Последнее обновление

Тим перевел на нее взгляд и внезапно сменил тему.

– Как насчет партии в теннис сегодня? Давненько мы с тобой не играли.

– Пап, пап, пойдем! ― заскучавшая Алиса начала дергать Тима за штаны.

Николь почувствовала себя странно и тревожно. Ее захватывало ощущение иррациональности происходящего. Как будто во сне, когда события не связаны между собой и не имеют смысла.

– Тим! ― она схватила его за руку и слегка потрясла. ― Где Линора? Что с ней случилось?

Сосед освободился от ее хватки и, больше не обращая на Николь никакого внимания, развернулся и двинулся к дому со словами:

– Алиса, становится жарко. Пойдем внутрь, включу тебе сказку.

Николь вернулась на скамейку. Ситуация озадачивала. Она пыталась найти здравое объяснение происходящему. Линора исчезла, а Тим ведет себя так, как будто не хочет и слышать о ней. «Поссорились? Ну допустим. Но если им стало некомфортно вместе, их же должны, наверное обследовать, направить на терапию или дать разводное предписание. В любом случае, дело житейское, можно же спокойно объяснить, мол, перестали совпадать и расстались. Что за молчанка и секретность? Неужели так переживает?»

Николь вспомнила безмятежное лицо Тима после вопроса про Линору. «Нет, не похоже, что он страдает или что-то скрывает. Такое ощущение, что у него будто переключение произошло, как у компьютера, и он забыл, о чём я спросила».

Покоя не давала еще одна мысль ― о менторе. Как же, черт возьми, его зовут? Николь попыталась вызвать в памяти образ ментора, представить его лицо и фигуру, восстановить детали последнего визита. Она даже смогла представить фигуру в темном костюме за большим столом в просторном стеклянном кабинете, но на месте лица у фигуры клубился туман. Николь почувствовала отчаяние и усталость.

Отвлекло стрекотание. Примерно в метре от ее лица нарезала круги огромная стрекоза.

«Бывают же такие гиганты!» ― Николь зачарованно следила за полетом насекомого.

Наконец стрекоза прекратила свои пируэты и, зависнув, вполне отчетливо произнесла:

– Добрый день, Николь! Можно с тобой поговорить?

«Со мной ведёт беседу гигантская стрекоза, ― мрачно подумала Николь. ― Ну и денек сегодня. Может, я сплю?». В тот же момент она поняла, что это какой-то мудреный механизм, лишь напоминающий стрекозу. Его облик даже показался ей смутно знакомым, словно она уже встречала его где-то. «Какой красивый!» ― невольно восхитилась Николь.

– Прошу не волноваться из-за меня, я совершенно безобиден, ― предупредительно заметило существо. ― Мне жаль быть тем, кто приносит дурные известия, но у тебя есть гораздо более значительные поводы для беспокойства, чем мое появление.

– Отлично. Теперь мне намного легче, ― Николь рассмеялась вопреки зловещему смыслу слов стрекозы. Очень уж забавным был ее пафосный тон.

– Меня зовут Страйки. Я личный помощник Аниты, и у меня есть от нее послание для тебя. Разреши подключиться к твоему микромону, чтобы передать его?

Через минуту после того, как Николь дала разреение, на нее смотрела девушка, похожая на Николь как две капли воды. Если не считать выражения лица ― строгого и делового. Как будто она смотрела в зеркало и видела отражение, которое жило собственной жизнью.

– Здравствуй, Николь. Меня зовут Анита. И я ― это ты…

…Николь просмотрела сообщение пять раз. Непросто принять мысль, что твоя жизнь ― лишь осколок чужой, а сама ты вряд ли может считаться полноценной личностью. Кто же она? Призрак? Сегодня ей днем ей казалось, что она очутилась в заколдованном мире, в зазеркалье, но выяснилось: вся ее жизнь ― такое зазеркалье. Неудивительно, что Николь не может вспомнить своего ментора. Вероятно, она никогда его и не посещала. Просто она знала, что у каждого человека есть свой ментор, а значит, он должен быть и у нее. Разум уберегал ее от тех мыслей, которые грозили разрушить личность, не давал задумываться о визитах к ментору, об обследованиях, а также о том, что у нее нет никаких воспоминаний о целых отрезках дня, а иногда и о нескольких днях подряд, если верить сообщению двойника.

