Страница 3 из 7
«Признаком высшей культуры является более высокая оценка маленьких, незаметных истин, найденных строгими методами, чем благодетельных и ослепительных заблуждений, обязанных своим происхождением метафизическим и художественным эпохам и людям. Первые непосредственно встречаются насмешкой, как будто не может быть и речи об их равноценности последним: ведь по сравнению с блеском, красотою, упоительностью и, быть может, благодетельностью последних они кажутся такими скромными, простыми, трезвыми и, по-видимому, даже наводящими уныние. Однако добытое упорным трудом, достоверное, длительное и потому полезное для всякого дальнейшего познания есть всё же высшее».
Увы, ослепительных заблуждений слишком много для того, чтобы можно было надеяться на возрождение культуры – пока с этой «макулатурой» разберёшься, целый век пройдёт. Да и никто не даст подвергнуть осуждению или осмеянию ослепительное. Примером могут служить и певцы, собирающие на концертах целые орды из своих преданных поклонников, и плодовитые писатели, неведомо как сделавшие себе имя, и псевдофилософы, журналисты, политологи, все «достоинства» которых сводятся к тому, что они славят власть в любых её проявлениях. Ну а тем, кто не вписывается в эту «пастораль», приходится как-то выживать.
В числе тех, кого встречают в лучшем случае с насмешкой, оказался Йохан Хейзинга, голландский философ первой половины прошлого века – за негативные отзывы о нацизме и антисемитизме его отправили в концлагерь в 1942 году. Вот что он писал о состоянии культуры в книге с весьма замысловатым названием – «В тени завтрашнего дня. Диагноз духовного недуга нашего времени»:
«Настроения грозящей миру гибели, прогрессирующего разложения культуры стали повсеместными сравнительно недавно. Большинству людей основания для подобных мыслей дал экономический кризис, который они испытали на собственной шкуре… Неколебимый культурный оптимизм остаётся теперь уделом либо тех, кому недостаёт проницательности понять, в чём беда нынешней культуры и, значит, они сами втянуты в процесс её фальсификации, либо тех, кто полагает, что благодаря своей спасительной общественной или политической доктрине держит будущее культуры в своих руках, дабы затем осчастливить обделённое человечество».
Со времени написания книги прошло более восьмидесяти лет, но мысли автора по-прежнему актуальны. Причиной этому стала чем-то схожая ситуация – германские нацисты пришли к власти в 1933 году, и вот теперь стараниями Запада эта зараза снова выползла наружу. В Европе и за океаном теперь правят оптимисты, которым не хватает ума понять, что проповедуемые ими «культурные ценности» ведут мир к катастрофе. Им подпевают те, кто хорошо устроился при власти, и потому они будут защищать фальсифицированные идеалы любой ценой.
Можно ли предотвратить разложение культуры? Вот что писал об этом Хейзинга:
«В первую очередь культура требует известного равновесия духовных и материальных ценностей. Это равновесие создаёт предпосылки для развития такого состояния общества, которое оценивается всеми как нечто большее и высшее, чем простое удовлетворение голой нужды или откровенного властолюбия».
В самом деле, в обществе потребления духовные ценности отходят на второй план, а превалирует жажда власти и обогащения как непременное условие жизненного успеха. Попробуйте убедить этих людей в необходимости соблюдения равновесия между духовным и материальным – вас высмеют или пошлют ко всем чертям! Но Хейзинга вроде бы ещё надеялся на что-то:
«Направлена культура всегда на какой-то идеал, а именно на идеал, выходящий за рамки индивидуального, на идеал сообщества. Идеал может быть самого разного рода… – чисто духовным… общественным… экономическим… Для носителей культуры идеал всегда означает "благо"…»
Казалось бы, если общество действует во благо, можно быть спокойным хотя бы за ближайшее будущее. Но не всё так просто:
«Жажда блага, движущая каждым сообществом и каждым отдельным человеком, принимает сотни форм. Каждая группа стремится к своему собственному благу, без того, чтобы эти частные, групповые стремления к благу сливались в единый, превосходящий всё и вся идеал».
