Страница 6 из 12
– Закроешь сама? – идет Лена к своему столу, скрипя кедами по линолеуму.
В лаборатории универа нас осталось двое, потому что ни у нее, ни у меня, белки так и не приобрели те свойства, которые позволили бы нам обеим получить через две недели зачет.
– Угу… – отвечаю, продолжая бессмысленно пялиться в окно.
– Люба!
Подскакиваю на стуле, обернувшись.
– Я говорю «ушла», – закатывает Лена глаза.
– Пока, – вздыхаю, вытягивая перед собой ногу и поправляя черные толстые колготки.
Возвращаться сейчас домой нет никакого желания, поэтому достаю из под стола свою спортивную сумку и тащусь к вешалке, распуская по дороге волосы.
Глава 8
Люба
– Из-вини-те… – вваливается в автобус пожилой мужчина с елкой и маленьким мальчиком в зеленом комбинезоне.
Жмусь к поручню, закрываясь рукой от колючих веток, которые лезут прямо в лицо. Моя спортивная сумка съезжает с плеча.
– Алеша, – выдыхает мужчина. – Проходи, давай-давай…
Карапуз карабкается на верхнюю ступеньку и, плюнув на елку, хватаю его за капюшон до того, как он, не дай Бог, оттуда упадет!
Иголки царапают щеку.
Жмурюсь, пища:
– О-о-й…
– Да что ж такое! – восклицает мужчина.
– Да помогите ему, молодежь! – женский голос за спиной. – Чего смотрите!
Через секунду мне становится легче дышать, и я кажется сохранила свои глаза целыми и невредимыми. Два промоутера-снеговика в белых ватных костюмах пристраивают елку у противоположной стены, и двери с шипением закрываются.
Отряхиваю грудь и поправляю шапку, глядя вниз на маленького Алешу. Он хлопает глазами, осматривая мою белую лохматую шубу из искусственного меха, и спрашивает:
– Снегуочка?
– Угу… – рассматриваю его румяные детские щеки.
Я мечтаю о своем Алеше. В последнее время это стало какой-то навязчивой идеей. Так хочется прижать к себе что-то вот такое же – маленькое и родное. Но эти мысли постоянно омрачает другая – я и о себе-то толком позаботиться не могу. Я бы никогда не призналась, но если бы не Глеб, я бы наверное пропала. У меня нет “зубов”. Так мой брат говорит. Почему-то он предпочитает вытаскивать наружу только мои отрицательные качества, вроде “ты наивная, капец” или “просто научись прогибать людей. Пока не попробуешь один раз, не поймешь, как это работает”.
Я не знаю, откуда у людей берутся те самые “зубы”. В детстве мне никто не посчитал нужным о них рассказать, а без них, судя по всему, в этой жизни далеко не уедешь, и если бы я хоть одному своему знакомому рассказала о своих “материнских” фантазиях, они бы покрутили пальцем у виска. При чем не у своего, а прямо у моего.
Просто в моей голове фантики и бантики. Так мой брат считает, и здесь я с ним согласна.
– Спасибо… – отодвигает мужчина норковую шапку и промакивает лоб квадратиком носового платка. – Поблагодари девушку, – обращается он к мальчику.
– Спасибо, – звонко объявляет тот.
Дотянувшись до кнопки, щелкаю по ней пальцами, требуя себе остановку. Сойдя с автобуса, чертыхаюсь, забрасывая на плечо сумку и пытаясь отрыть в кармане шубы телефон.
– Да? – отвечаю, стянув с руки розовую варежку.
– Я не понял, – с претензией заявляет Глеб. – Почему подробности твоих субботних похождений я узнаю из телека?
– Это была не я, – закатываю глаза.
В том ролике обо мне информации кот наплакал, но я все равно понятия не имею, где они ее нашли. Видимо, в наше время найти человека – это никакая не проблема.
– Ну-ну, – тянет он. – “Девятнадцатилетняя студентка Любовь Стрельцова”, – цитирует сухо. – Собирался заняться твоим собачником, а там уже оказывается и дело заведено. Твой друг мэр подсуетился.
– Дело? – останавливаюсь посреди тротуара, игнорируя последнее замечание.
– Да, Люба, – вздыхает он. – Об уголовном правонарушении, повлекшем причинение вреда здоровью.
– И что ему будет? – тараторю я. – Я же здорова!
– Здорова?
