Страница 6 из 26
Меня охватил настоящий ужас. Виски налились тугим гулом, а к горлу подступила тошнота.
«Если это – не сон, то, где я?» – твердили взбесившиеся мысли, – «И почему я так выгляжу? Что произошло, черт возьми? Помогите!!!».
В панике я предпринял последнюю отчаянную попытку избавиться от странного наваждения и с безумным задором взялся щипать себя, как можно сильнее. Бил по щекам, окунал голову в прохладную воду и снова безжалостно терзал собственные бока жесткими пальцами.
– Варанта! Варанта! Приветствую, дружище, – вдруг раздалось за моей спиной. – Что с тобой, блохи заели? Я думал, что броктары таким не страдают.
Чья-то рука крепко ухватила меня за плечо и насильно развернула. Напротив стоял высокий мускулистый человек с длинной по грудь, густой белой бородой и богатой копной волос, прихваченных толстым кожаным шнурком чуть дальше макушки. Он широко и по-доброму улыбнулся, ожидая ответа. Несколько секунд бородач смотрел на меня молча, в то время как я, оцепеневший от подлинности происходящего, мог лишь испуганно озираться по сторонам. Затем он слегка нахмурился и произнес:
– Да что с тобой, Варанта? Друзей не признаешь. Что случилось то?
– Как? Как я здесь оказался? – тихим запинающимся и абсолютно чужим голосом процедил я. – Где я? И что я такое?
– Ого! – с присвистом воскликнул белобородый. – Полегче, братишка. Слишком много риторических вопросов для такого погожего и солнечного денька.
Мои ноги окончательно обмякли, и я повалился на мостовую.
– Не торопись умирать, дружище. Успеешь ещё, – все с тем же задором проговорил человек, ловко хватая меня за грудки и подтягивая кверху. – Хотя тебе, похоже, и вправду нездоровится. Но эта беда поправимая, – принялся приговаривать он, торопливо перекладывая мою руку себе на плечо и поднимая меня на ноги. – Ничего. Я отведу тебя домой, и тебе тут же полегчает. Вот так.
Мы куда-то брели. Бородатый, не унимаясь, сыпал бодрыми, а иногда даже задорными прибаутками, подробно описывая какие-то коротенькие комичные случаи из невесть чьего прошлого. А я? Я уже абсолютно ничего не понимал.
Путь оказался недолгим. Мой белобородый провожатый подвел меня к одному из домов, стоящих на самой окраине городка, лихо отворил пинком дверь, втащил меня внутрь и усадил на табурет. Почувствовав надежную опору под седалищем, я поднял обескураженный взгляд, чтобы осмотреться. Обстановка в доме была под стать всему, что я успел увидеть на площади. Всякая деталь причудливого интерьера казалась какой-то немного замысловатой, сказочной. Пара небольших овальных окон, разделенных от потолка до пола узким цветастым гобеленом, выхватывали из полумрака покачивающиеся хлопья пыли. А по углам комнаты, источая ярко-жёлтый и до приятного бархатный свет, прямо в воздухе парили миниатюрные светильники из волнистого стекла. Сперва я решил, что внутри фонарей тлеет керосиновый фитиль или на худой конец огрызки лучины, однако пламени в них не было и в помине. Под прозрачной поверхностью каждого плафона мельтешил целый рой ярких пылающих искр. Невесть каким образом зажженных огоньков едва ли хватало, чтобы заполнить золотистым свечением все внутреннее убранство гостиной. Тем не менее, то, что находилось в непосредственной близости от ламп, вполне поддавалось описанию. Пара пустующих оружейных стоек, притороченный к стене в качестве украшения ряд ветхих поеденных ржавчиной предметов нательной брони и продолговатая скамья, перекрывающая своими внушительными размерами добрую треть помещения. Справа от входа располагалась громадная дубовая кровать, а посередине комнаты стоял небольшой прямоугольный украшенный резьбой стол. Вершиной же эдакой необычной, старинной атмосферы значился гигантский камин. Имея поистине чудовищные габариты, он занимал всю фронтальную сторону жилища, имел просторную топку с полукругом выпуклых краёв, а также массивную арку, обитую толстым слоем меди. Постройка выглядела настолько монументально и широко, что казалось, будто это не печь была сложена для поддержания тепла в дома, а сам дом строился вокруг и для огромной печи.