Вот вам и развязка этой «благостной» истории – надежды рухнули, поскольку было бы наивно рассчитывать на то, что когда-нибудь появится некий единый, всеобщий, всеохватывающий идеал. Разве что его станут навязывать под страхом смертной казни – такие попытки предпринимались в Северной Африке и на Ближнем востоке, но, к счастью, они пока не принесли успеха заокеанским «идеологам».
Но что-то же должно объединять людей помимо того, что навязывается силой. По мнению философа, выбор не велик, да и тот он ставит под сомнение:
«Термины, связующие воедино все современные культурные устремления, можно найти только в ряду «благоденствие, могущество, безопасность» (мир и порядок тоже входят в этот ряд) – все эти идеалы больше годятся, чтобы разделять, а не объединять… Эти идеалы были знакомы уже пещерным людям».
За примерами далеко ходить не надо. Один из принципов управления людьми и целыми государствами хорошо известен с давних пор – divide et impera, то есть «разделяй и властвуй». Логика этого принципа проста – нужно использовать противоречия между объектами управления, препятствовать их консолидации, добиваться распада добровольных объединений, тогда и людьми, и государствами гораздо легче управлять. Распад Югославии и СССР – примеры реализации этого принципа заокеанскими правителями.
Тут самое время привести слова Зигмунда Фрейда из книги «Недовольство культурой»:
«Агрессивное стремление является у человека изначальной, самостоятельной инстинктивной предрасположенностью. В ней культура находит сильнейшее препятствие… Роковым для рода человеческого мне кажется вопрос: удастся ли – и в какой мере – обуздать на пути культуры влечение к агрессии и самоуничтожению, ведущее к разрушению человеческого сосуществования?»
Проблема в том, что агрессивные намерения искусно маскируются – современные варвары всё чаще надевают маску миротворцев. Вот и американские политики не переставая нам твердят о необходимости установления мира и порядка. Этой проблемой был озабочен Генри Киссинджер, о чём он написал в своей книге «Мировой порядок», изданной в 2014 году:
«Если порядок не будет установлен, обширные территории могут оказаться во власти анархии и экстремизма, неумолимо проникающих в другие регионы. Именно поэтому насущным является формирование нового регионального порядка – это задача Америки и прочих стран, обладающих глобальным видением».
Кто будет определять «прочих» счастливчиков и выдавать соответствующий сертификат – это политолог оставил за скобками. Скорее всего, такую тяжкую обязанность возьмут на себя Соединённые Штаты, как безусловный лидер в установлении миропорядка – в этом не переставали нас убеждать и Бжезинский, и его коллега Киссинджер.
Но есть и ещё одно проявления агрессивности, заложенное в американскую культуру изначально, со времён борьбы за независимость и покорения Дикого Запада – это право граждан на владение оружием. Такое право с 1791 года закреплено во второй поправке к Конституции США, а первоначальный его смысл состоял в обеспечении готовности ополчения к отражению угрозы нападения на Америку. В 2008 году Верховный суд США в своём постановлении пояснил, что оружие предназначено для самообороны, для защиты своего жилища. Однако на деле получается иначе – жертвами вооружённых маньяков то и дело становятся ни в чём не повинные люди, граждане Соединённых Штатов.
Время от времени федеральные власти США пытаются ограничить или запретить продажу оружия, но этому препятствует мощное оружейное лобби в Конгрессе – и впрямь, нельзя же запрещать то, что приносит прибыль. Вслед за американским президентом признаётся в своём бессилии и психолог Рон Астор, который в течение многих лет изучал проблему насилия в американских школах:
«Мы достигли критической точки насыщения в отношении инцидентов с применением оружия и массовыми жертвами, и это стало частью того оцепенения и замешательства, которые мы ощущаем. Но нельзя сказать, чтобы мы смирились. Проблема в том, что мы не понимаем, что делать с тем моральным возмущением, которое есть у каждого из нас».