Страница 13 из 110
Понять и принять это было сложно. Ко всему прочему обстоятельство, что она родственница Балайзера и живет у него дома, для многих означало лишь одно: вот он – первый конкурент, с которым нужно бороться, но очень осторожно.
Несмотря на все ее усилия, в сопровождавшую Роберта группу аналитиков Анну не включили по одной весьма простой причине: слишком мало опыта. Отчасти Балайзер был согласен с таким решением, отчасти, видя ее переживания, ему очень хотелось ей помочь. «В следующий раз я обязательно возьму ее с собой, она этого заслуживает», – решил он, не предполагая, что «следующий раз» случится намного раньше.
Прибыв в Париж, Анна быстро включилась в работу. Кроме вполне понятных деловых амбиций, ей безумно хотелось увидеть знакомые лица, а в списке приглашенных, как она знала, были три знакомые фамилии: Дербенев, Крылов и Хорин. Но, пробежав глазами список зарегистрированных участников конференции, Анна растерялась.
«Его здесь нет...» – поняла она, и все ее достижения разом померкли.
Господи, как же ей хотелось показать ему, чего она сумела достичь! Почему он не приехал? И Хорина тоже нет. Что-то случилось? Из знакомых в списке значилась лишь фамилия Дербенева.
– Что-то не так? – заметив пробежавшую по лицу Анны тень, тихо поинтересовался сидевший рядом Балайзер.
– Нет, все в порядке, – ответила та и, собравшись, четко перечислила: – Сейчас вас пригласят в президиум. После того как зачитают приветствие мэра Парижа, ваш доклад значится первым. В папке все лежит по порядку, диаграммы и слайды у операторов, никаких изменений.
Роберт кивнул головой, принял из ее рук папку и осведомился о расписании второй половины дня. Придя в себя, Анна была серьезна, кратка и последовательна, чем он остался доволен...
...Второй раз она проснулась около двенадцати. С кухни послышался разговор: Катя завтракала и воодушевленно делилась с Ириной воспоминаниями.
– ...У меня и в Америке есть друзья, но с Олегом мне было интересней в сто раз! Мы всегда и везде были вдвоем, и в садике, и в гимназии. А знаете как часто нас принимали за брата и сестру? Сегодня мы поедем к нему в гости. У него знаете какая бабушка добрая?! Она на нас никогда не ругалась, только воспитывала немножко.
– Доброе утро! – набросив шелковый халат, Анна вошла в кухню и поцеловала дочь в щеку.
– Доброе, доброе, – ответила Ирина, улыбнувшись. – Вам, конечно, сначала кофе?
– Да, кофе покрепче, и больше ничего, – Анна зевнула. – А где Дима?
– Уехал, как только я пришла, – сообщила Ирина и, заметив, что Анна потянулась к сумке за телефоном, воскликнула: – Зачем деньги зря тратить? Вот! – протянула она трубку домашнего радиотелефона и пояснила: – Так дешевле!
– Спасибо!
Взяв трубку и пытаясь сбросить остатки сна, Анна долго смотрела на кнопки.
– Мама! Мы прямо сейчас к Олегу поедем? – вопросительно посмотрела на мать Катя.
Распущенные ниже плеч светлые волосы, большие голубые глаза... «Неужели и я была когда-то такой чистой, наивной, открытой всему миру и беспрекословно верящей однажды данному слову?» – с умилением посмотрела на нее Анна.
Особенную любовь к Кате питал Роберт, что неоднократно замечали окружающие, и в частности жена Джона – Лейла. Она была единственным членом семьи, с кем Анна так и не смогла найти общего языка. Лейла никак не могла смириться с тем, что молодая особа с ребенком живет у Балайзеров на правах члена семьи, и первым делом в редкие минуты общения наедине интересовалась, надолго ли еще Кругловы намерены здесь задержаться. Как поняла позже Анна, особой симпатии к Лейле не питали и Роберт с Джессикой, но вели себя с ней тактично, никак не реагируя на любое проявленное ею недовольство. А так как Джон с семьей жил далеко и был постоянно занят, все вместе они собирались нечасто.
