Страница 6 из 11
Всего четыре года назад Чилдэн содержал не престижный антикварный магазин, а крошечную букинистическую лавку на Гири – темную, тесную. В соседних магазинчиках торговали подержанной мебелью и скобяными товарами, рядом примостилась грязная прачечная. Приятное соседство, нечего сказать. Случалось, ночью на улице раздавались крики – кого-то грабили, а то и насиловали, хотя департамент полиции Сан-Франциско и даже кэмпетай – японская тайная полиция – не жалели сил на борьбу с преступностью. После закрытия лавки окна приходилось запирать железными решетками – иначе не избежать взлома.
И вот как-то раз в этот район забрел старый отставной офицер японской армии, майор Ито Хумо – высокий, статный, седой, с чеканной поступью. Он и натолкнул Чилдэна на мысль, какой торговлей заняться.
– Я коллекционер, – пояснил Хумо.
Японец полдня провел, роясь в кипах старых журналов. Прислушиваясь к его неторопливой, рассудительной речи, Чилдэн пришел к выводу, что многих состоятельных, образованных японцев наряду с обычным антиквариатом интересуют предметы уходящего в историю быта американского народа. Сам Хумо любовно собирал журналы с рекламой американских медных пуговиц, да и пуговицы тоже. Как всякий коллекционер, майор не смог объяснить, почему в нем родилась эта страсть, но утверждал, что богачи не жалеют денег на самые, казалось бы, бесполезные вещицы.
– Приведу пример, – говорил он. – Вам случалось видеть вкладыши «Ужасы войны»?
Чилдэн порылся в памяти. Да, когда он был маленьким, эти картинки продавались по центу за штуку вместе с жевательной резинкой. Их была целая серия.
Хумо с плохо скрываемой алчностью следил за его лицом.
– У меня есть близкий друг, – продолжал японец. – Он собирает «Ужасы войны». Ему осталось только найти «Гибель Паная». Он готов за нее хорошо заплатить.
– Перевертыши, – сказал вдруг Чилдэн.
– Простите?
– У нас была такая игра. Если по вкладышу щелкнуть, он ложится либо лицевой стороной, либо «рубашкой». Каждый мальчишка носил в кармане пачку «ужасов». Двое становились друг против друга и щелчком подбрасывали вкладыши, чей падал картинкой вверх, тот и выигрывал.
Чилдэну в ту пору было восемь лет. Как все-таки приятно вспомнить далекие, счастливые дни детства!
Немного поразмыслив, Хумо произнес:
– Странно. Мой приятель не рассказывал ничего подобного. Мне кажется, ему это и невдомек.
Вскоре друг майора Хумо, тоже отставник, наведался в книжную лавку за исторической справкой. Рассказ мистера Чилдэна привел его в восторг.
– …Крышечки бутылок! – с торжествующим видом воскликнул Чилдэн.
Японец непонимающе заморгал.
– В детстве мы собирали крышечки от молочных бутылок, – пояснил торговец. – Круглые такие, с названиями магазинов. В Соединенных Штатах были тысячи молочных магазинов, и для каждого выпускались свои крышечки.
У японца заблестели глаза.
– У вас есть такая коллекция, сэр?
Разумеется, у Чилдэна такой коллекции не было, но… возможно, у кого-нибудь сохранились забавные кругляшки, напоминающие о довоенных временах, когда молоко продавали в стеклянных бутылках, а не в картонных пакетах. Так, мало-помалу, Чилдэн втянулся в новый бизнес. Позже в стране появилось еще несколько подобных магазинов, ибо день ото дня все больше японцев увлекалось «американой»… Но Чилдэн всегда ухитрялся опередить конкурентов.
– С вас доллар, сэр. – Голос рикши вывел его из задумчивости. Оказывается, китаеза уже выгрузил сумки. Чилдэн уплатил.
«Да, весьма вероятно, что клиент Тагоми похож на майора Хумо, во всяком случае, мне так кажется». Чилдэн знавал немало японцев, но до сих пор не научился их различать и для удобства делил на разновидности. Одни, мускулистые коротышки, напоминали ему борцов, другие – аптекарей, третьи – садовников… Встречались и непохожие на японцев, особенно среди молодежи. Наверное, клиент Тагоми – этакий внушительный бизнесмен с манильской сигарой в зубах.
Стоя перед «Ниппон Таймс Билдинг», Чилдэн содрогнулся от неожиданной мысли: а вдруг клиент – иностранец?! Вещи, заботливо уложенные в сумки, рассчитаны на вкус японца.
