Страница 12 из 24
В такие моменты неоспоримое превосходство одарённых над обычными людьми представляется мне несколько… сомнительным.
Десять минут старательных пыхтений над поверженным экипажем не привели ни к чему.
— Мы уже почти приехали, — сказала я вознице. — Давайте я тогда пешком дойду до хутора, и на помощь кого-нибудь позову.
— Не так уж и близко тут пешком, через лес идти придётся, не лучшее решение для одинокой молодой леди, — хмуро ответил возница. — Сэр Фокс сказал, головой за вас отвечаю.
— Можно подумать, "сэр Фокс сказал", — я демонстративно фыркнула. — Леди взрослая, места знакомые, мирные, народу мало. Будем сидеть тут до скончания дня?
Вообще-то, ничто не мешало мне просто встать и уйти. Но как-то это некрасиво по отношению к немолодому уже мужчине… На мой взгляд, все возницы на удивление чем-то неуловимо похожи между собой, и вот так шутить над человеком, напоминающим мистера Слая, мне было неудобно. Поэтому я ограничилась уговорами:
— Ничего со мной не случится. Если за помощью со мной пойдёте вы, то придётся оставлять тут экипаж. Тоже, знаете ли, нехорошо.
Возница заколебался. В качестве непререкаемого аргумента я вытянула руку с моментально разгоревшимся над ней пламенем — и он сдался. Или испугался — кто их, неодарённых, разберёт.
— Будьте осторожны, юная леди, прошу вас.
— Да тут, если не спать на ходу, минут пятнадцать, — небольшая ложь во спасение. — Всё в полном порядке, — а вот это правда. — Приведу помощь, — заверила я, и быстрым шагом направилась в сторону хутора.
Здешние места я и впрямь знала хорошо — когда-то, но одна здесь не бывала, только разве что с отцом, и то — в раннем детстве. Без меня он ходил сюда охотиться — в случае выполнения специальных заказов для некоторых постоянных и любимых клиентов, а со мной — иногда за ягодами и грибами, потому что охоту я с детства терпеть не могла. Сейчас и для грибов, и для ягод было ещё рано, но сам по себе лес — свежий, полный птичьих голосов и молодой звонкой зелени, был восхитительно прекрасен. Я шла, наслаждаясь одиночеством и свободой, молчанием не по принуждению, а по собственному выбору. А ведь на следующий учебный год нам предстоит что-то новенькое… адептов второго года обучения я видела не так часто, и собственным видом они порой напоминали оживших зомби. Бесшумные, полностью погружённые в себя, скользящие, словно тени, с опущенными к земле глазами. Что же их так меняло? Длительное безмолвие? Какие-то учебные нюансы, о которых я ещё не знала? Что-то другое?
И та ли это цена, которую я готова заплатить, не представляя толком, что получу взамен?
Влажная земля упруго пружинит под ботинками, птицы, серебристые, полупрозрачные, порхают прямо передо мной…
…полупрозрачные?!
Я резко остановилась, отмечая, как тихо стало в лесу, обычно до верхушек древесных крон наполненном звуками — птичьим пением и щёлканием, потрескиванием ветвей, стрёкотом мошкары, чем-то таким неуловимым, но привычным, создающим дышащее, движущееся, живущее своей насыщенной полноценной, хоть и скрытой от людских глаз жизнью, пространство. Сейчас здесь царила полная тишина, солнце, как назло, скрылось за облаком, и только несколько призрачных скворцов или щеглов, небо их разбери, как ни в чём не бывало сидели на тонких, не прогнувшихся от их фантомного веса ветках.
— Анна? — неуверенно позвала я, без особой надежды на ответ. Что ей здесь делать, меня сторожить? Да и питомцы Анны не были призраками, столь же мёртвые, разумеется, но гораздо более материальные… Нам не рассказывали про призраков, но мне отчего-то казалось, что Анна привязана к территории Академии, и её визит сюда был скорее исключением… или тот, кто поручил ей передать более чем скудное послание, был весьма силён.
