Официальный любовник

– Наказывают не только тебя, Яру хотят четко показать, где его место.

– Столько лет прошло, Вера. Я думала нас, наконец, смогут принять, понимаешь? Мы оба доказали, что наши отношения – это не блажь. У нас семья, свой бизнес.

– А в Москве совсем никого не нашли? Там ни у Романа, ни у твоего отца нет таких связей, как в Питере.

Верин вопрос бьёт под дых. Я всю неделю старалась отгораживаться от мыслей об Илье. Каждый раз твердила себе, что нам нужно оставить его в покое. Изначально нельзя было так с ним поступать. Илья хороший парень, ему семья нужна, нормальная девушка. Всего этого я не смогу ему дать. Максимум, что он получит – это яркую интрижку.

Яр именно так все и планировал. Заставить Илью влюбиться, завести бурный роман, а потом, когда его помощь уже будет не нужна, расстаться. Только муж не учел, что у меня появятся чувства. А они появились, и я медленно схожу с ума. Вспоминаю эти внимательные пытливые глаза, отчаянное желание понравится и удержать меня. Его смелые и откровенные слова о своих чувствах. Илья пробрался в мое сердце и выгнать его не получается.

Я одновременно и безумно хочу, чтобы он приехал и чтобы не приезжал. Если Илья будет рядом, не смогу удержаться, влюблюсь как последняя девчонка. Яр мне этого не простит.

И без Яра я не смогу, он часть меня самой.

Черт, мне нужны оба.

– Был один вариант, но, похоже, ничего не выйдет.

– Мне жаль, – подруга надувает губки.

– Мне тоже. Ладно, Вера, я домой. Не хочу сейчас оставлять Яра одного.

– Хорошо, – подруга обнимает меня и прижимает к себе, – если дела будут совсем плохо, приходи ко мне работать.

– Спасибо, – улыбаюсь ей, – но официантка из меня не очень.

Вера машет в сторону кафе, в котором мы сидим:

– Администратор, экономист, бармен.

– Бармен, – я улыбаюсь ей, – всегда мечтала попробовать. И папочку точно хватит удар, если я буду разливать выпивку по ночам для пьяной публики.

– Кстати, ты права, – Вера расплывается в широкой улыбке, – возьму тебя только ради этого.

– Все, целую, Вер.

Дорога от кафе Веры до дома заняла десять минут. И все это время я полностью отдала на рефлексию и страдания по Илье. Просто отлично, дома ждет муж, а я в который раз прокручиваю в голове, как другой мужчина касался меня и признавался в любви.

– Яр, милый, ты как? – застаю мужа в кресле посреди гостиной. Он сидит не двигаясь и смотрит в одну точку.

– Ты быстро. Вы с Верой обычно засиживаетесь допоздна, – его голос немного безжизненный и меня это начинает беспокоить.

Подхожу к нему сзади и обнимаю за плечи, трусь щекой о светлую макушку.

– Сейчас мое место здесь, с тобой, – выдыхаю ему в волосы.

– Правда? Виола, я запутался и не знаю, что делать дальше, – он судорожно сглатывает. Кладу ладони Яру на грудь и слышу, как бешено колотится его сердце. Черт, вообще не нужно было уезжать. Сейчас мужу очень нужна моя поддержка. А я залипла в своих страдашках по Илье, вот и результат, не заметила состояния Яра.

– Еще неделя и мы начнем процедуру банкротства. Заберем все, что у нас осталось и уедем.

– Но ты не хочешь, ты любишь этот город и здесь твоя семья, – Яр перехватывает мои ладони и начинает по очереди целовать каждый пальчик, – прости, родная, я так облажался. Хотел все исправить и облажался еще сильнее. Виола, я все потерял и мне больше нечего тебе предложить. Если ты уйдешь, я же не смогу без тебя жить.

В голосе мужа столько отчаяния, что мне хочется кричать. Яр, как огромное раненое животное, он пытается бороться и слабеет, пока шакалы пытаются разорвать его на кусочки.

Ненавижу Романа и всех, кто участвовал в той чертовой афере. Мы ничего не можем доказать и следов никаких, но я точно знаю, что это он.

– Яр, ты слишком устал, тебе нужно выдохнуть и расслабиться, – освобождаю свои ладони и делаю шаг назад от кресла, – сессия началась.

