Верю! Не верю!

– Должен признать, что Кира Дмитриевна очень умная женщина, хотя дружеские отношения у нас, к моему великому сожалению, не сложились… Я мог бы вам, Алисочка, много рассказать интересного о вашей маме… при случае, конечно.

– Я согласна послушать, – заинтересовалась Алиса, недавно убедившись, что она совсем не знала ничего о прошлом своей мамулечке, – только если это будут не сплетни.

– Только правда, и ничего кроме правды! – шутливо поклялся довольный юрист – похоже, он все-таки прощен…

В знак примирения и прощания Алиса протянула Лаврентию руку, чего раньше никогда не делала, но в сложившейся ситуации она хотела показать «щедрому другу» свое расположение.

Протянутую руку Лаврентий взял двумя ручками, но не пожал, а, осторожно повернув ладошкой вниз, так же осторожно поцеловал.

«– Настоящий дамский угодник, – улыбаясь своим мыслям, подумала Алиса, – долго сердиться на такого обходительного и любезного (хотя циничного и язвительного) «кавалера» нет никакой возможности…».

Улыбку эту Лаврентий заметил и обрадовался – прощен! – и другой ошибки он совершить не должен.

– Спасибо за помощь, Лаврентий Палыч, – забирая свою руку из рук «дамского угодника», поблагодарила Алиса и озабоченно посмотрела на Таю. – Что вы делаете с женщинами, Лаврентий Павлович! Это совсем никуда не годиться!

– Очаровываю, как могу… – получив прощение, Лаврентий снова стал ироничным и чуточку язвительным. – Жаль, что все мои старания разбиваются у ног великолепнейшей Киры Дмитриевны и у ваших несравненных ножек Алисочка, а то мы могли стать добрыми друзьями.

Но Алису в данную минуту больше заботила Тая, чем сожаления взрослого мужчины о возможной «дружбе семьями».

– Как мне ее теперь тащить до машины?

Надев рюкзачок, Алиса взяла Таю за руки, подняла с кресла и потянула из кабинета раскланивающегося, улыбающегося и весьма довольного визитом юных девушек юриста.

15

В машине Тая «пришла в себя», хотя постоянно восхищалась голосом и искренне жалела Лаврентия Павловича.

– Какой удивительный голос! Если бы он пел в опере… зал был бы всегда полон поклонницами его таланта. Почему Судьба так несправедлива к такому замечательному человеку?

– Не знаю, как у певца, – пожала плечами Виктория, – но эпиграммы писать на людей, у Лаврентия Павловича получилось бы здорово.

– Ага, – тут же согласилась Алиса с сестрой, – представляешь, вздумал обвинять Таис в мошенничестве.

– Меня? – искренне удивилась девушка. – В мошенничестве? А что я такого сделала?

– Тебя, тебя! Не поверил он твоей жалостливой истории, – улыбнулась Алиса, желая поскорее «развеять» голосовое очарование и «опустить» Таю на землю. – А ты думала, что он такой весь белый и пушистый, раз у него бархатный и чарующий голос! Он только прикидывается таким, а на самом деле он прагматичный, язвительный циник, хотя иногда бывает все-таки нормальным человеком…

– Двуликий Янус ваш Лаврентий Палыч! Всегда поступает так, как ему выгодно, – высказала свое мнение Виктория, насмешливо глядя на погрустневшую Таю. – И зачем вы, девочки, к нему поехали?

– Не скажи, Тош, он очень умный мужик, раз такой пост в банке занимает, хоть и злой, старается всех уколоть и высмеять, – пояснила Алиса, вспоминая их визит к юристу. – В ситуацию Таис сразу вник и советы профессиональные дал. Ради пользы можно потерпеть его непростой характер.

– Ну, да… жизнь у него, и правда, была не сахар. Тяжело ему приходится в жизни с такой внешностью, – невольно пожалела Виктория преуспевающего юриста. – И что он вам посоветовал?

– В общем, пока Таис не исполнится восемнадцать, ей надо сидеть тихо и не высовываться, а то найдут и в детдом до совершеннолетия запихнут.

– Я в детдом не хочу! – подала голос расстроенная Тая.

– Так и было сказано нашему «двуликому Янусу»: в детский дом не надо! – подбодрила подругу Алиса и тут же огорчила: – Он сказал, что если не в детдом, тогда к тетке уж точно вернут.

– И к тетке не хочу! – совсем огорчилась несовершеннолетняя «беглянка».

