В отсутствие начальства

Агенты проверили каплицу, заглянули под все окрестные кусты, успокоились и попрятались. Вокруг снова стало тихо. До появления маршрутника оставалось еще больше часа, но Павел провел его как на иголках. Холод и сырость донимали штабс-капитана все сильнее, но о гимнастике думать уже не приходилось. Единственное, что себе позволил, – это напрягать и расслаблять мышцы рук и плечевого пояса в статике, без движения, по методу циркового борца Ивана Засса. Побоялся он и хлебнуть из фляжки. Вдруг филер стоит за стенкой и услышит шум? Да и пить теперь было опасно, требовалась ясная голова. В ней билась только одна мысль: как же они проведали? Засада заняла позиции заранее, значит, место и время враг знал!

Наконец сквозь прутья решетки Лыков-Нефедьев увидел агента. Тот явился в переходном[5] пальто бордового цвета и в шляпе с блестевшей на солнце серебряной лентой. М-да… Халамидник, мысленно обозвал подчиненного Павел любимым ругательством Азвестопуло. Догадался же так вырядиться на конспиративную встречу. Теперь он пропал – австрияки своего не упустят…[6]

Между тем подпоручик остановился возле нужной могилы и не спеша закурил. При этом папиросу он опять держал в левой руке, а правую сунул в карман. На всякий случай повторял сигнал закладки… Русские старались не передавать секретные бумаги друг другу на встрече, а только показывали, где их потом нужно взять. Если бы Яцевич послал пакет до востребования на центральный почтамт Лемберга, он держал бы курево в правой руке. И тогда забрать донесение уже нельзя – схватят в момент приема… А так следовало, что бумаги ушли по запасному варианту и есть шанс получить их. «Почтовый ящик» находился в монастыре бенедиктинок на Вечевой площади. Уже десять лет сестры содержали у себя школу для девочек. Учитель этой школы, русин по национальности (и католик!), работал на русскую разведку. Почту ему передавали тайком во время служб специально нанятые женщины. Они получали за свои услуги хорошую плату и считали, что помогают контрабандистам. Четыре или пять пронырливых теток шли клином, своими телами закрывая от чужих взоров подругу с пакетом. Филерам было почти невозможно отследить момент передачи почты в тесном пространстве костела.

Шансы есть, повторил про себя штабс-капитан. Надо только выбраться отсюда незамеченным, а делать это при свете дня рискованно. И он, дождавшись, когда маршрутник ушел, опять присел на газеты в дальнем углу.

Потянулось длительное ожидание. Еще около часа по аллее шныряли филеры, вглядываясь в лица прохожих. Затем они исчезли, что вовсе не означало, что Павлуке можно выходить. Ему пришлось ждать темноты и дважды справить малую нужду в склепе… Хотя склеп был католический, православному русскому было очень неловко, да куда денешься?

В сумерках, также через ботанический сад, он выбрался в город и укрылся на съемной квартире. Хвоста за ним не было, либо разведчика вели очень опытные наружники. На всякий случай штабс-капитан проверился через кавярну[7] пана Володзимежа возле часовни Боимов, где всегда толпились люди, а три выхода помогали скрыться незаметно.

Квартира находилась у Губернаторских валов. Небогатый отставник, ищущий места, не мог позволить себе большие траты, потому приют выбрал скромный. Зато и здесь имелось три выхода. Поспав кое-как несколько часов, Лыков-Нефедьев вышел из дому на рассвете и отправился на Рынок. Площадь уже заполнили торговцы, они раскладывали товары и вяло переговаривались. Учитель из школы бенедиктинок толкался в зеленому ряду. Заметив разведчика, он зашагал прочь. Да будут благословенны старые города с кривыми улицами, узкими переулками и темными подворотнями! В одной из таких подворотен штабс-капитан рывком догнал связника, сунул ему банкнот в сто крон, а взамен получил тощий конверт. Ну? Волнуясь, он почти бегом двинул по давно изученному маршруту вокруг Латинского собора. Там имелись спасительные щели между дровяными сараями, которые выводили знающего человека куда надо.

