Страница 9 из 15
Недолго думая, Вероника подставила к окну табурет и, спустившись во двор, без капельки страха подошла к волчице, которая села перед ней на землю, а волчонок крутился возле детских ног. И снова девочка в радостном волнении гладила жёсткую волчью шерсть, перебирая её пряди тонкими пальчиками и сознавая в происходящем что-то большое и важное, такое, что останется с ней, малолеткой, надолго, а может быть, на всю жизнь.
Но волчице надо было исполнить свою задумку, ведь она пришла не ради визита дружбы, вернее, не только ради него. После времени, отведённого на излияние взаимных нежных чувств, она встала, опять лизнула девочку, затем подошла к волчонку и несколько раз ткнулась носом ему в мордашку. Было что-то такое в том загадочном и прощальном волчьем ритуале, что когда она, не оглядываясь, быстрыми скачками кинулась прочь от дорогих маленьких несмышлёнышей, один другого меньше, то волчонок, усевшись на землю, лишь провожал тоскливым взглядом убегающую мать, но не сделал даже попытки последовать за ней. Ведь волчицы славятся не только нежным и заботливым воспитанием детёнышей, но и умением держать их в строгом подчинении. Они, волчьи матери и дети, и без слов понимали друг друга лучше, чем многословные и падкие на лукавство люди.
Волчата – те лесные детёныши, которых природа одарила самыми заботливыми и преданными родителями, такими, которые до самозабвения охраняют, нежат и воспитывают малышей. Отец семейства всегда дождётся, когда волчата утолят голод, и лишь тогда доест остатки принесённой пищи. Счастливое щенячье детство сочетается с самым строгим воспитанием, с подготовкой молодняка к жизни в условиях жестокой конкуренции видов и того великого закона естественного отбора, когда выживает сильнейший. Потому-то за малую провинность волчат ждёт неминуемая суровая трёпка.
Так вот для чего несколькими днями раньше волчица приходила к ней, подросшей девочке, которую она когда-то спасала от холода и голода! Она приходила на разведку, чтобы показать приверженность и дружелюбие к давней подопечной, убедиться в её благонадёжности, а убедившись, оставить ей щенка! Не было у волчицы ни одной близкой души из людского сословия, кроме этой малышки, кому можно было доверить собственное дитя. Не было в окрестности и того охотника, которому она когда-то «из рук в руки» передала обнаруженного в стойбище младенца. С ним, взрослым и надёжным человеком, она скорее и проще могла бы «договориться» о вручении щенка, но пусть тогда живут вместе девочка и волчонок, пусть живут в радости и согласии, ведь они вскормлены одним молоком. Нет, не случайно в эпосе северных народов присутствует тема дружбы человека и волка. Эти откровения, приоткрывшие тайны прошлого, прояснились в сознании Вероники много позже, при взрослении, но не будем забегать вперёд.
Проводив убегающую в темноту волчицу-мать, Вероника обратила всю свою детскую ласку на оставленного ей на попечение волчонка. Тёпленький, пушистый карапуз тёрся о ноги, смешно барахтался, опрокидывался на спину, подавая маленькой хозяйке все знаки любви и преданности. Так наказала ему мать, да он и сам сознавал, что отныне его дальнейшая судьба зависит от неё, маленькой и славной хозяйки. Их возню прервал подошедший бдительный сторож дядя Федя, которому надо было знать, как воспитанница в полночь оказалась на улице и откуда у неё объявился щенок.
– Это мой щенок, – последовал уверенный ответ, окончательно сбивший сторожа с толку. – Меня позвала волчица и подарила мне своего ребёнка.
– Да это же волчонок! – воскликнул сторож, присмотревшись к щенку.
Что за волчица завелась у девчушки, подарившая ей посреди ночи щенка, сторож не мог уразуметь, но, наслышанный о «волчьих связях» Вероники, задавал ей на разный лад одни и те же вопросы, на которые получал одни и те же чистосердечные ответы. По его понятиям, волчонка девчонке мог бы передать кто-то из «нормальных людей», а не какая-то мифическая волчица. Не добившись на месте происшествия из показаний ответчицы никакой ясности, сторож взял для пущей надёжности «странную девочку» за руку и привёл в сторожку. Волчонок, подчиняясь материнскому наказу, неотступно следовал за девочкой.
