Возвращение повесы

– Вы меня, конечно, не помните. Вы были малышкой, когда я ушел из школы вашего отца и перешел в другую школу.

Конечно, она была малышкой. Только в то время она была еще с Хаскеттами.

– Вы с матерью каждое утро ходили в церковь, – вспоминал Дакр. – Помню ваши красивые волосы. Я слышал о смерти Оттерберна. Примите мои соболезнования. Надеюсь, вы не возражаете, что я назвал вас Джейни.

Она покачала головой:

– Нисколько, сэр.

Тут мистер Дакр принялся рассказывать истории про ее отца, которые, к счастью, не требовали от нее пояснений. Она получила отсрочку, но знала: казнь впереди. И казнь была неизбежна.

Она-то убедила себя в том, что не встретит тех, кого хорошо знала в Карлайле, а вот о школе не подумала. Многие юные джентльмены из Камберленда проводили год или два в школе Оттерберна перед тем, как перейти в школы более высокой ступени. И таких людей, наверное, очень много.

Стараясь поддерживать разговор, Дженси в то же время пыталась сообразить, как ей следует себя вести и что следует говорить, чтобы не выдать себя. Ведь она многого не знала о раннем детстве Джейн, не знала даже ее детского имени. Дакр сказал, что ее называли Джейни. А она говорила Саймону, что ее детское имя – Дженси. Он заметил?

Саймон осторожно взял ее за руку – очевидно, хотел успокоить. Она знала: он думал, что она расстроилась из-за грустных воспоминаний.

Наконец заговорили о чем-то другом, и Дженси, делая вид, что слушает, время от времени кивала и улыбалась. К концу обеда она почти успокоилась. Все встали из-за стола, и она уже направилась к себе, но Дакр ее задержал.

– Миссис Сент-Брайд, не хотелось бы навязываться, но позвольте спросить: вы до сих пор рисуете портреты?

Ей показалось, что в салоне воцарилась гробовая тишина. И казалось, что все смотрят только на нее. Судорожно сглотнув, Дженси пробормотала:

– Простите, вы о чем?.. О, нет-нет, это не я, сэр. Это моя кузина была художницей. Но как вы об этом узнали?

Мистер Дакр посмотрел на нее с удивлением:

– Не вы?.. Но я мог бы поклясться… Видите ли, у меня есть портрет моей сестры, который мне передали в прошлом году. Вот я и подумал, что вы, возможно, могли бы написать портрет моей жены. Сейчас я принесу портрет сестры. Уверен, всем будет интересно, потому что это прекрасная работа.

Дакр ушел, прежде чем она успела возразить. Да и как бы она могла возражать? К счастью, Саймон сидел за карточным столом и, наверное, не слышал их разговор.

Сев в одно из кресел, Дженси попыталась хоть что-нибудь придумать.

Что ж, пожалуй, ничего страшного не случилось. Если она будет настаивать, что художница – Нэн, Дакр не сможет уличить ее во лжи. Действительно, как он докажет, что она вовсе не Джейн? Дженси старалась вспомнить, подписывала ли Джейн свои рисунки на благотворительной ярмарке.

Но если даже на «Эверетте» она угодила в такую ловушку, то что же ждет ее в Англии? Ведь там, наверное, осталось много картин Джейн.

Тут пришел Дакр с рисунком в полированной рамке.

– Вот, смотрите! – воскликнул он. – Это рисунок, выполненный кузиной миссис Сент-Брайд!

Дакр рассказал, как юная художница делала карандашные эскизы, чтобы собрать деньги для раненых солдат, затем положил портрет на стол. Все столпились у стола, и Дженси поняла, что тоже должна подойти. Портрет был маленький, как и все, что Джейн тогда рисовала на ярмарке. Но, даже не зная девушку, которая позировала, Дженси поняла, что работа очень хорошая.

Все присутствовавшие выразили восхищение, а Саймон сказал:

– У нас есть еще кое-что. Дорогая, ты не возражаешь; если мы их покажем?

– Нет, конечно, – пролепетала Дженси.

Саймон принес папку, и все, усевшись за стол, стали рассматривать картины.

– Замечательный талант, – сказал полковник.

– Огромная потеря… – пробормотал Нортон.

