Возвращение повесы

– Дорогая, вокруг лица должны быть завитки, – сказала герцогиня.

Для Саймона – что угодно.

– У вас есть кто-нибудь, кто может меня подстричь?

Герцогиня нахмурилась:

– Да, только не очень хорошо. Но существует… особенная прическа. – Она послала горничную за некой Вильерс. – А теперь – жакеты, туфли, перчатки…

Вскоре у Дженси появились все необходимые аксессуары, а также новый саквояж, чтобы все это сложить. Туфли оказались великоваты, но она решила, что засунет что-нибудь в носок.

К обеду она надела коричневое платье, а прическу ей сделала Вильерс, горничная, которую все называли «костюмершей». Она подняла волосы на затылке, начесала их вперед, а затем, завивая щипцами, уложила вокруг лица.

Дженси подумала, что выглядит нелепо, но герцогиня заявила, что такая прическа – это самая последняя мода.

– Дорогая, так сейчас делают все женщины, которые не желают обрезать волосы.

Дженси молча кивнула и подошла к зеркалу. Вдев в уши жемчужные серьги, она направилась к Саймону, чтобы проверить его реакцию.

Казалось, сначала он ее не узнал. Потом расплылся в улыбке и, взяв ее за руки, сказал:

– Ты великолепна, дорогая. Слава Богу, что я нашел тебя раньше, чем другие. Ну, теперь видишь?

Он говорил о том, что в таком виде никто не скажет, кто она – Джейн или Нэн.

– Да, вижу. Ты был прав.

В этот вечер, надев шелковую ночную рубашку Теодосии и свой старенький халат, Дженси гадала, придет ли Саймон к ней в спальню или она должна пойти к нему.

Когда она уходила после обеда, Саймон разговаривал с лордом Дариусом. Обед же прошел замечательно. Их было всего четверо, и они сидели в небольшой комнате, так что было совсем не страшно. Герцогиня и лорд Дариус оказались очень добрые и отзывчивые, и Дженси решила, что сможет прекрасно ладить с такими людьми. И если ее обман не раскроется, то она будет жить, как в раю.

Ей вдруг захотелось сравнить свою новую внешность с рисунками Джейн. Она достала из папки ее автопортрет и, сравнив его со своим отражением в зеркале, поняла: если бы сделать Джейн такую же прическу, как сейчас у нее, то внешность Джейн решительно изменилась бы.

Ах, как бы ей хотелось, чтобы Джейн была сейчас с ней в этом чудесном доме! Джейн так любила все красивое и изящное… Сегодня вечером Дженси видела на одной из стен замечательные картины – Джейн они наверняка бы понравились.

Она положила рисунок в папку, и что-то ее насторожило. Еще раз просмотрев все листы, Дженси бросилась в комнату Саймона. Но он был не один, а с Тредвелом; слуга помогал ему снимать жилет. Она попятилась к двери, но Саймон ее остановил:

– Останься, Джейн. – Повернувшись к слуге, он сказал: – Спасибо.

Когда Тредвел ушел, Дженси прошептала:

– Пропал рисунок. На котором Марта и я.

– Ты уверена? Дай я сам посмотрю. – Минуту спустя он сказал: – Ты права. Должно быть, рисунок остался на корабле. Не волнуйся, мы напишем…

– Нет. Если бы рисунок остался в салоне, мы бы его потом заметили. – Сделав глубокий вдох, она заявила: – Саймон, я думаю, что его украли. Когда обыскивали каюту.

– Но зачем? Рисунок, конечно, хороший, но не шедевр же…

– Ты подумаешь, что я сошла с ума, но… Видишь ли, когда я уверяла, что художницей была Нэн, а не Джейн, Дакр сомневался, не верил. Что, если он стащил рисунок, а потом поедет на север, чтобы показать его моим знакомым?

Саймон в задумчивости пробормотал:

– Чтобы получить надо мной власть?

– Да, наверное. Возможно, он был связан с Макартуром.

– Не обязательно. Дакр очень честолюбивый. Быть может, он решил, что сумеет кое-чего добиться при помощи шантажа.

Она сжала его руку.

– Что же нам делать?

– Не беспокойся, моя милая. Не исключено, что это действительно сделал Дакр. Но поверь: меньше всего он хочет, чтобы правда вышла наружу. Если он вздумает разыграть свою карту, я найду ответный ход. В любом случае мы с ним справимся. Когда будем проезжать через Лондон, я оставлю Хэлу записку – пусть посмотрит, пришла ли «Эверетта». Если еще нет, он найдет способ остановить негодяя и забрать рисунок. А если судно уже в гавани, то он отыщет Дакра и сделает то же самое.

