Страница 90 из 113
— Так в чем проблема! — воскликнул Дима. — Хватайте этого Никона с поличным, и дело с концом!..
— С поличным, — хмыкнул Флавиан. — В том-то и дело, что поличного-то и нет. Монеты эти упрятаны, в неизвестном месте, и в этом вся загвоздка. Без них никакие слова Зосимы не действенны.
— И что же делать? — не понял Дима.
— Вот тут и начинается наше согласие, — усмехнулся Флавиан. — Мы должны разработать такой план, чтоб его преподобие отец эконом сам нам выложил бы всю коллекцию до последней монетки, да еще как можно скорее, потому что события надвигаются быстрее, чем вы думаете.
— У вас есть такой план? — спросил Дима прямо.
— Есть, — ответил отец Флавиан уверенно. — С этим я и пришел.
Дима кивнул.
— Я вас слушаю, батюшка.
Не успел отец Флавиан и рот раскрыть, как в библиотеку влетел Леонтий.
— Отец!.. Срочно к наместнику!.. Там такое!..
— Что еще случилось? — испуганно вскочил Дима.
— Милиция у него, — сказал Леонтий. — Человека в селе нашли убитого, у него карточка из нашей гостиницы… Отец Лука говорит, что ты с утра с ним по монастырю ходил…
Дима даже побледнел.
— Господи, это же Вольпина убили, — пробормотал он подавлено.
Отец Флавиан крякнул и провел рукой по своей длинной бороде.
— Ступай, милый, — сказал он покровительственно. — Мы еще успеем…
9
Хоть Ксенофонтово было всего лишь большим селом, здесь проживало тысяч пять человек, но гордо числилось районным центром, и потому здесь располагался свой отдел милиции. Начальника райотдела капитана Левшина в монастыре знали хорошо, он был из числа если не верных прихожан, то сочувствующих. Теперь в кабинете у отца Дионисия капитан Левшин был строг и официален, наверное, потому, что давно не сталкивался с убийствами.
Когда Дима вошел, отец Дионисий разговаривал по телефону с областным начальством, объясняя тем, кто такой этот самый Вольпин и как он здесь оказался.
— Привет, Володя, — сказал Дима капитану Левшину.
Тот, хоть и сидел на краешке стула этаким фараоном, все же кивнул в ответ головой, внимательно вслушиваясь в ход разговора.
— Никакой он не церковный, — пояснял по телефону отец Дионисий. — Просто любитель старины, да… Привез француженку какую-то, сопровождал ее. Нет, я не знаю, где она теперь… Может, Володя знает?
Левшин поднялся и осторожно взял трубку.
— Так точно, товарищ полковник, — сказал он. — Они в церковной гостинице остановились, я уже проверил… Но ее на месте нет. Я распорядился, чтоб меня, если что, предупредили… Понимаю, конечно… Только не знаю, как я буду без переводчика… Да, да, я буду иметь в виду, товарищ полковник. Есть, докладывать…
Он положил трубку, и вид у него при этом был почему-то виноватый.
— Дима, ты этого раба Божия видел? — спросил отец Дионисий.
— Конечно, — сказал Дима. — И француженку видел. Мы с ними провели предварительную беседу и собирались после обеда провести экскурсию, но они не пришли на обед.
— Почему не пришли? — спросил Левшин с интересом.
— Ты, что ли, будешь дело вести? — спросил Дима.
— Придется пока, — вздохнул тот.
— И как его?
— Ножом в сердце, — сказал Левшин, и все почувствовали, что голос его дрогнул.
— Среди бела дня? — удивился Дима. — Где же?
— Не поверишь, — фыркнул Левшин. — Во дворе магазина!.. Закуток там, алкаши присмотрели, так в закутке и лежал.
— И никто ничего не видел?
— Так я еще и не опрашивал, — вздохнул Левшин. — Бригаду ждем из области… Его только-только идентифицировали. Районный прокурор, Коля Воробьев, сам будет следствие вести.
Дима кивнул головой.
— Есть у меня что этому следователю рассказать, — сказал он.
Капитан посмотрел на него заискивающе.
— А мне не скажешь?
— Да почему не скажу, — улыбнулся Дима. — Просто это дело напрямую связано с убийством в поезде, которому я был свидетелем.
Он вкратце изложил Левшину историю убийства Валерии Метлицкой, особенно упирая на кейс, который он обнаружил потом в вещах Вольпина.
