Страница 18 из 20
Поскольку главной темой творчества Набокова являются загадка перехода из жизни в смерть и – возможное – бессмертие, поэтому так много трагических судеб среди персонажей всех его произведений. Ван Вин и Ада среди немногих главных героев, кто избежал этой участи.
«Беда случается всегда»[1], – будто провозглашает творческое правило автора рассказчик в «Пнине». И действительно, умирает, так и не став взрослой, Лолита; умирает от сердечного приступа Гумберт Гумберт; умирает от пули Магды ослепший Бруно Кречмар; умирает маленький сын главного героя рассказа «Рождество»; умирает, так и не осуществив своего путешествия, Пильграм; жестоко, через отсечение головы, казнен Цинциннат; умирает замученный маленький сын Адама Круга Давид; свой решающий ход в окно делает Лужин; задумав убийство мужа, сама внезапно заболевает и умирает Марта; участвуя в гибельном пари, умирает Яша Чернышевский. И таких судеб у Набокова множество как среди главных героев, так и среди лишь промелькнувших или только упоминаемых, как, например, отец Лолиты Гарольд Гейз или ее безымянный брат.
И в этом кроется одно из превосходств Набокова над другими писателями, которые оставляют читателю самому домысливать финал книги и тем самым оставляют его с осадком разочарования и бессмысленно потраченного времени. С поистине мастерской огранкой создает Набоков узор причин трагичности судьбы своих персонажей, их быстрой (Шарлотта) или медленной (Лолита) гибели.
Здесь важно вспомнить, что Набоков показывает нам не просто физическую смерть своих персонажей, но и разрушение и утрату определенных состояний как разновидность смерти. Прежде всего это – утрата детства. Например, смерть ребенка в человеке, смерть нимфетки в девочке. В пользу последнего может свидетельствовать следующее замечание Гумберта о том, что «нет ничего гаже студенток», что «в них похоронены нимфетки»[2].
На первый взгляд, в произведениях Кэрролла нет трагичности. Да и как она там может быть, если это сказки для детей, которых он очень любил? Да и еще очень веселые сказки, наполненные пародиями, игрой слов и смыслов. Конечно, физической смерти героев в сказках Кэрролла нет. Но дело в том, что в «Алисе в Стране чудес» присутствует немало шуток о смерти, например когда Алиса заявляет: «Упасть с лестницы теперь для меня пара пустяков. А наши решат, что я ужасно смелая. Да свались я хоть с крыши, я бы и то не пикнула»[3].
Трагичность разлита в воздухе сказок, и она очень хорошо ощущается читателем. Трагичность уже напрямую видна в трогательных стихах, помещенных в начале и в конце «Страны чудес» и «Зазеркалья» и в эпиграфе части третьей «Сильвии и Бруно». И имя этой трагичности – смерть ребенка в человеке:
Подтверждением этой мысли может быть и стихотворение, помещенное Кэрроллом в начале «Алисы в Зазеркалье». Должна признаться, что этот шедевр не дал разъять себя на цитаты без ущерба для музыки смысла, поэтому привожу его полностью:
Когда сказку Кэрролла решили поставить на сцене и попросили его описать Алису, он в ответ написал статью «Алиса на сцене», в которой для описания своей героини использовал не признаки внешности, а признаки детскости: «…доверчивая, готовая принять все самое невероятное с той убежденностью, которая знакома лишь мечтателям, любознательная – любознательная до крайности, с тем вкусом к Жизни, который доступен только счастливому детству, когда все ново и хорошо, а “Грех” и “Печаль” – всего лишь слова, пустые слова, которые ничего не значат!»[6]. Причем в этой статье Кэрролл назвал себя ее приемным отцом, что весьма заметно перекликается с сюжетом «Лолиты», когда по воле Мак-Фатума Ло становится приемной дочерью Гума.
Главная черта философии Набокова и Кэрролла в том, что они одинаково понимают взросление, то есть расставание с детством, утрату детства, а утрату детства – как разновидность смерти.
Льюис Кэрролл писал сказки для детей. И одного этого доказательства может быть достаточно для понимания того, что детство – высшая ценность для Кэрролла. А если серьезно, то Льюис Кэрролл очень любил розыгрыши и загадки. Это не обошло и меня. В процессе исследования я поняла, что почти каждая выбранная цитата по странному закону совпадения является подходящей как доказательство сразу для нескольких тем сравнения. Таким образом, тема трагичности судьбы героев незаметно оказалась и темой утраты земного рая детства, и все цитаты применимы как доказательства сходства у Набокова и Кэрролла и в этой теме.
Все это у Кэрролла слишком переплетено: утрата детства, одиночество, трагизм, смерть… Возможно, он назвал бы это экономией времени при выражении мысли или как-то так.
У Набокова теме утраты земного рая детства – как его собственного, так и детства вообще – посвящены почти все романы, рассказы, стихи. Трагичность судьбы большинства героев набоковских произведений заключается не во внешних исторических событиях и даже не в любовных разочарованиях, а в утрате земного рая детства. Лужин, Ганин, Эдельвейс, Найт и его брат В., Смуров, Круг, Гумберт, Пнин, Вадим Вадимыч, Хью Персон, Ван Вин, Кинбот – и далее, список открыт…
1
В. Набоков. Bend Sinister: романы: Пер. с англ. / Коммент. С. Ильина. – СПб.: Северо-Запад, 1993. С. 173.
2
В. Набоков. Лолита: роман / Владимир Набоков; пер. с англ. автора. – СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2018. С. 237–238.
3
Льюис Кэрролл. Алиса в Стране чудес; Алиса в Зазеркалье. Пер. Н. М. Демуровой. – М.: Наука, 1990. С. 12.
4
Льюис Кэрролл. Алиса в Стране чудес; Алиса в Зазеркалье. Пер. Н. М. Демуровой. – М.: Наука, 1990. С. 10.
5
Льюис Кэрролл. Алиса в Стране чудес; Алиса в Зазеркалье. Пер. Н. М. Демуровой. – М.: Наука, 1990. С. 10.
6
Льюис Кэрролл. Алиса в Стране чудес; Алиса в Зазеркалье. Пер. Н. М. Демуровой. – М.: Наука, 1990. С. 11.