Через час, переводя дух, Павел стоял на пороге своей явочной квартиры близ Песьего Рынка. Он приготовил ее еще зимой, оплатил на полгода вперед и надеялся отсидеться там в безопасности. С самого приезда во Львов два дня назад Лыков-Нефедьев здесь не появлялся. Только попросил письмом хозяина запасти пиво и легкую закуску. Теперь он намеревался отдохнуть, собраться с мыслями и принять решение – как выбираться из ловушки. Было ясно, что контрразведка, не сумев захватить агентуриста на кладбище, перекроет все выходы из города. Яцевича наверняка уже допрашивают. Этот адрес никто не знает, найти Павла быстро у австрийцев не получится. Тем плотнее будут заставы.

Но сначала он хотел прочитать письмо. Столько опасностей пришлось преодолеть, а за-ради чего? Павел вскрыл конверт и стал читать донесение, одновременно запоминая его.

Итак, о польских делах… Яцевич был всего-навсего курьер, а сведения сообщал резидент в Галиции, которого штабс-капитан лично завербовал в Перемышле год назад. Огенквар берег его как зеницу ока. Еще бы: агент сидел в крепости на реке Сан, которую, случись война, придется брать штурмом. Пока же резидент проник в канцелярию местного стрелкового союза и узнал много интересного.

Он сообщал, что Пилсудский был назначен главным комендантом вновь созданной организации «Союз активной борьбы» (САБ). И открыл его тайные отделения в Петербурге и Варшаве. А казначеем Польской военной казны стал ближайший сотрудник коменданта Анджей Сливинский. Таким образом, пилсудчики теперь полностью контролировали как военные, так и финансовые вопросы повстанческого движения. Казне начала активно помогать Полония (это было общее название всех польских эмигрантских организаций в Америке). Счет пожертвований «на освобождение Польши» сразу же достиг десятков тысяч крон в месяц.

Не терял времени и австрийский Генеральный штаб. Он поддержал польский ирредентизм[8]. Стрелковые союзы были подчинены местным органам ландвера[9] в рамках допризывной подготовки. Им отписали три тысячи карабинов и патроны к ним, а также три тонны взрывчатки. Причем оружие и взрывчатка остались на армейских складах, они должны были попасть в руки поляков только после объявления войны России. Кроме этого, выделили и деньги: двадцать тысяч крон на развитие союзов и еще десять тысяч на пополнение Польской военной казны.

Пятого октября прошлого, 1912 года Пилсудский отдал приказ по САБ: членам союза добровольно отправиться в русские губернии бывшего Царства Польского и начать там подготовку к вооруженному восстанию. Галицию тогда переполнили молодые панычи, которые бойкотировали русское высшее образование и приехали поступать во Львовский и Краковский университеты. Как раз начиналась Первая Балканская война. Атаман рассчитывал, что поднимется мутная вода и в ней сама собой созреет революционная ситуация. Но жизнь показала, что Пилсудский торопил события. В Россию тайком пробрались не более тридцати человек, остальные и не подумали выполнять приказ.

Десятого ноября 1912 года в Вене состоялась конференция представителей семи партий из русской и австрийской частей Польши. Они договорились в случае войны Австро-Венгрии с Россией сформировать временное правительство Царства Польского, которое объявит свою войну Николаю Романову. На деньги Габсбургов. Конференция объединила наиболее крупные структуры ирредентистов: Польский военный союз, военизированную крестьянскую организацию «Союз Бартоша», Легион независимости, Польскую армию, молодежное общество «Зет», Партию национальных демократов. Формировался единый фронт на случай чрезвычайных обстоятельств.

Для углубленной подготовки будущих командиров были созданы офицерские курсы в Кракове и унтер-офицерские – во Львове. А в селе Струж в окрестностях Лимановы готовилось открытие школы инструкторов Стрелкового союза. Сам Пилсудский намеревался вести там занятия по тактике революционных войн и по военной географии Царства Польского как будущего театра военных действий.

5

Переходное – демисезонное.

6

Арестованного в марте 1913 года во Львове за шпионаж русского подпоручика Яцевича через три месяца обменяли на обер-лейтенанта австрийской армии Валолоха, попавшегося русской контрразведке.

7

Кавярня – кофейня.

8

Ирредентизм – в XIX – начале XX века движение по объединению народа, разобщенного по разным государствам, в одно национальное государство.

9

Ландвер – запас регулярной армии в Австрии и Германии.