Телефонист

На кровати у дальней стены кто-то лежал, накрывшись с головой одеялом. На спинке одного из стульев висела одежда.

– Спать будешь здесь, – указала директриса на застеленную свежим бельем свободную кровать.

Директриса развернулась и вышла. Снова щелкнул замок.

Маркус сделал два шага вперед и, не раздеваясь, плюхнулся ничком на матрас. Он уткнулся лицом в подушку и, не сдерживаясь, разрыдался.

Маркус очнулся от настырных толчков в плечо.

– Мама, ра-ано еще, – пробурчал он и тут же замер от нахлынувшего ужаса. «Неужели это и вправду со мной случилось?» Он оторвал лицо от подушки и резко повернулся.

У кровати стоял мальчик, на вид его ровесник. В сумраке Маркус разглядел черные взъерошенные волосы, темные глаза, маленький и немного вздернутый нос. На пустой соседней кровати валялось скомканное одеяло.

– Слезы не помогут, – прошептал сосед и протянул руку: – Андрей Бенеш.

Маркус машинально пожал холодную узкую ладонь и тоже представился.

– Я здесь уже десять дней, – продолжил Андрей. – Как и ты, плакал первое время. Но это бесполезно. Тут жесткий распорядок: подъем в семь утра, завтрак, игровая комната, обед, прогулка по двору и ужин. В девять отбой, и никого не волнует, что у тебя стряслось. – Он присел на край кровати. – Где твои родители?

– Те, кто меня забрали, говорили про аварию. – Маркус облизнул пересохшие губы.

– Мои погибли на реке. – Голос Андрея стал тише. – Перевернулся катер. Меня одного успели вытащить. – Он помолчал и продолжил громче: – Я собираюсь бежать отсюда.

– Куда? – поднял брови Маркус.

– Город большой, – пожал плечами Андрей. – Можно в Заречье. Там меня точно никто не найдет.

– А где ты деньги возьмешь? – скривил губы Маркус. – Без денег в городе нечего делать.

– Украду! – выпалил Андрей.

– Нет! – помотал головой Маркус. – Так нельзя, да и не сможешь.

– А кто нам теперь запретит? – улыбнулся сосед.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь. – Маркус снова лег на подушку и отвернулся к стене, бросив: – Я с пустобрехами не общаюсь.

– Сам ты пустобрех! – донеслось до него, но он не ответил.

Он уже брел по пустым комнатам своего дома. Порывы холодного ветра раздували паруса штор в открытых настежь окнах, на карнизах звякали медные кольца.

– Ма-ама-а! Па-апа-а! – кричал что было сил Маркус. – Где вы?!

Его крик эхом кружил по дому, по темным комнатам и коридорам, которые бесконечно множились один из другого. Внезапно он понял, что это вовсе не его дом, а здание распределительного центра. Маркус несся мимо бесконечного ряда безликих дверей, убегая от нарастающего звука – стука по металлу бешеной колотушки. Свет ударил в глаза, и у самого уха загромыхал голос директрисы: «Воспитанники, подъем!»

Маркус едва поднял опухшие веки и, щурясь, сел на кровати. Яркий свет лампы на потолке слепил, не давая собраться с мыслями и разогнать ватный туман в голове. Из-за неплотно закрытой двери в туалет слышался шум воды. Маркус со стоном упал на подушку, пытаясь сообразить, что делать дальше. Он хотел вспомнить, кто из знакомых родителей мог бы помочь. Отец работал в университете и временами к нему в гости заходили коллеги. Маркус вспомнил только седого профессора с палочкой. Тот подарил ему на день рождения красную пожарную машину. Его фамилия крутилась на языке, но никак не выскакивала наружу.

Дверь в туалет распахнулась, и оттуда вышел Андрей Бенеш в трусах и майке. Почему-то Маркус хорошо запомнил имя и фамилию соседа.

Андрей бросил на Маркуса хмурый взгляд и начал молча надевать костюм, висевший на спинке стула. В таких обычно ходят школьники, только этот был не синий, а коричневый с блестящими никелированными пуговицами.

При ярком свете Маркус лучше рассмотрел Бенеша: чуть выше Маркуса и немного сутулый, черные волосы и брови, глаза цвета крепкого чая. Андрей несколько раз пятерней приглаживал шевелюру, но безрезультатно – непослушная челка торчала, как пучок дикой травы. На скуле у него виднелся пожелтевший синяк.