– А там что? – неожиданно для самого себя произнёс я, указывая на дверцы подвала, темнеющие в одном из углов комнаты.
– Я не знаю. Это твой дом. Тебе виднее, кого ты там прячешь, – ответил белобородый и заразительно рассмеялся.
Я не удержался и тоже захохотал. Человек подался вперед, взял кувшин со стола и протянул мне.
– Попей, это должно привести тебя в чувства, – уверенно кивнул он.
Я сделал пару глотков воды, крякнул от удовольствия и, отерев рот локтем, спросил:
– Как тебя зовут? А главное, кто ты? Почему помогаешь мне?
– Ну вот, дожили, – всплеснул он руками. – Варанта, ты чего, наступил в поле на заклятие забвения? – бородач с нарочито скорбным видом покачал головой и снова расхохотался.
Так я познакомился с Тамиором – сильным, добродушным рыцарем и неутомимым остряком. Человеком, ставшим мне верным соратником, другом, братом и единственной родственной душой в этом чужом, загадочном мире.
В течение следующих нескольких дней Тамиор не отходил от меня ни на шаг. Конечно, роль чуткой и заботливой сиделки в исполнении рослого бородатого детины оставляла желать лучшего, зато энтузиазм пер из рыцаря прямо через край. Каждое утро, иногда уговорами, а порой и шутливыми тумаками, он выгонял мою раскисшую персону во двор, а затем часами таскал по окрестностям. Приговаривая, что какой бы не была причина помутнения рассудка, будь то магия или иная таинственная болезнь, лучшим средством от проклятой хвори может стать только прогулка по знакомым местам. В моём случае таким местом оказался Мак-Таур. Тогда ещё небольшой, но весьма шумный городок, расположенный далеко к северо-западу от столичного ареола, полностью оправдывал как чаяния белобородого воина, так и своё короткое бойкое название, дословно означающее в переводе с наречья первых разумных народов простую фразу – «руби дерево».
Именно так, будто пытаясь свалить столетний дуб при помощи тупого топора, вооружившись терпением и непременным желанием помочь, во что бы то ни стало, раз за разом Тамиор выбивал щепки из крепких стен растерянности и страха, окруживших меня со всех сторон.
Веря, что упорство приносит плоды, бородач без устали рассуждал о былых приключениях и романтических встречах с заезжими барышнями. Ни одна история, ни один «малый боевой поход», как рыцарь называл охоту на диких зверей, не обходились без упоминания моего нового имени. Иногда, увлекаясь, он начинал судачить о грандиозных совместных планах, в центре которых неизменно маячила идея послать на все четыре стороны рискованный быт наемника и податься в столицу изучать военное дело, чтобы после примерить на себя гордое звание бойцов специальной гвардии Верховного лорда Далратии.
– Как только тебе станет лучше, – не забывал добавлять белобородый, – мы снова вернёмся к тренировкам. А уже через каких-нибудь пару лет нам сам Данкил Тард вручит по гербовому плащу, – говоря так, он заливисто смеялся и дружески хлопал меня по плечу.
В ответ я виновато кивал, дабы не печалить товарища, но как не силился, не мог вспомнить того, чего со мной никогда не случалось.
И всё же труд Тамиора не был напрасным. С каждым днем густой туман противоречивых дум рассеивался, страх уходил, разум постепенно обретал ясность, а язык всё чаще болтался по ветру, чем прятался за зубами.
Внимательно вслушиваясь в затяжные россказни бородача, я не упускал ни единой возможности поинтересоваться обычаями и порядками нового мира, а также настоять на своей версии случившегося со мной. А потому, дождавшись очередного удобного случая, выкладывал на суд приятеля всё, что мог вспомнить о своей прежней жизни и дне, когда очутился посреди базарной площади Мак-Таура. К моему немалому удивлению, Тамиора вовсе не смущали речи о другой, слишком мрачной и чересчур мудреной по местным меркам, реальности. Казалось, что он искренне верил каждому моему слову. Нередко поддакивал, согласно кивал и всячески выражал одобрение. И всё бы ничего, если бы такое чрезмерное усердие с потрохами не выдавало невинного желания поддержать или наоборот подшутить над соратником. С него станется.