В освещённой комнатушке, где не должно было быть места разного рода нечистым силам, дядя Федя усадил полуночницу напротив себя и приступил к расспросам «обо всём по порядку». Полученные сведения его опять не устроили, и он решил оставить расследование до утра, у директора, а волчонка в качестве вещественного доказательства оставить в сторожке. Дядя Федя достал из покосившегося шкафа старую безрукавку, бросил её у входа, затем, похлопывая по подстилке рукой, подал ночному приобретению команду «Лежать!». Волчонок подошёл к постели, обнюхал её затхлые запахи, но выполнять поступившую команду отказался, вернувшись к девочке и пристроившись к её ногам.
«Ну что ты будешь делать?» – самому себе задал вопрос дядя Федя и, почесав затылок, принял новое решение – оставить до утра волчонка спать с ребёнком, а наутро вывести его на прогулку и оставить в сторожке до прихода начальства. Полуночная троица двинулась в спальню, где девочки, семь безмятежных голов по своим подушкам, мирно спали, просматривая каждая свой детский сон. Едва сторож положил прихваченную подстилку у кровати Вероники, как щенок, в полной готовности к исполнению поданной в сторожке команды, разместился на лежанке, уютно свернувшись калачиком, и затих. Сторож покачал головой и тихо вышел. Вероника спустила руку с кровати, поглаживая нового маленького дружка. Вырастут ли они вместе до большой и взрослой жизни, где всё по-другому, не как в детском доме, где они, взрослые люди, сами для себя решают, как им жить? «Вернётся ли снова волчица, чтобы забрать своего ребёнка?» – думала девочка, погружаясь в мягкий сон.
Утренняя разборка у директора детского заведения с участием «волчьей пособницы», а также сторожа, завхоза и Марфы Вениаминовны новый свет на чрезвычайное ночное событие не пролила. После очередного пересказа малышкой несуразной истории теперь уже с двумя волками наступила гнетущая тишина. Маленький серый симпатяшка, «подаренный волчицей» малолетней девчушке, дружелюбным и добродушным нравом располагал к себе серьёзных и взрослых людей. Да и памятная встреча девочки с волчицей, прошедшая при многочисленных свидетелях «в тёплой и трогательной обстановке», невольно заставляла их хоть в чём-то верить в необъяснимые чудеса. Вероника и пристроившийся к ней волчонок ждали приговора. Он оказался самым благоприятным. Директор распорядился провести необходимые процедуры с животным в ветеринарке и пристроить его на территории детдома. «Пусть одним подброшенным воспитанником будет больше», – сказал директор.
Волчонка, оказавшегося при осмотре самкой, поместили в отдельной конуре рядом со сторожкой и после всеобщего коллективного обсуждения назвали Найдой. Попутно Веронике приклеилось прозвище Волчица, на что она нисколько не обижалась и даже втайне гордилась признанием своей принадлежности к волчьему роду, с которым у неё установились вполне добропорядочные и даже близкие отношения. Характер у Найды оказался спокойным и уравновешенным. Она позволяла гладить себя всем детям, но при появлении Волчицы находилась только при ней. Пёс Серко тоже принял Найду на удивление спокойно, хотя особой дружбы между ними не водилось.
В следующем году вернувшийся с дальневосточной службы Иван Петров не замедлил навестить Веронику, воспоминания о которой никогда не покидали его и согревали на чужой стороне чуткое солдатское сердце. Он и сам с малых лет воспитывался в том же детском доме, что позже приютил его двоюродную сестрёнку, единственную на свете родную кровинушку. Ему ли, до тонкостей испытавшему строгую детдомовскую жизнь, не понять состояние Веронички, не знавшей мягкой материнской ласки и сильной отцовской поддержки? Надо ли объяснять, что радость встречи брата с сестрёнкой была безмерной. Они не могли насмотреться друг на друга и насладиться наступившим общением. Их бурные восторги охотно разделяла подросшая Найда, сразу признавшая в Иване своего нового хозяина.