Страница 3 из 20
– «Неприемлемо», – твердо говорит Сарика, начиная печатать в окне «Вегетарианец». После первых букв слово «Вегетарианец» автоматически заполняется, и она нажимает на него.
– Ты не можешь исключить всех вегетарианцев, – в полном ужасе говорю я. – Это предвзятое мнение. Это… это вообще законно?
– Ава, расслабься! – парирует Сарика. – Смотри. Это даже забавно. «Применить фильтр».
Когда она нажимает, фотографии на экране начинают мерцать. Затем на разбросанных по экрану лицах один за другим появляются большие красные кресты. Я бросаю взгляд на симпатичного парня – и испытываю потрясение. На его лице крест. Выглядит так, словно его приговорили к смертной казни.
– Что это? – с тревогой спрашиваю я. – Что это такое?
– Это называется «Последний шанс», – объясняет Сарика. – Я могу помиловать любого из них, щелкнув по нему.
– Помилуй его! – говорю я, указывая на своего любимца. – Помилуй!
– Ава, ты ничего о нем не знаешь, – закатывает глаза Сарика.
– Он хорошо выглядит!
– Но он вегетарианец, – говорит Сарика и нажимает «Готово».
Экран снова мерцает, и все парни с перечеркнутыми лицами исчезают. Оставшиеся фотографии кружат по экрану, а затем снова собираются в аккуратные ряды, причем место исчезнувших занимают новые.
– Отлично, – удовлетворенно говорит Сарика. – Куда-то я добралась.
Я смотрю на экран, потрясенная этим процессом отбора.
– Это жестоко, – говорю я. – Бессердечно.
– Но лучше, чем наугад, – вставляет Нелл.
– Вот именно! – кивает Сарика. – Это научно. На сайте более восьмисот фильтров. Рост, работа, привычки, место жительства, политические взгляды, образование… Алгоритмы, кажется, были разработаны в НАСА. Можешь обработать пять сотен парней в мгновение ока. – Она снова сверяется со своим списком. – Хорошо, переходим к следующему. Не выше шести футов трех дюймов. – Она снова начинает печатать. – Я пробовала с высокими. Это не по мне.
Она нажимает «Применить фильтр», появляются три красных креста, и через несколько секунд на экране возникает новая подборка парней.
– Кстати, одна женщина применяла фильтры, пока на экране не остался только один парень. Она познакомилась с ним, и они до сих пор вместе, – добавляет Сарика, прокручивая список. – Это идеально.
– Все равно мне это кажется неправильным, – говорю я, в смятении глядя на экран. – Так не должно быть.
– Это единственный способ, – возражает Сарика. – Сейчас практически все встречаются онлайн, верно? Прак-ти-чес-ки все. Миллионы людей. Миллиарды.
– Думаю, да, – осторожно отвечаю я.
– Все встречаются онлайн, – четко повторяет Сарика, как будто она выступает с докладом на TED[4]. – Это все равно что прийти на вечеринку с коктейлями, а там собрался весь мир, и каждый пытается поймать твой взгляд. Так ничего не получится! Нужно сузить круг поисков. Следовательно… – Она указывает на экран.
– ASOS[5] – это плохо, – вставляет Нелл. – Вчера я искала «белую блузку». Знаешь, сколько мне предложили вариантов? Одна тысяча двести шестьдесят четыре. Я решила, что у меня нет времени на это дерьмо. Взяла первую попавшуюся. Какая разница.
– Вот именно, – подтверждает Сарика. – И это – блузка, а не спутник жизни. «Не более чем в десяти минутах езды от станции метро», – быстро печатая, добавляет она. – Хватит с меня таскаться по квартирам у черта на куличках.
– Ты исключаешь парней, которые живут дальше, чем в десяти минутах езды от метро? – У меня отвисает челюсть. – Это так важно?
– Можно создавать свои собственные фильтры; если они им понравятся, их добавят на веб-сайт, – объясняет Сарика. – Сейчас они рассматривают мой фильтр о частоте мытья волос.
– Но что, если идеальный парень живет в одиннадцати минутах езды от станции метро?
Я знаю, что говорю слишком взволнованно, но ничего не могу с собой поделать. Я уже вижу его. Он пьет на солнышке кофе, одет в велосипедные шорты, слушает плей-лист Баха и тоскует по кому-то, похожему на Сарику.
– Он соврет, – спокойно говорит Сарика. – Он напишет: «десять минут». Все в порядке.
Она действительно не понимает, в чем проблема.
