Возвращение повесы

Она лежала к нему спиной, и он осторожно поцеловал ее шею, поцеловал так, чтобы не разбудить.

Однако она тут же повернулась к нему и с улыбкой сказала:

– Доброе утро.

– Еще очень рано, так что спи.

Она зевнула и потянулась.

– Нет, я уже проснулась. – Глядя ему в глаза, спросила: – Как дела?

Он вздохнул и лег на спину.

– Все бодры и веселы, но это иллюзия. Совершенно очевидно, что Марлоу умирает, но они предпочитают не говорить об этом. В конце концов я не выдержал и сам спросил… Отец сказал, что Остри плох, и тотчас же сменил тему.

Она придвинулась к нему и погладила по руке.

– Мой отец – замечательный человек, – продолжал Саймон. – Но к сожалению, он старается избегать проблем.

– Наверное, ему сейчас очень трудно?

– Да, конечно. Покинуть Брайдсуэлл – это для него немыслимо.

– Тогда зачем покидать? Если даже твой отец станет графом, он ведь может остаться здесь, разве не так?

– Да, может, но, видишь ли… Титул – это множество обязанностей. Заседания в парламенте, положение при королевском дворе… и тому подобное. Но самое главное – графский дом. Отец считает, что его обязанность – проводить там хотя бы полгода.

– Но зачем?

Он чмокнул жену в висок.

– Я же сказал – обязанность. Огромный дом и обширные земельные владения. От него будет зависеть благополучие сотен, даже тысяч людей – от слуг до управляющих, от местных фермеров до коммерсантов. Фермы, деревни, викариаты, мельницы. И граф обязан обо всем этом заботиться.

– А нельзя ли… сдать графские владения в аренду?

– Боже мой, конечно, нет!

Она вздрогнула и тихо прошептала:

– Очень жаль.

Еще крепче прижав ее к себе, он продолжал:

– Пойми, дорогая, сдавать владения в аренду – это крайне неразумно. Ведь наниматели никогда не будут заботиться обо всем так, как настоящий владелец.

– Значит, семье придется ездить туда и обратно?

– Полагаю, да. Возможно, ездить будут только родители, а молодые станут постоянно жить в доме графа.

– А может, и нам там поселиться? Я уверена, что места вокруг графства Марлоу очень хорошие.

Местность вокруг Марлоу и впрямь была неописуемо хороша – как и Брайдсуэлл.

– Я подумаю, дорогая. Полагаю, что со временем все разрешится само собой. – Он положил голову на плечо жены. – Слава Богу, что у меня есть ты. Моя опора и моя сила.

– Ах, дорогой, я… – Она насторожился. – Ой, что там такое? За окном… Кажется, скачет лошадь.

Саймон прислушался.

– В такой час? – Он поднялся с кровати и оделся. Дженси последовала его примеру.

– Дорогой, ты иди, а я сейчас спущусь.

В одной рубашке и штанах он пошел вниз, уже понимая: вести – самые неутешительные.

В гостиной сидели родители, сидели, держась за руки. «Как маленькие дети», – подумал Саймон.

Тут же стоял слуга в ливрее, и Саймон, взглянув на него, спросил:

– Какие новости?

– Виконт Остри умер вчера в десять часов вечера, сэр, – ответил слуга. – Граф очень плох. Леди Остри прислала попросить, чтобы мистер Сент-Брайд приехал в Марлоу и взял заботы на себя.

Саймон хотел сказать, что нет смысла так спешить, но тут же понял, что кузине Дороти просто нужна поддержка. А от кого ее ждать, если не от того, кто вскоре станет графом Марлоу? Но если наследник откажется сейчас ехать, то это ничего не изменит.

Отец молчал, и Саймон сказал:

– Хочешь, я поеду? Ты можешь приехать потом.

Отец задумался, а потом вдруг решительно покачал головой:

– Нет, мой мальчик. То есть да, если ты способен меня сопровождать, я буду очень признателен. Но я должен ехать. Бедной Дороти сейчас очень плохо. – Он похлопал жену по руке. – Ты останешься здесь, дорогая. Я знаю, ты сможешь обо всем позаботиться.

Саймон услышал шаги и сразу же понял, что это Дженси. На ней было одно из ее скучных Йоркских платьев; волосы же рассыпались по плечам и по спине, а глаза – ясные, настороженные.

Саймон взял ее за руку.