Анита рассказала, что непонятно, когда возникла личность Николь. Вероятно, относительно недавно, уже после того, как Анита в последний раз проходила доскональное обследование. Иначе Система бы ее выявила. Тогда, выходит, что еще и значительная часть воспоминаний Николь ― ненастоящие, фантомные.

Что она помнит о детстве? Там были мама и папа ― красивые люди с добрыми лицами. Она придумывала стихи, декламировала их перед родителями и их друзьями, разыгрывала целые спектакли, а зрители восхищенно хлопали и хвалили ее, говорили, что у нее настоящий талант. Она даже выступала на сцене, перед широкой публикой, на каких-то праздниках или фестивалях. Люди аплодировали, кричали «Браво!». Неужели ничего этого не было на самом деле? Или эти воспоминания у них с Анитой общие?

Анита сообщила, что у нее есть брат, Крис. Но никакого брата в воспоминаниях Николь не было. Она была единственным ребенком своих родителей.

Итак, что же ей делать? Она не существовала для Системы, а значит ― ее не существовало для мира. Впрочем, нет, это неправда. Есть люди, которые знают ее, Николь. Например, соседи. Ведь они дружат именно с ней, называют ее по имени. Были и другие люди, с которыми она знакома и для которых она ― реальный человек. Например, пани Кемпински из дома на углу. Наконец, самое главное ― она сама была абсолютно убеждена в своем существовании. Достаточно ли этого, чтобы считать ее настоящей?

Анита упомянула, что существуют методики устранения дополнительной личности, поселившейся в теле и разуме основной. Она могла бы пойти таким путем, и Николь исчезла бы, даже не осознав этого. Но Анита не сделала этого. Что-то ее остановило. Оказывается, она уже некоторое время наблюдала за Николь с помощью Страйки, и, значит, для Аниты она, Николь, уже тоже стала реальным, живым человеком, которого нельзя так просто уничтожить.

«Что из всего этого следует? Анита ― не враг мой, а союзник. Да, в каком-то смысле мы конкуренты, но мы должны действовать заодно. Впрочем, есть ли хоть какой-то шанс на успех? Всё равно рано или поздно меня неизбежно вычислят и сотрут», ― мысли Николь метались по замкнутому кругу. Никак не получалось взять себя в руки. Снова и снова она возвращалась к тому, что всего этого просто не может быть. Это чей-то глупый розыгрыш. Впрочем, даже если и так, почему бы не попробовать сыграть в эту игру и вывести шутников на чистую воду?

Наконец приняв решение, Николь сказала:

– Страйки, мне нужно время, чтобы кое-что проверить. А потом, если можно, запиши мой ответ для Аниты.

***

Сообщение Николь длилось пару часов.

– Привет, Анита! Прости, не буду говорить, что рада знакомству с тобой. Да и ты, наверное, вряд ли устроила вечеринку, когда узнала обо мне, ― изображение невесело усмехнулось. ― Впрочем, раз всё сложилось именно так, я хочу узнать тебя. Думаю, это взаимно, раз уж ты решила вступить со мной в контакт, а не пойти сразу к ментору. Мы с тобой несколько в неравном положении. Не скрою, у меня была надежда, что именно я ― официальная, настоящая личность. Но увы… Я постаралась найти какие-то документы, результаты медицинских обследований и ментальных сканирований, дипломы. Рылась в памяти интелкома. Как ты уже знаешь, я ничего не нашла. Так что остается признать ― официально меня нет.

Николь опустила взгляд и помолчала несколько секунд, видимо, пытаясь справиться с эмоциями. Когда она вновь посмотрела в микромон, Аните показалось, что они встретились взглядами. Глаза Николь покраснели, но голос оставался твердым. «Пожалуй, мы сможем подружиться, зря я считала ее рохлей», ― с невольной симпатией подумала Анита.

– Но тем не менее, я осознаю себя, и, значит, ― существую, ― продолжала Николь. ― У меня есть воспоминания обо всей моей жизни. Ты можешь считать их ложными, но уверена ли ты, что все твои воспоминания и представления соответствуют действительности? Люди вообще склонны набивать голову заблуждениями и свято верить в них. Так что, может, разница между нами не так уж и велика ― она только в официальном признании одной из нас.