«Не может быть, – успокоил себя Чилдэн, – клиент наверняка японец. Иначе зачем было Тагоми заказывать вербовочный плакат? Кому еще нужен такой хлам? Японцы склонны ко всему заурядному. Только они могут благоговеть перед прокламациями, воззваниями и объявлениями». Чилдэн знавал одного чудака, собиравшего вырезки из газет начала века, где рекламировались американские патентованные средства.
Впрочем, все это пустяки. Впереди у него безотлагательные дела.
Высокие двери «Ниппон Таймс Билдинг» постоянно впускали и выпускали хорошо одетых людей. Прежде чем направиться к подъезду, Чилдэн задрал голову. Стеклянная стена уходила в небо. «Ниппон Таймс Билдинг» – самое высокое здание Сан-Франциско, шедевр японской архитектуры – стояло в окружении садов с карликовыми вечнозелеными кустами, валунов и русла высохшего ручья (точнее, его имитации, но настолько искусной, что петлявшая между обнаженными корнями и плоскими камнями желтая змейка песка выглядела очень естественно).
Чилдэн увидел черного носильщика и замахал рукой. Негр, подобострастно улыбаясь, подбежал и поклонился.
– Двенадцатый этаж. – Чилдэн указал на сумки и добавил, стараясь, чтобы голос звучал как можно резче: – Кабинет Б. И побыстрее! – Он решительно направился к дверям. Разумеется, не оглядываясь.
Спустя секунду он оказался в битком набитой кабине скоростного лифта. Почти все пассажиры были японцы, их чисто выбритые подбородки сияли в ярком свете ламп. Тошнотворный рывок, и Чилдэна понесло вверх. Он закрыл глаза и пошире расставил ноги, моля Господа, чтобы подъем закончился быстрее.
«Носильщик, конечно, поднимается на грузовом лифте, – мелькнуло в мозгу. – Еще бы, кто пустит сюда черномазого?..» Он открыл глаза и окинул кабину взглядом. Белых в лифте было раз, два и обчелся. Выходя на площадку двенадцатого этажа, Чилдэн уже мысленно кланялся, готовясь к встрече с Тагоми.
Глава 3
Подняв глаза к закатному небу, Джулиана Фринк увидела крошечный огонек, прочерчивающий широкую дугу к западу. «Нацистская ракета, – подумала она. – Летит к побережью. В ней полным-полно всяких шишек. А я здесь, внизу». Она помахала вслед ракете, хотя та уже исчезла.
Тени Скалистых гор подступали все ближе. Голубоватые вершины окунались в ночь. Над ближней грядой плыла стая перелетных птиц. У проносившихся мимо машин загорались фары, вскоре по шоссе потянулась цепочка двойных огоньков. Вспыхнула реклама бензоколонки. Засветились окна домов.
Несколько месяцев Джулиана жила в Каньон-Сити, штат Колорадо, работая инструктором дзюдо. На сегодня тренировки закончились, и она хотела принять душ, чтобы снять усталость. Но все душевые кабинки «Спортивного зала Рэя» были заняты, и она ожидала у выхода, наслаждаясь покоем сумерек, прохладой и горным ветерком. До нее доносился приглушенный рокот громадного дизельного грузовика, остановившегося у придорожной закусочной.
«Помнится, Дизель выбросился из иллюминатора своей каюты в Атлантику, покончил с собой. Может, последовать его примеру? Не получится – далеко до океана. Хотя можно как-нибудь иначе… Как у Шекспира. Или воткнуть спицу прямо через блузку, и – прощай, Джулиана! Девчонка, которой сам черт не страшен, которая знает тысячу способов расправы над брызжущим слюной противником. В самом деле, не лучше ли просто исчезнуть, чем всю жизнь дышать выхлопными газами в придорожном городишке? Это у меня от японцев, – решила она. – Вместе с прибыльным дзюдо я переняла у них спокойное отношение к смерти. Умение убивать, умение умирать. Ян и инь. Но все это позади. Я в протестантской стране».
Все-таки на душе спокойнее, когда ракеты нацистов проносятся над головой, а не садятся поблизости. К счастью, немцам нет дела ни до Колорадо, ни до Юты, Вайоминга и Восточной Невады – пустых, малонаселенных штатов, где одни горы да пастбища. «С нас нечего взять, – сказала она себе, – поэтому каждому здесь позволено прожить свою жалкую жизнь. Если он пожелает. Если жизнь для него что-то значит».