– Сарика, послушай, – в отчаянии говорю я. – Что, если есть потрясающий парень ростом шесть футов пять дюймов, вегетарианец и он живет в двадцати минутах езды от Крауч-Энда[6]… а ты исключила его? Это же безумие!
– Ава, не психуй, – спокойно говорит Сарика. – Должны же быть какие-то «Неприемлемо».
– Нет, ты не понимаешь, – непреклонно говорю я. – У меня нет никаких «Неприемлемо». Мне нужен хороший мужчина, вот и всё. Порядочный, цивилизованный человек. Мне все равно, как он выглядит, какая у него работа, где он живет…
– А что, если он ненавидит собак? – вскидывает бровь Сарика.
Я замолкаю.
Он не может ненавидеть собак, потому что только странные, ужасные люди не любят собак.
– Хорошо, – наконец уступаю я. – Это мое единственное «Неприемлемо». Он должен любить собак. Но это – единственное условие. Буквально.
– А как насчет гольфа? – коварно вставляет Нелл.
Черт бы ее побрал. Гольф – моя ахиллесова пята. Я признаю́, что испытываю иррациональное отвращение к этой игре. К костюмам. И к людям, которые в нее играют.
Но в свою защиту скажу: причина в том, что я жила рядом с самым крутым гольф-клубом в мире. Там была общественная пешеходная дорожка, но если попытаться прогуляться по ней, возникали разъяренные люди в одинаковых джемперах, которые махали руками, требуя, чтобы я не шумела или возвращалась, и называли меня идиоткой.
Это раздражало не только меня; совету пришлось переговорить с гольф-клубом. Очевидно, они ввели новую систему знаков, и теперь все улажено. Но к этому времени я уже переехала и пришла к выводу, что на гольф у меня аллергия.
Впрочем, сейчас я этого не признаю́, потому что мне не нравится считать себя человеком с предубеждениями.
– У меня нет проблем с гольфом, – говорю я, вздергивая подбородок. – И в любом случае дело не в этом. Дело в том, что два совпадающих списка атрибутов – это не любовь. Алгоритмы – это не любовь.
– Алгоритмы – это единственный способ, – говорит Сарика, щурясь на экран. – М-м-м, а он милый.
– Хорошо, где алгоритм, который скажет мне, как пахнет парень? – парирую я чуть более страстно, чем намеревалась. – Где алгоритм, который скажет мне, как он смеется или как гладит собаку по голове? Вот что для меня важно, а не все эти несущественные детали. Я могу влюбиться в ученого или фермера. Он может быть пяти или семи футов ростом. Пока еще существует химия организма. Химия.
– Ах химия, – говорит Сарика, обмениваясь улыбками с Нелл.
– Да, химия! – вызывающе возражаю я. – Вот что важно! Любовь – это… это… – Я подыскиваю слова. – Это невыразимая, таинственная связь, которая возникает между двумя людьми, когда они соединяются, и они чувствуют это… и они просто это знают.
– Ава… – Сарика смотрит на меня с нежностью. – Ты и есть любовь.
– Она готовится к своему литературному курсу, – предполагает Нелл. – Ты понимаешь, что у Лиззи Беннет был миллион «Неприемлемо», Ава? «Никаких высокомерных заносчивых типов. Никаких идиотов-священнослужителей». – Нелл кивает Сарике. – Добавь и это.
– «Никаких идиотов-священнослужителей», – Сарика делает вид, что печатает, ухмыляясь поверх ноутбука. – Может, написать: «Заявку могут подать только те, у кого роскошный дом»?
– Очень смешно.
Я опускаюсь рядом с ней на диван, и Сарика примирительно кладет руку на мою.
– Ава. Детка. Мы разные, вот и всё. Мы хотим разного. Я хочу избавиться от всех этих напрасных трат времени. В то время как ты хочешь… химии.
– Ава хочет волшебства, – говорит Нелл.
– Не волшебства. – Я слегка вздрагиваю, потому что мои подруги вечно считают, что я слишком романтична и смотрю на мир через розовые очки, но это не так. – Чего я хочу, так это… – Я замолкаю, мои мысли немного путаются.
4
TED – американский частный некоммерческий фонд, известный прежде всего своими ежегодными конференциями.
5
ASOS – британский онлайн-магазин одежды и косметики. Веб-сайт продает более 850 брендов, а также свой собственный ассортимент одежды и аксессуаров.
6
Крауч-Энд – область Северного Лондона, примерно в пяти милях (8 км) от лондонского Сити в западной половине района Харингей.