Страница 36 из 38
Глава 2
В другой раз мажора из Бугатти я встретил в центре города, всего в нескольких кварталах от дома матери.
Сынок прокурора, светясь неозабоченной веселой жизнью, сидел на уличной террасе небольшого кафе в обнимку с девушкой. Лёгкий шейный платок и невесомые кудряшки развивались под потоками пронизывающего ноябрьского ветра. Мажор смотрел на нее с нескрываемым удовольствием и легонько стирал что-то с уголков ее губ. Девушка улыбалась. И в улыбке этой сквозило незнание будущего. Того будущего, которое уготовано её мажористому принцу с Бугатти.
Я тоже не знал, для чего он понадобился Рустему. Но глядя на эту идиллическую картину, которая вскоре лопнет, как мыльный пузырь, я вдруг почувствовал себя каким-то потасканным и мерзким.
Девушка скользнула по мне взглядом и я понял, что мыльный пузырь лопнул значительно раньше, чем я предполагал. Не было в ее глазах счастья. Они оставались серьезными и внимательными. Слишком резкий контраст среди мирных гражданских глаз.
Ад – это состояние души. Прав был Старшина. И у каждого свой ад.
Подмигнув пассии прокурорского отпрыска, я двинулся дальше.
– Эй, ты! Ты следишь за мной? - в голосе сквозило напряжение и предчувствие угрозы.
– Не я, так другие, - ответил я не оборачиваясь.
Идти туда, куда повели меня ноги, я не собирался, но что-то неумолимо тянуло в этот двор, вобравший в себя все отголоски моей юности. Спорт площадка, на которой я до изнеможения истязал свои мышцы, чтобы не упасть в грязь лицом на очередном соревновании. Беседка, в которой каждый вечер собиралась шумная компания друзей, в которой я сидел с Верой до поздней ночи. Не было теперь ни друзей, ни Веры. Только какая-то вымотанная женщина с орущим на руках ребенком. Мать в ней я признал не сразу.
– Нянькой подрабатываешь?
Она встрепенулась. Уставилась на меня как на привидение. Сильнее прижала ребенка к себе, словно защищая.
– Долгожданный наследник? – Я усмехнулся, бросив взгляд в сторону синей коляски. - Где родители?
– За городом, - нехотя поделилась новоиспечённая бабушка. - Как отслужил?
– Нормально.
– Слышала, пьешь.
– С кем не бывает?
– Помоги с коляской. Нам домой пора.
Мать упорно не смотрела мне в глаза, делая из меня пустое место. Ребенок заходился у нее на руках всю дорогу до квартиры. Дома начал орать ещё сильнее. Мать морщилась, шептала что-то невразумительно-ласковое, попутно скидывая обувь. Отнесла ребенка в люльку, бросилась в ванную, оттуда на кухню. Мелкий заливался во всю мощь лёгких. Мать гремела посудой.
Скинув кроссовки, прошёл в ванную. Вымыл руки и направился к ребенку. Несколько секунд тупо смотрел на орущий комок, ставший жирной красной чертой, переразавшей мою жизнь пополам. С Верой и без Веры.
Сделав над собой усилие, все же взял его на руки.
– Ну и чего голосишь, мужик? Не враг я тебе. Не трону я твоих родителей.
Ребенок несколько раз всхлипнул и затих. Нелепо взмахнул пухлой ручкой и неожиданно улыбнулся.
– Ты зачем его взял?
Мать явилась на неожиданную тишину и замерла в проёме с бутылочкой в руках.
– Он улыбается.
– Дети в таком возрасте не улыбаются. Отдай мне его немедленно.
Не дождавшись от меня никакой реакции, подошла и выхватила ребенка из моих рук. Он попытался заорать, но она ловко заткнула его рот мутной белой смесью, плескавшейся в бутылочке. Мелкий выплюнул ее после пары глотков и вновь заголосил.
– Напугал ребенка, - укоризненно припечатала она. – Ну, давай, малыш... За папу, за маму...
– Не получится из тебя бабушки.
Она бросила на меня испепеляющий взгляд. Хотела что-то сказать, но в дверь постучали.