Он привлек ее к себе и крепко обнял. Дженси прижалась к нему, стараясь найти утешение в его силе, в его уверенности. Тихо вздохнув, она прошептала:

– Как все это неприятно!

– Не бойся, дорогая. Мы вместе, и все у нас будет хорошо.

В постели, в объятиях мужа, она на время забыла обо всех своих страхах. Но потом долго лежала без сна, думая о Дакре и о похищенном рисунке.

Глава 33

До Лондона добирались целый день, даже при том, что ехали по прекрасной, без ухабов, дороге и в роскошном экипаже герцогини. Они сняли номер в гостинице «Лебедь», и Саймон отправил слуг на поиски Хэла, чтобы передали ему записку, в которой он сообщал про Дакра и рисунок. Свои «канадские» бумаги Саймон оставил в сейфе у лорда Дариуса – решил, что так в данный момент удобнее.

Дженси старалась успокоиться, но тщетно. Она постоянно думала о Дакре и о том, что он собирался предпринять. Что, если он уже в Лондоне? Что, если он донесет на нее? Она вздрагивала от каждого стука в дверь и тут же ругала себя за малодушие.

После обеда в дверь опять постучали, но это пришел Хэл: он сказал, что обо всем позаботился.

– Корабль уже в Лондоне. Мы какое-то время наблюдали за Дакром. Они с женой в этой же гостинице. Хочешь встретиться?

– Нет времени, – ответил Саймон. – Как я понял, ты знал про Марлоу и Остри.

– Если бы ты узнал раньше, ничего бы не изменилось.

Саймон молча кивнул, потом пробормотал:

– Хотелось бы вернуть рисунок.

– Стивен в городе. Он придумает, как это сделать.

– Придумает?

– Не сомневайся. Стивен любого сумеет перехитрить. Ведь еще есть старые помощники Николаса.

– Кто?

Хэл засмеялся.

– Я все забываю, что ты долго отсутствовал. Не волнуйся. Обшарить номер гостиницы – сущий пустяк.

Воровство? Дженси почувствовала, что должна протестовать, однако промолчала.

– Кто из наших еще здесь? – спросил Саймон. – Может, собрать всех?

В этот момент раздался стук, и тут же в комнату стремительно вошла необыкновенно красивая женщина в сапфировом плаще с капюшоном. Она тотчас же откинула капюшон за спину, и Дженси чуть не вскрикнула от удивления, увидев необычайно сложную прическу из белокурых волос; ей даже сначала показалось, что это парик.

– Вот ты где!.. – воскликнула незнакомка, обращаясь к Хэлу. – Ох, слава Богу! Я боялась, что ты опять сбежишь, прежде чем я тебя найду.

– Сбегу? – Хэл едва заметно нахмурился.

Дженси украдкой разглядывала незнакомку. Это могла быть только Бланш, что означает «белая». Возлюбленная Хэла, о которой рассказывал Саймон.

Бланш в смущении улыбнулась и проговорила:

– Не сердись на меня, Хэл. Я не могу это вынести. Ты победил. – Она приблизилась к нему почти вплотную. – Ах, эти месяцы… месяцы вдали от тебя были самыми худшими в моей жизни.

Он вдруг прижал ее к себе одной рукой и тихо сказал:

– О Господи, и для меня тоже!

Дженси покосилась на Саймона, которого любила так же беззаветно и которого страшилась потерять. И оба стали медленно отступать в смежную комнату.

– Нет, не уходите. Мы извиняемся. – Хэл и Бланш смотрели на них и улыбались. – Простите, что смутили вас, – продолжал Хэл. – Но нас можно поздравить.

Саймон и Дженси переглянулись, а Бланш сказала:

– Любимый, ты должен был им рассказать. Видите ли, я актриса. Некоторые называют меня Белой Голубкой из «Друри-Лейн». Мое прошлое… Я не очень-то подходящая жена для Хэла. Этот человек сошел с ума.

Саймон подошел к ней и, взяв ее руку, обтянутую белой перчаткой, поднес к губам.

– Поверьте, я в восторге от знакомства с вами. Но я думал, что Белая Голубка не носит цветных нарядов.

– Что?.. Ах плащ?.. Это для маскировки. – Ее глаза смеялись. – К тому же белое непрактично, особенно в холода, когда повсюду угольная сажа. Не знаю, говорил ли вам Хэл…