– А вы были проказницей, – заметила миссис Рэнсом-Браун, глядя на картину – Дженси была изображена сидящей на дереве. – А вот и сама художница. – Она взяла автопортрет Джейн и, внимательно посмотрев на него, взглянула на Дженси. – Мне кажется, между кузинами удивительное сходство.

Дженси кивнула:

– Да, вы правы, мы были очень похожи… Даже цвет волос у нас был одинаковый.

Дама достала из сумочки лорнет и уставилась на рисунок, который принес Дакр.

– Какие мелкие инициалы… «Дж. А. О.». Как звали вашу кузину?

У Дженси горела голова и мерзли руки и ноги. Собравшись с духом, она ответила:

– Джейн Анна Оттерберн. Нас обеих так звали.

– Обеих?.. Какое совпадение! Наверное, часто возникала путаница.

– Да, конечно, – ответила Дженси. – Вот почему одну из нас звали Джейн, а другую – Нэн.

Она приготовилась к следующему удару, но все же удар этот оказался совершенно неожиданным. В какой-то момент Дженси вдруг поняла: среди картинок, что принес Саймон, не хватает той, где нарисован их скромный домик на Эбби-стрит, а в окне виднеется вывеска: «Миссис Оттерберн. Галантерея». Значит, он стыдился! При всех его прекрасных словах он стыдился такого урона своему достоинству.

Минут десять спустя Дженси сложила картины в папку и, извинившись, ушла к себе в каюту. «Какая же я глупая! – говорила она себе. – Как же я могла думать, что моя ложь продержится вечно?» В Йорке ей казалось, что нет никакой опасности, особенно если жить тихо. Наверное, это усыпило ее бдительность.

Какое-то время корабль тоже казался безопасным, даже когда выяснилось, что Дакр родом из Пенрита. В сущности, она совсем успокоилась, решила, что даже люди, знавшие Карлайл, не представляют для нее угрозу.

И вот теперь стало ясно, что даже на «Эверетте» ее подстерегали опасности. Что же будет, когда они доберутся до Англии? Ведь там на каждом шагу можно встретить таких, как Дакр, ходивший в школу ее отца, и таких, как все те, кто сейчас восхищался рисунками Джейн.

О Господи, ведь Саймон хочет стать членом парламента!.. Она вспомнила, как капитан сказал: «Все дороги ведут в Лондон». И если так, то они с мужем непременно встретят там людей, когда-то живших в Карлайле и знавших ее отца. Ей тотчас же представилась сцена: кто-то из друзей Саймона подводит к ней члена парламента от Карлайла и его жену.

– Ах, миссис Сент-Брайд, я вас помню еще по магазинчику миссис Оттерберн! Вы шотландская кузина, не так ли? Миссис Оттерберн была так добра, что взяла вас к себе.

Дженси со стоном опустилась на тумбочку; на мгновение ей почудилось, что все это происходило в реальности, происходило сейчас. Конечно, она понимала, что жены членов парламента не заходят в скромную лавочку Марты, но ведь всякое в жизни случается…

Как бы то ни было, теперь стало ясно: больше так жить она не сможет, не сможет обманывать Саймона, даже если очень этого захочет. Она обязана признаться, обязана сказать правду. Возможно, он поймет ее и простит. Вот только… Нельзя говорить это сейчас, когда они находятся посреди океана. Наверное, такая новость ошеломит Саймона, но ему некуда будет скрыться от глаз спутников.

Значит, в Англии. Когда они достигнут берега. Как только покинут судно.

Мысль была мучительная, но она принесла облегчение. Однако возникло еще одно обстоятельство: они больше не должны ложиться в одну постель. В каком-то смысле это было бы нечестно с ее стороны. Но главное – нельзя рисковать, ведь у них мог появиться ребенок. Саймон должен сам решить, что для него лучше, а ребенок его связывал бы.

Конечно, не исключено, что она уже забеременела. А впрочем, едва ли. Ведь она долго страдала от морской болезни. Да и стоит ли сейчас гадать? Месячные должны начаться со дня на день, и тогда она точно узнает.

Если же не начнутся… Придется обдумать ситуацию заново, но до тех пор она должна быть непреклонной.

Быстро раздевшись, Дженси легла в постель, и почти тотчас же в каюту вошел Саймон. Уткнувшись лицом в мокрую от слез подушку, она притворилась спящей. Немного постояв у кровати, Саймон забрался на верхнюю койку.