– А что же ты хочешь, дочь моя? – усмехнулась Виктория.

Тая задумалась.

А, правда, чего она хочет?

Вот сейчас, в данный отрезок времени…

– В детдом не хочу, к тетке не хочу, в семью Мурата не хочу… – Тая вздохнула, вспоминая «семью Мурата». – Хочу жить в своей комнатке, ходить на работу, смотреть на тренировки вольтижировочной группы, хочу самой поездить на лошади и даже всякие упражнения поделать, как девочки-спортсменки, только боюсь не получится…

– Ну, этому тебя мамулечка быстро научит! – заверила Алиса. – А ребенок? Ты про него думаешь? Кто будет: мальчик или девочка?

– Пока нет, не думаю, – честно призналась Тая. – Вот завтра поеду ко врачу, сдам анализы…

– А про наследство гражданского мужа думаешь? – напряженно спросила Алиса. – Если бы оно твоему ребенку досталось.

– Ну, это вряд ли… Никто не верит, что это ребенок Мурата, – отмахнулась Тая от такой возможности обрести дом для себя и для ребенка, – да и его «мамаша» и братья вряд ли мне что-то отдадут – лучше с крыши сбросят.

– Какие ты ужасы рассказываешь! – обернулась к «девочкам» Виктория.

– Суд еще должен установить родство… – вяло напомнила Алиса.

– Вряд ли мне удастся что-то кому-то доказать, – вздохнула Тая, вспоминая оскорбления «семьи». – Вырвалась от них, и слава Богу.

– Значит, бороться и доказывать, что это ребенок Мурата, ты не хочешь? – уточнила Алиса, скорее для себя, чем для Таи.

– Нет, не хочу! Даже если все получится, и я все получу, они мне жить все равно не дадут – пусть подавятся его имуществом… Я свободы хочу! – мечтательно произнесла «заложница семьи». – Это я сейчас стала понимать, что жила бы в их семье, как рабыня бессловесная, а я так жить не хочу.

– Ладно, ладно, не нервничай, – успокоила «подругу» Алиса. – Не хочешь – не надо! До этого еще долго – сто раз передумаешь… Вика, ты с нами поедешь завтра?

– Нет, готовиться к экзаменам буду, но машину я для вас попросила.

– Здорово! – обрадовалась Алиса. – Тошка, ты прелесть! Как сказала бы наша мамулечка…

Посидев немного в тишине, Тая наклонилась к уху подруги и зашептала:

– Ты почему так всегда не ходишь?

– Как так? – не поняла Алиса.

– Почему всегда не одеваешься так красиво? Все мужики головы на тебя сворачивают… – позавидовала Тая. – Ты прямо красотка с картинки!

– Не выдумывай, – беспечно отмахнулась Алиса. – Это я для Лаврентия Палыча постаралась – его надо удивить, а еще лучше шокировать и тогда он становится обыкновенным человеком, даже разговаривает обычным голосом, а не чарующе-искусственным.

– Ну, ты прямо знаток человеческих душ!

– А то! – усмехнулась Алиса.

– А этот интересный мужчина с бородкой… – поинтересовалась Тая. – Он кто?

– Вячеслав Львович? Второй муж мамулечки.

– Да-а, – невольно позавидовала Тая, – умеет твоя мамулечка мужиков выбирать… один богаче и красивей другого.

Тая вышла из машины в полной уверенности своей никчемности…

Но молодость берет свое, через полчаса после «перекуса» и душа, Тая уже была в хорошем настроение и была уверена, что завтрашний день пройдет «без приключений». Она разобрала пакеты с едой и одеждой, быстро переоделась и побежала в манеж – теперь она проводила там большую часть своего свободного времени, сидя в уголке на трибуне и наблюдая за тренировками вольтижировочной группы.

И уже лошади не казались ей такими огромными и страшными, и запах не таким резким, и «упражнения» девочек-спортсменок не такими сложными и опасными, и команды тренера и названия элементов не такими странными… Она все больше погружалась в конноспортивный мир увлеченных людей и даже уже начала строить робкие планы на будущее и представлять себя на месте спортсменок.

А Алиса и Виктория поехали дальше в большой, загородный дом Дмитрия Викторовича Юшкина-Сумарокова, где на время отъезда «родителей» под его «присмотром и руководством» проживала вся огромная семья Юшкиных-Сумароковых-Шубиных-Чичериных-Меркуловых.