Вижу, как муж замирает и перестает дышать. Он не разворачивается ко мне, не предпринимает никаких попыток хоть как-то возразить.

Отлично.

– У тебя есть тридцать минут. Когда я вернуть, хочу видеть свою любимую игрушку полностью готовой. Ты хочешь что-нибудь возразить?

Яр слегка качает головой и остается на месте.

– Молодец, малыш, не разочаруй меня.

Я возвращаюсь в спальню и принимаю душ, натираю тело ароматным маслом и делаю высокий хвост. На лицо ложится яркий макияж и алая помада. Сегодня особый случай, так что я надеваю черный кожаный корсет, чулки в крупную сетку и беру в руки хлыст. Никакой пощады, будет по-настоящему больно.

Яр уже готов и я замираю перед ним в предвкушении. Обожаю этот момент. Пока еще ничего не началось, но тишина между нами обещает очень многое.

– Посмотри на меня, – говорю холодно и подхожу ближе. Яр медленно поднимает голову и смотрит снизу вверх. На нем больше нет одежды, и поза на коленях выражает максимальную покорность. Широкий кожаный ошейник затягивается на его шее и можно начинать.

– Мне нравится, что я вижу, Яр, – обхожу его по кругу и веду хлыстом по голому телу, – ты идеальный, только мой. Сегодня я хочу попробовать кое-что новое, – я усмехаюсь и прикусываю кожаный кончик хлыста, – видишь, что у меня в руках?

– Да, моя госпожа, – голос мужа становится расслабленным и спокойным. В нем больше нет тревоги или неуверенности. С момента, как я сказала «сессия началась», все мысли выветрились из его головы. Сейчас есть только он и я.

Мазохизм не для всех и он точно не для слабых духом людей. Такие жесткие игры могут запросто сломать и превратить в ничто. По-настоящему насладиться болью способен тот, для кого контроль и сила две важные составляющие в жизни. И когда наступает кризис или накатывает желание снять с себя ответственность и груз обязанностей, отпустить вожжи,  вот тогда и наступает момент, когда сильный духом человек передает ответственность и всего себя в руки другого человека.

Яр отдает себя мне.

– Скажи, Яр, тебе нужно стоп-слово?

– Нет.

– Отлично, малыш, – я откладываю хлыст и присаживаюсь в кресло перед ним. В моих руках появляется белых носовой платочек, который я спрятала в вырезе корсета и я лениво бросаю им в лицо Яру, – у меня туфли грязные, вытри. До блеска, Яр, я хочу видеть свое отражение.

Муж подхватывает платочек и начинает медленно и с усердием натирать мою черную лаковую туфельку. Он наклоняется и проводит по лаковой поверхности языком, затем снова платочком. Меня это дико возбуждает, видеть, как он покорно сидит передо мной на коленях и готов выполнить любую, даже самую мою дикую прихоть.

И это не ради красного словца. Даже если я скажу выйти на улицу голым – он сделает. Скажу подняться наверх и прыгнуть с крыши – тоже. Нет никаких ограничений. Поэтому так важно, чтобы доминант умел использовать свою власть и чувствовать границы дозволенного. А еще важно уметь видеть, что нужно подчиняемому в данный момент. Боль? Унижение? А может простая рутина?

Последние месяцы Яр слишком возбуждён, он в отчаянии и не может ясно мыслить. Поэтому так много дергается и совершает ошибок. Моя задача дать ему почувствовать себя в безопасности, помочь вернуть контроль над собственной жизнью.

– Расскажи, Яр, что тебя беспокоит? И завязывай уже с туфлями, они как зеркало. Я хочу, чтобы ты снял с меня чулки и вылизал мои ноги.

Муж медленно снимает с меня туфли, тянется пальцами к кромке чулок и очень медленно скатывает их по ногам. Все это время он молчит, ему нужно собраться.

Я прикрываю глаза, когда чувствую, как его губы и язык касаются моей кожи. Он целует пальчики и свод стопы, проводит по ним языком, покусывает. Фуд-фетиш один из самых любимых у Яра.

– Я боюсь, ты уйдешь к Илье или Роману, – наконец выдавливает он из себя. Признание дается мужу с огромным трудом. Он останавливается и не может поднять на меня глаза, – мне больше нечего предложить тебе, а ты привыкла к другому уровню жизни, такому, который я в ближайшие годы вряд ли смогу тебе обеспечить.