Призрак студентки Академии, когда-то на свою беду подрабатывавшей няней Лукаса, маленького сына ректора Франца Лаэна, не отзывался. Я, поколебавшись, свернула с изначально выбранной дороги и шагнула в сторону — туда, куда сорвались крылатые гости из иного мира. Чуть пригибаясь, отодвигала руками ветки, морщась от падающих с листьев за шиворот холодных капель. Где-то на периферии сознания я ещё, конечно, помнила, что моей помощи ждёт застрявший с экипажем возница, понимала, что следить за призраками в пустом притихшем лесу не лучшая идея, но…
Лес как-то неожиданно закончился, поредел, и я вышла на поляну, с влажной, густой, по колено, травой. Здесь не было видно еще никаких свидетельств близости деревни или хутора, ни малейших признаков человеческого жилья, людского присутствия, однозначно, но я чуть ли не носом уткнулась в странную деревянную конструкцию, явный продукт человеческих, напоминавшую крайне кособокую пародию на двухэтажных дом, кое-как, тяп-ляп собранную убогим на голову великаном — или великаном-ребёнком — криво сбитые друг с другом трухлявые доски, неровные стены. Впрочем, был ещё и третий этаж, просто покосившаяся крыша на узких сваях вовсе без стен.
Дом — или всё же не дом? — был явно заброшен, стар, ветра и дожди сыграли свою не самую благоприятную роль в количестве отвалившихся, прохудившихся и почерневших, попросту сгнивших досок. Может быть, это и правда был дом, построенный детьми?
При ближайшем рассмотрении конструкция оказалась квадратной, довольно-таки узкой, и имела полуоткрытую дверь. Запах земли, сырости и гнилого дерева — не самый приятный аромат, я распахнула дверь и остановилась на пороге, вглядываясь в темное пространство — глаза не различали никаких предметов внутри… пусто?
Но стоило мне сделать шаг вперёд, и серебристые птичьи тени, десятка три, не меньше, с сухими, пронзительно-шелестящими криками рванули мне навстречу. Кто-то из них успел облететь меня сбоку, остальные врезались в лицо, грудь, живот, как куски невесомого ледяного студня, они мчались сквозь моё тело и растворялись в воздухе.
Меня на миг охватила паника — показалась, что эти призрачные тела застряли внутри моего тела, застряли навсегда, я судорожно дёрнулась, закашлялась, задохнувшись влажным прохладным воздухом. А потом вспомнила, что являюсь всё-таки магом огня — и собственное пламя согрело, успокоило, прогнало тени и страхи, по большей части возникшие в моём воображении.
Птичня. Это всего-навсего старая заброшенная птичня. Место, правда, странное — слишком близко к лесу и его прожорливым многочисленным обитателям. И всё же когда-то кто-то держал здесь птиц, возможно, редких, исчезающих, подкармливал их, помогал устраивать и сберегать гнёзда. Вот только теперь птиц нет — остались лишь их призрачные тени. Значит ли это, что и их хозяин…
Я повернулась спиной к тёмному проёму и увидела бредущего над травой человека. Именно так — ноги переставлялись самым что ни на есть привычным образом, вот только сантиметрах в десяти над колышущемся краем травы.
Хозяин пожаловал.
На меня призрак не обратил ни малейшего внимания, а вот птицы его буквально облепили со всех сторон — привычки ли поддерживали пернатых призраков или какая-то магия моего факультета, сказать я не могла, просто завороженно смотрела во все глаза. Мужчина, высокий стройный, судя по всему, ещё не старый, волосы до плеч, почти как у Габриэля, а лицо словно смазанное, черты лица ускользают от пристального взгляда стороннего наблюдателя.
Имея опыт общения со сварливой Анной, я ждала, что призрак вступит в контакт, заговорит, начнёт возмущаться вторжением, тем более, что я почти уже зашла в птичню — если правильно угадала, и его дух был привязан именно к этому местечку. Но нет, никакого внимания я не удостоилась, а начинать беседу первой было как-то… неудобно. Постояв еще минут пять и не дождавшись ничего, я осторожно вернулась обратно на тропу.
***
Отец, чуть покраснев, украдкой оглядел меня с ног до головы — да что с ними всеми не так, мой собственный родитель тоже ожидает, что наши с Габриэлем встречи немедленно и бодро перейдут в горизонтальную плоскость, да так, что следы этого знаменательного события немедленно отпечатаются на моей физиономии?! И эти люди кричат на каждом углу о том, какая пошла нынче молодёжь, стыдоба, глаза б на неё не глядели! Надо было попросить Габа, чтобы хоть за щеку меня укусил, что ли — а то вон трепетному отцовскому взгляду и зацепиться-то не за что. А ещё лучше родителей познакомить, им явно будет, что обсудить — и наш с Габом предполагаемый эротический досуг, и мою замечательную мать, которую они оба знали, надо полагать, с разных сторон, тем самым восполнив в картине недостающие элементы..