Эффект Лотоса (ЛП)

Я хмурюсь. Что касается этой части работы, то тут я Рису не завидую. Он занимается бюрократической чушью, а я сочиняю истории, сидя в удобном кресле-качалке.

— Не нужно много времени, чтобы составить отчет, свидетельствующий о командной работе, — говорит он, перекатываясь на пятки и снова нажимая на звонок. — Хочешь позвонить домой? Проверить кота и соседей?

У меня в груди колет из-за чувства вины. Я была настолько поглощена этим делом, своим прошлым, что даже не подумала об этом. И, честно говоря, с тех пор, как я вчера вечером рассказала Рису о признании Кэм, мне не терпелось допросить Дрю. Сегодня утром я уже шесть раз щелкала резинкой.

— Да. Я позвоню, — отвечаю я.

— Или ты можешь слетать домой на денек, — говорит он, не встречаясь со мной глазами. — Проведаешь их, пока я убуду оформлять документы.

— Ну, не знаю. Эта поездка не имеет смысла, тем более, как только приеду, мне придется сразу уезжать, — говоря это, я понимаю, что, возможно, не вернусь. И что, может, именно на это он и намекал.

Рис не высказал ни слова неодобрения из-за моей встречи с Кэм, но я знаю, что он так думает. Меня обжигает холод предательства. Я доверяю Рису больше, чем кому-либо — он никогда не стал бы намеренно меня обманывать. Это из-за того, что меня преследуют?

Прежде чем я успеваю выразить свое беспокойство, открывается стеклянная дверь. Появляется доктор Келлер, участковый судмедэксперт, одетый в зеленый халат. Я узнаю его по фотографии на сайте.

— Я могу вам помочь? — приветствует нас доктор Келлер.

Рис сверкает удостоверением ФБР.

— Доктор Келлер, я специальный агент Рис Нолан, а это моя напарница Лэйкин Хейл. Надеюсь, у вас будет время ответить на несколько вопросов по одному старому делу.

Я улыбаюсь про себя. Рис может насмехаться над психологией, но часто использует ее в своих интересах. Он никогда не дает людям возможность не отвечать на его вопросы. Он просто дает им выбор — сделать это сейчас или позже.

Окружной патологоанатом хмурится, ему за сорок, из-под кепки торчат пряди седых и темных волос.

— Извините, но может как-нибудь в другой день? Я сейчас на вскрытии.

Рис убирает удостоверение во внутренний карман пиджака.

— Мы приехали всего на несколько дней и очень хотели бы из первых уст получить информацию по делу Джоанны Делани.

Доктор Келлер наклоняет голову. Имя жертвы, кажется, вызывает его интерес.

— Хорошо, проходите. Вам придется помыть руки и надеть халаты.

Прежде чем войти в здание, мы с Рисом обмениваемся любопытными взглядами. Нам не нужно переодеваться для простого разговора.

— Может, он спешит и планирует поговорить с нами во время работы, — предполагаю я.

— Может быть, — соглашается Рис, но отвлекается. Я чувствую, что мыслями он уже на два шага впереди.

Доктор Келлер проводит нас к раковине.

— Чистые халаты там, — он указывает на шкафчик.

— Что думаешь? — спрашиваю, пока мы моем руки. Иногда мне хочется уметь читать его мысли.

— Пока не уверен, — Рис стряхивает воду и хватает один из зеленых халатов.

Когда мы полностью экипировались, доктор Келлер проводит нас за перегородку.

— Интересно, что вы упомянули дело Делани, — говорит патологоанатом. — Только вчера обнаружили тело женщины. Я сразу узнал рваные раны, еще во время первого осмотра на месте происшествия. Сегодня утром я достал из архива файл Делани, чтобы сравнить их.

На столе лежит бледное тело, на грудине уже сделан Y-образный разрез. Я прикрываю рот и быстро отворачиваюсь, восстанавливая дыхание.

— С ней все в порядке? — спрашивает доктор.

— Она в порядке, — отвечает за меня Рис. — Просто этого мы не ожидали.

— Ох, — вздыхает доктор Келлер. — Вот. Позвольте мне принести вам немного мятной мази. Жертва умерла совсем недавно, поэтому я не подумал, что вы сможете почувствовать запах. Конечно, я-то его уже не замечаю.

Он пытается слабо улыбнуться, и я киваю.

— Просто немного шокирует… когда ты этого не ожидаешь.

— Даже если забыть о запахе, мята помогает подавить тошноту, — он протягивает мне мазь Vic’s Vapor Rub[1]. — Что-то вроде онемения, приглушает все органы чувств.