– Я еду с отцом в Марлоу, чтобы помочь вдове Остри. Похоже, вскоре граф последует за своим сыном.

– Можно мне поехать с тобой?

Эта просьба очень его обрадовала, но он сказал:

– Дорогая, ты и так ужасно устала. Оставайся здесь, отдохни.

– Я уже отдохнула и хочу поехать с тобой. Но если по какой-то причине я не должна…

– Нет-нет, дорогая. Но нам придется выехать сразу после завтрака.

Она кивнула:

– Тогда я пойду собирать вещи. – Она стремительно вышла из комнаты, чем удивительно напомнила его мать.

Саймон повернулся к родителям и увидел, что мать улыбается.

– Ты сделал хороший выбор, мой мальчик. Она твердо стоит на своих ногах и достаточно сильна, чтобы стать хорошей женой и матерью. Великое счастье видеть, как сияют твои глаза, когда ты смотришь на нее.

Саймон рассмеялся. Ему в жизни очень повезло: его родители дьявольски догадливые.

Дженси пробыла в Брайдсуэлле совсем недолго, но теперь, когда она прощалась, у нее щемило сердце. И опять сбежались все обитатели дома, но она далеко не всех еще знала.

Молодая женщина с ребенком на руках – это Мэри, жена Руперта, брата Саймона. Руперт управляет поместьем, и его семья живет с родителями. Пухленькая веселая девушка и такая же пухлая, но спокойная – сестры Саймона, Люси и Дженнифер, только она не знала, кто из них кто. И старики: дед по матери, дед по отцу, двоюродный дед и двоюродная бабка – неизвестно с чьей стороны.

Были и другие пожилые люди, может, родственники, а может – бывшие слуги. И еще два мальчика; Дженси не решилась спросить, кто они такие, но ей бы хотелось, чтобы они оказались приемными внебрачными детьми. Тогда ее собственное происхождение не казалось бы таким шокирующим.

Однако она не хотела, чтобы они были внебрачными детьми отца Саймона. Хотелось думать, что его родители преданы друг другу. Укладывая вещи, она думала о том, что это ее первое знакомство со счастливой семьей. И очень хотелось верить, что у них с Саймоном будет такая же семья.

Крепко обняв сына, миссис Сент-Брайд повернулась к Дженси:

– Дорогая, позаботься о них.

Казалось, эта женщина воспринимала отъезд мужа и сына так, будто им предстояло ехать в Канаду, а не в Ноттингемшир. Наверное, Брайдсуэлл так на всех влиял. Дженси и сама утирала слезы. Все махали им руками, когда экипаж тронулся с места, а мальчишки бежали за ними до арки, через которую они вскоре выехали на широкую дорогу.

Дженси откинулась на спинку сиденья; она думала о том, что ее жизнь уже долгое время проходит в непрерывном движении. Хотелось поговорить с мужем о его близких, но рядом сидел отец, поэтому она спросила:

– Саймон, ты говорил, что у Марлоу – величественный дом. Он такой же, как в Лонг-Чарте?

– Да, величественный, но совсем по-другому. Ты разбираешься в архитектуре? Особняк графа – в палладинском стиле.

Дженси в смущении пробормотала:

– Это мне ни о чем не говорит.

– Построено в стиле Андреа Палладио. Этот итальянец жил в шестнадцатом веке и писал о классической архитектуре – о римских виллах и тому подобном. В прошлом веке многие подхватили его идеи, и, к сожалению, среди них оказался прадед Марлоу. Это означает, – продолжал Саймон, – что фасад похож на акрополь, а главный холл тянется к небу, имитируя римский атриум. В Англии климат не тот, что в Италии, поэтому там довольно прохладно. Чтобы это компенсировать, к дому коридорами пристроили небольшие виллы. Как бы то ни было, особняк вызывает всеобщее восхищение, и посмотреть на него съезжаются со всей Англии.

При этих словах сына Сент-Брайд-старший тяжело вздохнул. А Саймон между тем продолжал:

– Парк же по красоте соперничает с парком в Лонг-Чарте. Рядом с домом озеро, и в нем отражается фасад – удивительное зрелище, особенно благодаря высоким деревьям на заднем плане.

Дженси улыбнулась:

– По твоему описанию получается, что этот дом – словно из готического романа.

– Ничего подобного. Там нет ни пыльных коридоров, ни древних часовен, ни каморки священника. Дом построен шестьдесят лет назад, и целая армия слуг поддерживает в нем порядок.