Андрей натянул штаны, подошел к тумбочке рядом с кроватью Маркуса и вытащил из нее целлофановый сверток. Сквозь прозрачную пленку виднелись еще одни коричневые брюки и пиджак.

– Что разлегся? – пробурчал сосед и кинул пакет на матрас. – Вот, одевай. Иначе попадешь в карцер, а это очень неприятно.

Маркус ему сразу поверил. Он встал, достал из пакета форму и оделся. Костюм пришелся впору. Только все карманы пиджака и брюк оказались зашитыми. В тумбочке нашлись и легкие спортивные тапочки подходящего размера, а в туалете – новая зубная щетка.

– Пора! – Андрей кивнул и вышел из комнаты.

Маркус поплелся следом. Вдоль коридора у каждого дверного проема стояли по два мальчика в коричневых костюмах – все на вид старше и на голову выше Маркуса и Андрея. У окон подбоченились трое охранников в уже знакомой черной униформе. Директриса в бордовых пиджаке и юбке ходила вдоль строя, цокая каблуками. Ее маленькие хищные глазки бегали по детским лицам. Иногда она останавливалась напротив какого-нибудь мальчика и фальцетом выкрикивала:

– Поправить воротник! Заправить рубашку!

При свете дня Маркус высмотрел на потолке забеленную лепнину, двери в комнаты оказались густого синего цвета, а за окнами светило солнце и деревья качали зеленой листвой.

– Напра-аво! – зычно скомандовал тучный лысый охранник.

Все синхронно повернулись в сторону вестибюля. Маркус замешкался, но Андрей дернул его за плечи в нужном направлении. Прозвучала команда: «В столовую – шагом марш!», и мальчишеский строй двинулся по коридору.

Маркус вслед за Андреем прошагал в соседнее крыло. Они оказались в помещении, размерами напоминавшем спортивный зал для игры в мяч. Вдоль него тянулись ряды деревянных столов и узкие скамейки. Окна закрывали решетки. Из двух распахнутых дверей внутрь струйками стекались мальчики. Зал постепенно наполнялся гулом тихих детских голосов. Маркус, как и все, встал возле свободного стола.

Снова оглушительно затрещал звонок, и воспитанники поспешили рассесться по местам. Тут же в дверях появились женщины в белых накрахмаленных халатах и марлевых косынках, натянутых до бровей. Поварихи перед собой толкали тележки с кастрюлями таких размеров, что в каждой Маркус поместился бы с головой. Следом выкатили тележку с тарелками, и женщины начали разливать молочную кашу по алюминиевым мискам. По залу растекся запах подгоревшего молока.

Каждый воспитанник получал свою порцию и тут же начинал жадно есть, но Маркус не мог себя заставить взять ложку. В животе стоял твердый ком, во рту пересохло. Тем более, кашу он не любил, и дома ее не варили. «Неизвестно, из чего делают этот молочный порошок, – говорила ему мама. – Кто знает, что они туда добавляют?»

– Ешь, а то останешься без обеда, – не поворачивая головы, процедил сидящий рядом Андрей.

Маркус нехотя потянулся за ложкой и начал запихивать в себя теплую водянистую массу. Он успел съесть не больше половины, когда прозвенел звонок. Все тут же встали и построились вдоль скамеек. Снова раздалась зычная команда, и строй воспитанников зашагал в игровую комнату.

Игровой комнатой назывался зал, похожий на столовую, только без столов и скамеек. Белые полосы на зеленом ковролине с жестким ворсом разделяли пол на квадраты примерно три на три метра. В каждой такой секции стоял свой набор предметов: спортивные снаряды, теннисный стол, ручные игры. В одной даже спрятался шкаф, плотно заставленный книгами. Маркус подошел к нему, пробежался пальцами по корешкам и вытащил толстую энциклопедию с яркой обложкой. Он сел на пол и начал листать книгу. Почти все картинки оказались знакомыми. Похожее издание стояло на полке у него в детской, и отец по выходным любил читать Маркусу, выбирая статьи наугад.

На первой странице он нашел привычный рисунок – карта города, разделенного на две части извивистой, как змея, рекой. Одна половина называется Левобережье, вторая – Заречье.