Запертый

Глава 10

Глава десятая.

На поминки я не пошел.

Да мелькнуло довольно сильное желание все же показаться на поминальном мероприятии, но оно быстро угасло, стоило мне подумать о безутешных родственниках погибших.

А еще я вспомнил ту едкую вонь…

Немалое число сурверов хотя бы раз в десятилетие сдают свое говно приходящим к ним сборщикам Культа. Я видел эти процедуры, чем-то схожие с медицинскими. За день до назначенного срока тебя предупреждают, просят кушать побольше, чтобы гарантировано сходить в туалет в нужное время. Даже советуют, что именно съесть…

Ты послушно жрешь. Терпеливо копишь. Потом стискиваешь булки, чтобы не наложить кучу раньше времени и наконец бежишь в туалет, чтобы выдавить из себя то самое легендарное вещество, хранящее в себя все наши воспоминания, характер и даже эмоции. Затем передаешь все это сборщику, тот складывает в специальный резной ящичек, благодарит и уходит. Все это бесплатно. Но чем выше твой статус в Хуракане, чем ярче и влиятельней ты как личность, тем чаще сдаешь свое благословенное Экспульсо. Ведь раз ты такой важный и крутой – значит тебе есть чем поделиться. И довольно часто именно его говно сжигают при просителе, чтобы тот мог проникнуться мудростью чужого Экспульсо и понять, где же он запутался в жизни или работе…

Так что важных шишек просят делиться драгоценными отходами почаще.

Поделиться выходящим из задницы…

Я аж замер прямо в коридоре, когда вдруг понял, что культистки сравнивают нас всех с говном – ведь раз оно содержит в себе наши воспоминания, характер и эмоции, то достаточно нагадить, затем обернуться, глянуть в унитаз – и увидишь самого себя как в зеркале. Как дела, бро? Выглядишь небритым и обмякшим…

Более того – эта куча вонючего дерьма поумней тебя будет.

Почему? Да потому что довольно часто запутавшиеся в жизни сурверы приходят в один из храмов Культа Экспульсо и просят помочь им разобраться в их сложностях. Его усаживают, приносят пару кусков сухого говна – его говна – и сжигают его на жаровне, что стоит в шаге от тебя. Ты дышишь этим дымом, рассказываешь внимательно слушающей культистке свою проблему, а та, выслушав и тебя и мнение говно-дыма, быстро улавливает недоступную тебе суть и проясняет ситуацию. Ты платишь кровные динеро и, утирая слезящиеся от едкого дыма и глубокой благодарности покраснелые глаза, уходишь осчастливленным.

Я сам никогда не бывал на такой церемонии. Были в жизни сложные ситуации и какое-то время я даже верил в Культ, но не было денег на прояснительные храмовые меры. Да и свой кал я никогда не сдавал – хотя вроде как в детстве родители собирали его пару раз. Такие у нас вот традиции… И при этом во всех школах нас величают детьми науки и прогресса.

Ага…

Дети науки и прогресса сжигают говно и дышат его дымом, чтобы прояснить свое будущее…

И в противовес этому Культ утверждает, что в отличии от большинства нас говно никогда не врет и не приукрашивает себя. Вот оно я – во всей своей честной склизкой вонючей правдивости. А люди о себе врут…

И ведь у нас это популярная тема. Обсуждения Культа и упоминания о нем можно услышать везде и увидеть на каждой третьей стене, вперемешку со старыми спортивными граффити и киноафишами.

Короче – я на поминки не пошел, решительно пройдя мимо ведущего к квартире Нурлана коридора. Деньги сдал – и хватит с меня. И к черту то странное чувство вины, что вдруг колыхнулось на пару секунд в голове. Я ни в чем и ни перед кем не виноват! Я не спасатель. Я вообще главное чмо Хуракана. И было бы глупо считать себе кем-то еще.

И я этим самым чмо и остался. Доказательство – я не задавал вопросов по тому случаю в нижних путеводах.

Если человек считает себя равным собеседнику, он тоже что-то будет спрашивать, уточнять, интересоваться. А я послушно отвечал на вопросы, старательно напрягая ушибленную голову. Все как всегда. Кто-то спрашивает – терпила Анус не медлит и быстренько отвечает. Единственная разница – на этот раз мне заплатили за ответы.

Почему я ничего не спросил? Ведь хотел. А ответ прост – я тупо боялся, что мне не ответят.

- Дерьмо – процедил я, убыстряя шаг – Я кусок паленого экспульсо…

От меня кто-то пугливо шарахнулся, но мне было плевать. Ладонями растирая макушку, я сгорбился и убыстрил шаг, абсолютно не переживая о том, как выгляжу со стороны. Мне плевать как я выгляжу в глазах восхваляемого социума.

Сурвер – социальная личность. Так гласит одно из правил.

Да пошли вы со своей социальностью… В нашем случае это социальность запертых в консервной банке сардин. И мы тоже уже дохлые и со стеклянными глазам – просто еще не знаем об этом. Ведь все наши дни пройдут в этой самой консервной банке Хуракана. Так что можно смело утверждать, что мы родились уже дохлыми.

Мы мертворожденные… все сурверы Хуракана…

- Хочу уйти – вырвалось у меня – Хочу свалить отсюда нахрен… Пусть даже и в радиацию. Гляну разок в настоящее небо – и сдохну с радостью…

И едва я произнес это вслух – как в моей темной ноющей голове разом появился яркий свет, а боль моментально утихла.

- Хочу уйти… - повторил я тихо, пытаясь осознать действительно ли я хочу этого – Хочу уйти из Хуракана. Уйти навсегда…

Выждав пару секунд, я понял, что не обманываюсь в своих желаниях. Не знаю, как давно это сидело во мне, но… но я на самом деле хочу покинуть родное убежище и уйти – пусть даже на верную смерть.

Моргнув, я осознал, что почти бегу. Бегу так, будто уже вижу свет в конце длинного тоннеля.

Тихо и скрипуче рассмеявшись, я немного замедлил шаг. Нет уж… никаких глупостей, сурвер Амос Амодей.

Никаких глупостей и тупостей, черт тебя подери…

Сначала надо бы все обмозговать. И я знал, как сделать это правильно…

***

Ноги сдались на восьмом километре, и я перешел на шаг. Хрипло дыша, втягивая воздух пересохшим ртом, я прошел еще метров четыреста и остановился у небольшого колесного прилавка с удивительно странно выглядящим красно-белым зонтиком. Стоящая за прилавком чернокожая Канна едва глянула на меня, полностью погруженная в чтение толстого потрепанного томика. Я не обиделся – только что от прилавка отошел еще один бегун, что просто оставил динеро и забрал одну из стоящих бутылок с водой. Я поступил точно так же и молча двинулся дальше. Раньше я бы поздоровался, но сейчас на это не было ни дыхания, ни желания.

- А ты молодец, Амос – донеслось мне вслед – Пробудилось Великое имя?