Страница 15 из 20
Разойдутся «Коробейники»:
Ленты перечислений, густые, многоцветные, наполняют стихи, что короба; слово пенится, играет, вспыхивает самоцветно…
И все – русское, раздольное, мрачное, страшное…
Да, да – ибо вечно смешано у нас многое, ибо позорное крепостное право длилось долго и отменено было поздно, ибо крестьянское бытие, так плотно и полно описанное Некрасовым, было кошмарно…
Его метафизика – это постижение русского мира с жаждою изменений: назревших, насущных:
Поэтические формулы поэта входили в коллективное сознание, меняя его: если уж стихи не способны менять реальность…
Из пантеона русской классики три поэта, думается, наиболее соответствуют понятию «народный»: Пушкин, Некрасов, Есенин; но именно в Некрасове сила сострадания проявлена с наибольшею полнотой.
Вольное дыхание некрасовской строки, продиктованное честностью и величием его музы.
У каждого великого поэта она своя, и некрасовская, диктующая «Славная осень…», – слишком знает русский воздух и красоту пейзажа…
Никому на Руси жить хорошо не будет! Ибо и власть имеющие, и в усадьбах сидящие почувствуют бездну, грозящую им.
Никому не будет хорошо – и закружившийся хоровод, о котором Некрасов не знал ничего, не мог предчувствовать, поднимая массы людские, принесет столько жертв, что страшно станет.
Некрасову было страшно от несправедливости мира:
«Вчерашний день, часу в шестом…» – стихотворение, сделавшее Некрасова поэтом, ярко свидетельствует об этом.
Некрасов вырубал стигмат сострадания на душах читателей, ибо без него они – души – мертвы.
Некрасов видел Мороз, Красный нос во всем его великолепии, что могло бы открыться только детям, свято верившим в Деда Мороза…
Стеклянные своды зимы заиграют тонкой сканью, великолепно переливаясь и играя всерьез.
Будущий школьник, отправляющийся учиться, узнает, как может стать великим архангельский мужик.
Некрасов ввел столько новых речений в поэзию – чиновничьих, купецких, – что новаторство его стиха становится очевидным.
Световое море, открытое над нами, передано поэтом с умною силою и добрым мастерством (а оно бывает разное); и жизнь поэтического свода Некрасова столь полно растворилась в русском космосе, что грядущее не может корчиться в безъязыкости и отсутствии сострадания, как сейчас, когда, вероятно, мы проходим дорогами ложного грядущего…
И трауром, и светом пронизано стихотворение «Памяти Добролюбова», заучивавшееся некогда в школах, дававшееся блестящим образцом поэтического шедевра…
Рано умерший критик и публицист представал молодым мудрецом, настолько владевшим собой, что не верилось в подобные возможности в раннем возрасте.
Подчинение страстей рассудку есть дар или достижение самодисциплины?
Возможно, Некрасов перехватывал, выдавая желаемое за действительное, но, воспевая добродетели Добролюбова, был последователен в изложении своей точки зрения на добродетель вообще.
Выработка характера, используя который можно достичь цели, сколь бы сложна она ни была.
Отказ от мирских наслаждений (которым вряд ли был чужд сам поэт) в пользу чистоты, столь же мало реальной в человеческом сообществе, сколь и привлекательной для многих здравых умов.
Любовь к родине, которой отдаются труды, надежды, помышленья.
Образ Добролюбова с вещим пером, так рано выпавшим из рук, рисуется ярко и остро, тут словно использована тушь: техника рисования которой требует особой сосредоточенности и мастерства…
И стихотворение – высеченное в пространстве, чтобы не погасли его строчки-линии, – вспыхивает и сегодня: примером, призывом, умной силой…
Обороты наращивались, популярность росла: Некрасов совместно с писателем и журналистом Панаевым берет в аренду у Плетнёва журнал «Современник», основанный еще Пушкиным…
Литературная молодежь, на которую всегда возлагаются избыточные надежды, переходит к Некрасову, распрощавшись с Краевским; также поступает и В. Белинский, передающий Некрасову часть материалов для несостоявшегося, задуманного им издания с грозным названием «Левиафан».
«Современник» бурлит.
Он представляет лучшее, что есть в литературе, и многое из него уходит через современность в будущее и далее – в гипотетическую вечность.
Сколько энергии в человеке!
Кажется, и в карты Некрасов играл с тем же неистовством, что писал и занимался издательской деятельностью.
Бесплатные приложения к журналу также добавляют ему популярности; однако грядет «мрачное семилетие»: правительство Николая I, напуганное событиями Французской революции, начинает преследовать передовую журналистику, мешать бытованию лучшей литературы.
В дальнейшем редакция «Современника» оказывается расколотой на поборников умеренности и радикально настроенных последователей Гоголя.
Умирает Добролюбов, ссылают в Сибирь Чернышевского и Михайлова.
Удары тяжелы.
Острая некрасовская сатира «Газетная», высмеивающая цензуру, добавляет неприязни в мутный котел правительственного неприятия «Современника»; через какое-то время журнал закрывают.
Издательская деятельность Некрасова как линия ответвления литературного дара – столь же высокого, сколь и смелого, как смелым был журнал, как заостренные метались копья сатиры в вечно не так устроенное общество.
Талант варит сатиру как бальзам, необходимый для излечения язв общества: их достаточно в любом, порою они собираются в гроздья, практически деформируя тело социума настолько, что мало кто поймет, каким оно должно быть в реальности; сатирические струи промывали творчество Некрасова с 40-х годов и были связаны с обостренной чувствительностью и воспаленной совестью, не дававшими мириться с предложенным вариантом мироустройства; в 60–70-е годы Некрасов создает целые сияющие пласты сатиры, изобретая новые жанры, подобно тому как стихи и поэмы насыщал новыми, ранее непривычными языковыми богатствами: Некрасов пишет стихотворные памфлеты, поэмы-обозрения, клубные сатиры, он высмеивает, заливая кислотой сарказма, цензуру, он не верит в благотворность отмены крепостного права, полагая в ней уловку…
Лирическое начало теряется, возникает стихотворный фельетон, близкий к полям водевиля, наконец, появляется большая поэма «Современники», где гротеск чередуется с иронией, а шары фарса лопаются над пиками сарказма; таким образом проявляется новая эпоха русской сатирической поэзии, означенная и начатая Некрасовым.
Светлана Бондаренко
Родилась в 1959 году в г. Харцызске Донецкой области. Сейчас проживает в Донецке (ДНР). Образование – высшее биологическое. Имеет сына, геймдизайнера.
С 1990 г. состоит в группе «Людены», изучающей творчество братьев Стругацких. Занималась текстологией Стругацких. В 2000–2001 гг. участвовала в издании собрания сочинений Стругацких в 11 томах (так называемые черные томики с восстановленными по рукописям и другим изданиям текстами). В 2005–2009 гг. была составителем и частично автором цикла «Неизвестные Стругацкие»: 4 тома по художественным текстам, 6 томов (совместно с В. Курильским) по переписке авторов и их рабочим дневникам. С 2010 г. по настоящее время руководит подготовкой полного собрания сочинений Стругацких в 33 томах (вышло 23 тома).