— А когда я ему задал прямой вопрос, — сказал он еще, — то Сергей Захарович перепугался и побежал звонить в Москву или куда еще, не знаю. Видать, там они его и словили.
— Значит, заезжие, — с некоторым облегчением отметил Левшин. — Надо дружинников поднимать, выходы из села сторожить.
— Думаешь, они еще не уехали? — спросил отец Дионисий.
— Кто знает, — сказал Левшин, поднимаясь. — Если они на поезде приехали, то, может, и здесь еще… Дима, ты потом прокурору все расскажешь, ага?
— Ага, — кивнул Дима.
Милицейский начальник ушел, покачивая головой и охая, а отец-наместник, проводив его задумчивым взглядом, вздохнул.
— Опять пятно на обитель, — сказал он. — Отец Фотий это все непременно обыграет, вот увидишь.
Дима усмехнулся.
— Прекрати, отец, — сказал он требовательно. — Ты совсем уже чиновником заделался, честное слово. О чем ты думаешь? Человек убит, ты вникаешь? Грех смертный совершен.
— Представь себе, я об этом и думаю, — сказал отец Дионисий. — Почему ты мне не рассказал сразу, что этот гость связан с убийством?
— Да я сам только сейчас разобрался, — оправдывался Дима.
— Нашел ты еще чего-нибудь? — спросил Дионисий.
Дима кивнул.
— Отец Флавиан ко мне заходил, — вспомнил он. — Знаешь, с чем?
Дионисий поднял на него вопросительный взгляд. Дима усмехнулся.
— Он на Никона грешит. Дескать, тот активно под тебя роет, хочет наместником стать. Он говорит, что монеты он, отец эконом, прибрал.
Отец Дионисий покачал головой.
— Серьезно? Чего это он разоткровенничался?
— Опять плетет чего-то, — сказал Дима. — Предлагает руку помощи. Он Никона еще больше, чем тебя, боится.
— Это возможно? — спросил отец Дионисий. — С монетами?
— Не знаю, — сказал Дима.
— Впрочем, — предположил Дионисий, — когда он про убийство услышит, так руку свою наверняка уберет. Тоже ведь понимает, где жареным запахло. Нет, отец, что ни говори, а не будет нам добра от этого клада. Одни искушения.
Зазвонили к вечерней службе, и Дима поспешил к себе, облачиться в приличный подрясник, чтобы занять свое место на клиросе. Хоть и не был он в сане, а службу знал досконально и потому на клиросе исполнял роль почти уставщика. Распределял, кому что читать, и давал указания регенту, какие стихиры надлежало исполнять, а какие прочесть поскору.
Уже в восьмом часу, когда вечерняя служба была в самом разгаре и Дима Никитский на пару с Леонтием на клиросе читал канон, за ним явился Григорий, зловеще усмехнулся и сообщил:
— Эй, ты, отец-библиотекарь!.. Тебя там милиция ищет, иди теперь.
Дима кивнул и сказал в ответ:
— Седьмую песнь только закончили, скажи, путь подождут минут десять.
Григорий что-то невразумительно пробормотал и ушел.
По окончании канона Дима вышел из храма служебным выходом, обошел его кругом и на паперти обнаружил капитана Левшина с прокурором Воробьевым и незнакомым молодым человеком.
— Вот он, — сказал Левшин.
С районным прокурором Дима был знаком плохо, тот был принципиально нейтрален в религиозном отношении, видя в этом залог юридической объективности. Спутником его оказался молодой практикант Женя Дружинин, студент юрфака. Они прошли в библиотеку, расположились там, и Дима, угощая их чаем, рассказал почти все, что знал об этом деле. Он промолчал только про визитку и про подозрения отца Флавиана в отношении Никона. Прокурор Воробьев внимательно слушал и кивал головой, а практикант Дружинин все активно фиксировал в своем служебном блокноте.
— Так, — подвел итог следователь. — Похоже, дела это столичные, надо будет в Москву ехать, там разбираться…
— Там разберешься, — хмыкнул практикант.
— Составь протокол, — сказал ему следователь, — и пусть святой отец распишется. Положено у нас так, — с извинениями объяснил он Диме.
Дима, тронутый тем, что был назван «святым отцом», не стал разочаровывать следователя и важно в ответ кивнул головой, хоть, и заметил, как усмехнулся сквозь свое нервное напряжение Володя Левшин.