– Кого там ещё принесло?
Щёлкнув замком, мать поудобнее перехватила внука и открыла названному гостю. На пороге показалась взбитенькая тетя Лиза.
– Лизка. Ты чего без звонка.
– Так ты ж сама просила зайти.
– Да? Прости, Лизка. Совсем вымоталась.
– А родители где?
– Отдыхать уехали. Всучили и уехали.
– Ай, сладенький. Чего ж ты так кричишь? Бабушку совсем вымучил, - защебетала материна подружка, справляясь с отдышкой. – Иди-ка ко мне...
Мать без колебания отдала ребенка и бутылку и удалилась на кухню. Снова загремела посуда.
– Димка! Ты что ли? – Тётка удивилась, остановившись в пороге зала.
– Я, я. Проходите, тёть Лиз. Не кусаюсь.
– Ух, какой крепенький стал. Ни за что не узнала бы, – поделилась она, плюхаясь на диван. – Ну что там? Все спокойно в стране?
– Спокойно пока, - отозвался я, глядя как она пытается всунуть ребенку злосчастную смесь.
– Лиз, посмотри за ним. Я хоть сполоснусь пойду.
– Да иди, Алиночка. Конечно иди, - пробормотала тетя Лиза, с новым рвением впихивая соску в рот мелкого. – Новости посмотришь и жить страшно. Чего ж там только не творится! И взрывы... Ну, маленький, кушай давай...
– Дайте я попробую.
Лялька вновь перекочевала ко мне.
– Давай, мужик, ешь.
– Дениска, - подсказала тетя Лиза.
– Дэнка, значит? Ну, давай, Дэнка, бери. – Мелкий жадно вцепился деснами в соску.
– Сиотри-ка, ест! Я что говорю? И взрывы, и бомбёжка. Ужас-то какой. Говорят, что простых ребят отправляют туда. Зелёных совсем.
Дэнка высосал полбутылки и глаза его стали слипаться. Через несколько секунд соска выпала изо рта и он уснул спокойным сном.
– В люльку положи, – между делом посоветовала тетя Лиза и продолжила: – Это что же, можно разве так? Просто брать и отправлять на войну? Чай не вторая мировая, прости Господи...
– Нельзя, тетя Лиза. Просто брать и отправлять нельзя.
– Вот и я говорю...
Поднявшись, аккуратно переложил племянника в люльку, всучил тете Лизе бутылочку и пошёл в коридор.
– Ладно, тёть Лиза. Дальше без меня справитесь.
– А ты куда? Даже чаю не попьешь?
– Дела.
– Деловой ты наш. Ну давай, удачи тебе.
Удачи. В чем? В состязании с жизнью? Тряхнув головой, выбежал во двор и лёгким бегом направился домой.
Первым делом вытащил на помойку все бутылки. Чуть помедлив, собрал в мешки все Верины шмотки и отправил вслед за бутылками.
Вытащил из шкафа старые трико и принялся за тренировку. Нагрузки с этого дня стали жёстче, удары сильнее и ловчее.
Бой, первый бой за полтора года передышки вышел чисто механическим. Истосковавшаяся верная публика с трепетным интересом следила за мной, а я не следил за противником. Его вес, ловкость, боевая квалификация, техника ведения боя – всё это было безразлично. Только взгляд, смеющийся и наглый, давил на нервы.
В голове вместо просчета шагов настойчиво вертелся голос почившего Старшины: "Мирных не трогать! Мирных не трогать!"
Удары, выпады рук, блоки – всё проходило мимо сознания. Срабатывали внутренние механизмы, вбитые в мозг кулаками инструкторов по рукопашке, там, у командира под боком.
Первый раунд закончился победой. Хлипкие хлопки слабо прозвучали в гробовой тишине зала.
В подсобке Рустем рвал и метал, но изо всех сил старался казаться спокойным.
– Архип, твою мать... – Выдохнул он с присвистом. – Что за концерт? Ты хоть понимаешь, что делаешь?
Сколько раз за последнее время я слышал этот вопрос? Вероятно, действительно разучился понимать. Разучился думать по-простому. Подстраиваться под разум примитивных животных.