Анна долго не могла понять, почему выбор сына Балайзера, добродушного здоровяка, напоминавшего ей медведя Балу из мультфильма про Маугли, пал на такую неуравновешенную, ревнивую и завистливую особу. Но, поинтересовавшись однажды об этом у Джессики, получила вразумительный ответ: это был не его выбор, а ее, Лейлы. Как оказалось, будучи студенткой она сразу положила глаз на молодого преподавателя-отшельника, просиживавшего в университетской лаборатории дни и ночи напролет. Никто не знает, как ей удалось оторвать его от книг и опытов, но через три месяца Лейла забеременела, а еще спустя месяц Джон женился. Через год после появления первенца в семье родился второй мальчик, а за ним, с интервалом в шесть лет, еще один.
В том, что Лейла вышла замуж за Джона по расчету, никто не сомневался, но ей нужно было отдать должное: она была образцовой американской женой. Растила детей, смотрела дом и, по большому счету, не напрягала мужа бытовыми проблемами. В этом тоже был тонкий расчет: чем большего добьется Джон, тем будет лучше ей и детям. «На это у нее ума хватает, и слава Богу, – заключила Джессика и грустно добавила: – А вообще она спит и видит, когда придет пора получать наследство».
«Так вот в чем дело! – поняла Анна. – Лейла считает, что я тоже рассчитываю на какую-то материальную долю после смерти Роберта!» Желание обрести свой угол только усилилось, и она еще раз поговорила на эту тему с Робертом, в сердцах упомянув и подозрение жены Джона. Но тот снова никуда не отпустил ее с Катей, сказав, что еще не время. Какое время и когда оно наступит, он так и не объяснил...
А в общем, окруженные заботой и вниманием Балайзеров, Кругловы, казалось, окончательно прижились за океаном. И если бы не ностальгические воспоминания, усиливавшиеся с каждым приходом осени, возможно, в это смогла бы, наконец, поверить и сама Аня.
Но наступал сентябрь, и ее снова не покидала грусть. Исключая годы детства, эта пора года обязательно ассоциировалась у нее с каким-нибудь сильнейшим душевным потрясением. Отсчет неприятных событий начинался со смерти дедушки, который умер в начале сентября, спустя годы приблизительно в это же время получила свой первый инфаркт Ася. Пожалуй, Анна не могла вспомнить ни единой осени, оставившей в ее душе умиротворение. И пусть за последние три года в импровизированный список осенних потерь не добавилось ничего нового, с началом сентября она часто просыпалась по ночам, спускалась в гостиную и со слезами на глазах просматривала семейные фотографии.
После возвращения из Парижа за этим занятием ее однажды и застал Роберт. После смены часовых поясов ему тоже не спалось и, заметив свет в окнах первого этажа, решил узнать, что там происходит. Подсев к ней на диван, он молча пролистал вместе с ней знакомые до мелочей альбомы, затем по-отечески обнял, вздохнул и пожелал спокойной ночи. А назавтра принес билеты на самолет для нее и Кати...
– ...Да, дорогая, обязательно поедем. Мне только нужно созвониться с дядей Костей.
– Тогда звони прямо сейчас, – требовательно произнесла дочь.
– Хорошо.
Анна вздохнула и медленно набрала номер Крылова, который засел в ее памяти, наверное, навсегда.
– Костя, доброе утро.
– Доброе, – буркнул Крылов в ответ. – Только уже не утро, а день, это – во-первых. – Несмотря на то что говорить он старался спокойно, Анна поняла, что внутри у него все кипит. – Во-вторых, я и другие очень волнуемся, потому что не знаем, чем закончился вчерашний вечер! Если ты обожаешь шпионские страсти – на здоровье, но о других можно было подумать? У меня, как всегда, нет ни твоего номера телефона, ни адреса, где ты остановилась! Ну, что ты молчишь? Алло?
– Думаю, – тихо ответила Аня после паузы. – Думаю о том, что за прошедшие три года ничего не изменилось.
– А что должно было измениться?
– Наверное, ничего... Вчера все закончилось благополучно, во всяком случае, это все, что я знаю. До свидания.
Анна отключила телефон.
– Ну, что? – Катя посмотрела на нее с надеждой.
– Дядя Костя занят, – ответила она. – Я – в душ.