Он снова цитирует, только на этот раз медицинское заключение, которое понятия не имею как к нему вообще попало:
– “Повреждения длинной малоберцовой мышцы без повреждения сухожилий…”
– Вдруг он не виноват? – перебиваю я.
– А это уже суд решит.
Вздохнув, иду по тротуару, разгоняя рукой снежинки перед носом.
– Я не хочу чтобы из-за меня кого-то посадили на десять лет.
– Ну ты загнула. На десять лет я бы его сам посадил, если бы ты, блин, Новый год в бальничке встречала! Покалеченная! А так он штрафом отделается, и таким, которым можно подтереться.
– Давай забудем, а? – прошу его жалобно.
Меня и так кошмары мучают. Я в жизни такого страха не испытывала. Я вообще думала… что умру в том чертовом парке. Даже свет боюсь на ночь выключать. Это какие-то… приступы паники, от которых не знаю как избавиться. Для этого о них нужно кому-то рассказать, а я не знаю кому.
– А сейчас ты где? – вкрадчиво требует он. – Я сказал после учебы домой, или ты решила на новый заход сгонять?
– Что мне теперь из дома не выйти?
– Вот не знаю, – издевается он. – Есть у меня одно решение нашей проблемы.
– Какое? – спрашиваю с подозрением.
– Кхм… – откашливается, и мое подозрение усиливается. – Потом поговорим. Мне работу работать надо. Через два часа могу тебя забрать, если нет, возьми такси.
Кладет трубку, заставляя меня напрягать лоб, а это провоцирует морщины.
Когда мой брат что-то “придумывает”, это часто бывает каким-то дерьмом, которое мне не понравится. В лето перед первым курсом универа он отправил меня в один труханутый лагерь для девочек на полтора месяца, чтобы я не болталась дома одна и без дела. Я не имею понятия где он откопал тот лагерь, но я потребовала забрать себя оттуда через две недели, и он забрал. Если бы не забрал, я бы вернулась домой пешком!
– Ф-ф-ф… – дую на руку, которая успела окоченеть за время нашего разговора.
Натянув варежку, перехожу дорогу.
Ее мне уступает черный джип “Ауди”. Махнув ему рукой, быстро двигаюсь по зебре, крутя головой по сторонам, как учил меня мой дотошный брат.
Пройдя через маленький подсвеченный сквер, выхожу на застроенную бизнес-центрами улицу.
Здание спортивного клуба застеклено от пола до потолка. На втором этаже тренажеры и люди, на первом все усажено елками в гирляндах на миллион лампочек.
Мимо на стоянку заезжает тот самый внедорожник, который минуту назад уступил мне дорогу. Пропускаю его и захожу в стеклянную дверь, осматриваясь.
На дверном венке звякают колокольчики.
Элитного здесь полно. Диваны, ресепшн и фонтан в центре. Девушка за стойкой выглядит бывшей моделью, еще бы, за такие деньги. На бейдже написано “Таисия”. Боже, серьезно?
Подойдя к стойке, кладу на нее свой абонемент, говоря:
– Добрый вечер.
– Добрый, – улыбается она. – Уже были у нас?
– Эм-м-м… нет, – опускаю на пол свою спортивную сумку.
Снова звенят колокольчики.
– Добрый вечер, – Таисия улыбается новому посетителю, пока я снимаю варежки и укладываю их на стойку.
– Добрый.
Сердце ударяется о ребра.
Резко поворачиваю голову и смотрю в зеленые внимательные глаза напртив.
Положив на стойку локти, Романов смотрит на меня сверху вниз.
Осматривает мое лицо, мою розовую шапку, шубу и лежащие на стойке варежки.
Почесав пальцем бровь, усмехается сам себе и бормочет:
– Блин, думал показалось…
Глава 9
Люба
На нем черное пальто, из-под которого торчит воротничек кипельно-белой рубашки. И я знаю, что там под пальто на нем джинсы, потому что брюки он носит только по каким-то особым дням в году, которые выбирает черт знает каким образом. Но и те, и те сидят на нем потрясно…
Пытаюсь справиться с собой и отвести глаза, но они упорно цепляются за точеные черты.
На его щеках густая щетина. Кажется, гладковыбритым я его вообще никогда не видела. Щетина покрывает его щеки, заостренный подбородок, окружает его губы… его губы… полные. Волосы убраны назад тонким металлическим ободком. Полностью открывая лоб и вертикальные морщинки на нем.