Запертый

Я давал бригадиру возможность красиво закончить беседу. Но он возможностью не воспользовался и зло зашипел:

- Ты теперь решаешь, когда мы заканчиваем говорить?

- Так я дешевка или сурвер, Радж? – продолжил я тонко хамить – Ты прямо озвучить свое мнение заслуженного сурвера.

Бригадир секунд на пять завис, глядя на меня медленно затухающим взглядом. Одно дело обронить во время беседы что-то такое, но совсем другое на прямо заданный вопрос прямо высказать свое мнение. Ведь потом придется доказывать. А попробуй докажи, что Амос-Анус не сурвер, а дешевка.

- Ты сурвер, и ты стараешься – ответил он наконец и ответил дежурной каноничной фразой – Но есть над чем поработать! Вот сегодня ты опоздал! И даже не извинился, хотя заставляешь всю бригаду ждать!

- А где твой сын, Радж? – спросил я, поднимаясь.

Вернулся я через пару минут, неся перед собой тарелку с четырьмя отлично поджаренными не растёкшимися яйцами и даже с ломтиком подрумяненного бонусного хлеба. Сев, продолжил попытки унять рвущий меня на части волчий голод. Над столом опять висело тяжелое молчание, но мне было плевать. Я успел доесть и откинулся на удобную спинку стула, держа в руке недопитый кофе, когда подоспел последний из нашей «дружной» бригады – двадцатидевятилетний сурвер Майк Паттари, единственный сын Раджа Паттари. С широченной и еще сонной улыбкой он вроде как извиняясь приподнял обе руки и молча шагнул к своему излюбленному месту – занятому моей усталой от бега задницей.

- Э…

- Сегодня я это уже слышал – спокойно кивнул я – Эй, Майк, какого черта ты опаздываешь? И почему ты сука не бежал с выпученным глазами, чтобы показать свое раскаяние?

- Э… - улыбка с сонного лица бригадирского сынка пропала начисто. Остановившись в шаге от меня, он судорожно пытался понять, что же тут такое происходит, но пробуксовывал, никак не мог уловить суть и от этого начинал смущаться и злиться. Никто не любит внезапных обвинений, никто не любит ничего не понимать – Ты…

- Может скажешь, что я твое место занял? – предложил я ему – Ну типа это твое место… ведь у нас в бригаде не все равны, да, бригадир? У нас ведь есть любимчики, которым можно опаздывать и не извиняться, можно сидеть на козырном месте постоянно… да, бригадир Радж? Может Майк у нас особенный?

Побуревший бригадир с силой ударил ладонями по столу, едва не сбив свой бесплатную – от заведения – утреннюю чашку эспрессо, чей вкус я ему точно подпортил.

- Хватит! Майк! Ты опоздал! Пришел последним! Почему не извинился перед парнями?

- Извините, парни – послушно произнес Майк, все еще стоя рядом со мной.

- Сядь на лавку! – бригадир усилил нажим, понимая, что сейчас просто нельзя продолжать этот опасный разговор, в котором у разговорчивого ушлепка Амоса-Ануса все козыри. Он обязательно продолжит эту беседу – но позже, без свидетелей. Все же бригадир достаточно мудр и много чего и кого навидался на своем веку.

Майк явно хотел возразить, явно хотел стащить меня со «своего» табурета, но все же пересилил себя, плюхнувшись на лавку и затихнув.

- Распределяем смены – продолжил Радж – Сегодня работы много. С утра три контракта – два групповых и один одиночный.

Гордым словом «контракт» называлось рабочее задание, полученное бригадиром от того или иного частного лица. Мы занимались чисткой вентиляционных шахт, конденсатных колодцев, сточных труб и прочих скрытых от взглядов жителей мест, где вечно скапливалось все самое склизкое, вонючее и просто отвратное. Бригадир получал и распределял задания, назначал на них работяг вроде меня, контролировал выполнение, докладывал заказчику о успешном завершении, получал и выдавал нам деньги, не забывая забрать свою долю. Что приятно – выдавал сразу. Деньги были каждый день. Что плохо – платили маловато. В результате каждый день я зарабатывал от четырех до шести динеро. На еду, особенно если готовишь себе сам, вполне хватало в теории. Теперь то точно хватит – без нахлебника соседа.

- Я возьму одиночное задание – спокойно произнес я, зная, что возражать никто не будет.

- Продано – бригадир с облегчением кашлянул, явно боявшись, что я начну вспоминать сколько раз его сынок Майк брался за одиночное задание. Ответ – ни разу.

Поднявшись, я, ни на кого не глядя, забрал у бригадира тонкую и нифига неудобную одноразовую ленту из тонкой почти прозрачной бумаги. На таких лентах, что многими назывались телеграфными, печатался текст рабочих заданий – что надо сделать и на каком участке. Читать неудобно, хранить ленту еще неудобней, поэтому все чистильщики имели при себе различного рода коробочки. У меня вот была металлическая коробочка от конфет Бэрклис, перетянутая широкой красной резинкой. Коробочка служила вполне пригодным хранилищем для телеграфных лент и всяких всегда нужных мелочей. У меня там лежали швейные иглы, какие-то найденные болтики, шайбочки, пружинки…

Прочитав задание на сегодняшнее утро, я двинулся по улице, уже не обращая внимания на сидящих за столом. Я не делал этого демонстративно публики и ненависти ради. Нет. Я просто оставил их позади – во всех смыслах. На ходу убрав ленту с заданием в коробку, а ее во внутренний карман куртки, я поправил ремень тяжелой сумки и чуть ускорил шаг. Быстрее начну – быстрей закончу. Затем обед. Потом, при имеющемся на то желании, можно продолжить работу, взяв следующее задание. Но это уже не обязательно – хотя до сегодняшнего дня я постоянно отрабатывал полную смену, а порой еще, после наспех проглоченного ужина, отправлялся на третье задание. Еще бы – ведь бригадир раньше всегда мог надавить на меня и заставить отработать еще пару часов. Ведь бригадиру не помешают лишние деньги. А сурвер Амос такой безотказный и послушный…

Подняв глаза, я увидел тянущуюся под потолком красную недавно подновленную надпись со все той же сакральной фразой:

«ТЫ СУРВЕР – И ТЫ СТАРАЕШЬСЯ!».