— Спасибо, — я выдавливаю мазь на кончик пальца и размазываю ее под носом. — Просто нужно было перевести дух.

По правде говоря, это первый труп, который я вижу. Работая над «висяками», привыкаешь к фото. Я несколько лет рассматривала изуродованные трупы и решила, что выработала терпимость, и смерть меня больше не трогает. Но когда ты смотришь на фото, то ты отстранен и можешь дистанцироваться. Не то же самое, что реальная жизнь.

К этому вас ничто не может подготовить.

Затем врач отбрасывает простыню, закрывающую лицо пострадавшей.

И женщина на столе уже не просто тело.

Пол пошатнулся, и я выпрямляюсь, чтобы сохранить равновесие. О Боже. Нет.

Опираюсь на перегородку, надеюсь, что это как-нибудь остановит вращающийся пол.

— Кэм…

Доктор Келлер осторожно подходит ко мне.

— Вы знаете жертву?

— Знала… — Я ЗНАЛА ее.

— Тогда извините, но вам нельзя здесь находиться.

— Мы не работаем над этим делом. Мы занимаемся нераскрытым делом Делани, отдел ФБР по расследованию нераскрытых преступлений

— Сожалею о вашей потере, — говорит доктор Келлер.

— Спасибо, — говорю я, но мне кажется неправильным принимать его соболезнования. Я уже давно не являюсь другом Кэм. Хотя, если брать конкретный отрезок времени, сколько времени нужно, чтобы перестать быть чьим-то другом?

Я познакомилась с Кэмерон на первом курсе. Мы были одного возраста. Обе взволнованные, напуганные и любопытные. Три года мы были соседями по комнате, лучшими друзьями, а потом мир перевернулся, с нашего последнего разговора прошло несколько лет.

До вчерашнего дня.

Что это означает?

Рис и доктор Келлер разговаривают, до моих ушей доносятся приглушенные голоса. Затем я улавливаю одно слово более отчетливо, чем другие — одно слово, от которого у меня в жилах застывает кровь.

Ребенок.

Кэм была беременна.

Еле видящим взглядом я изучаю ее фигуру. Плоский живот. Больше нет того огромного живота, которому я так позавидовала накануне.

— Что случилось? — Я словно со стороны слышу, как задаю вопрос.

Судмедэксперт смотрит на Риса, молча советуясь, как много мне можно рассказать.

— Я справлюсь, — говорю я, заставляя голос звучать ровно.

Рис спокойно берет меня за руку и присаживается рядом. И я вижу предупреждение в его глазах.

Последствия.

Он не высказывает вслух свои страхи. Ему и не нужно. Я была одной из последних, кто видел Кэм живой. Возможно, даже последней. Учитывая это, звонок детектива Вейла мог быть уловкой. Пригласить меня обсудить нераскрытое дело и загнать в комнату для допросов.

Руки покалывает. Я чувствую, как кровь отхлынула от конечностей, захваченная адреналином. У меня учащается пульс.

«Она умерла из-за меня».

— Ребенок выжил, — говорит доктор Келлер. — Такое случается очень редко. В утробе младенец остается жив всего несколько минут после смерти матери.

Меня охватывает облегчение, и я чуть не падаю на пол. Однако это длится всего мгновение. Если бы я не поехала к Кэмерон, то она, скорее всего, была бы жива. Я так и знала, что вчера за мной следили.

— Как это возможно? — спрашивает Рис.

— Я не занимаюсь этой стороной дела, — говорит доктор Келлер, — но кажется, кто-то вызвал полицию. Скорая успела вовремя.

Вовремя, чтобы спасти малыша. Но не Кэм.

Кто сделал звонок?

— Жертве перерезали бедренную артерию, — продолжает доктор Келлер, возвращаясь к телу. — Это стало причиной смерти. Она получила восемь ножевых ранений, но каждое ранение, — он указывает на глубокие раны на груди, — само по себе не было смертельным. Хочется верить, что преступник намеренно старался не навредить плоду.

Плод. Он произносит это так… формально… Я тяжело сглатываю. Я делаю то же самое — дистанцируюсь от преступления. В моем случае мне приходится. Я не могу идентифицировать себя с жертвой. Это слишком опасно. Рис вбил в меня это правило.

1

Vic’s Vapor Rub — прим. пер. Мятная мазь против простуды, поможет облегчить заложенность носа, незначительные мышечные боли, помогает бороться с кашлем и простудой.