Страница 22 из 23
– Плата принята, дело сделано. Мы в расчёте.
Светлана только начала приходить в себя после ужаса, парализующего оцепенения, и теперь ей больше всего на свете хотелось отвлечься от того, что происходило в двадцати шагах от неё, от толпы, от автобуса, от сигналящих машин, и она произнесла:
– У меня есть вопрос к вам… если позволите?
– Задавай, – милостиво разрешила Дама.
– Зачем вы съели трупоеда? Он, что, вкусный? Или, может быть, полезный?
– Трупоеда? Ты называешь солнечного жука трупоедом? Ты ничего не знаешь о солнечных жуках?
Света покачала головой.
– Этот жук собирает последние капли жизни с умирающих и умерших. И эта жизнь в нем живёт. Капля маленькая, но она в нём почти всегда есть, – Элегантная Дама повернула лицо к Светлане и произнесла с тягучей и бесконечной тоской: – иногда мне очень хочется почувствовать в себе эту обжигающую жизнь, хоть что-то живое внутри себя.
– Обжигающую? – переспросила девочка.
– Да, смертная дева, жизнь обжигает, но именно эти ожоги и есть главное подтверждение жизни.
Вообще-то, Света ничего не поняла, философия какая-то, муть, но по тону последней фразы догадалась, что дальше Элегантную Даму лучше уже не расспрашивать. Она кивнула и, повернувшись, пошла прочь от этого неприятного места. Сначала пошла, а потом и перешла на бег, и бежала до самой станции метро Петроградская.
***
Светлана до самого дома не вспоминала про них. Ужасная Женщина, Аглая и пришедшая откуда ни возьмись жалость к ней, автобус, мысли про жука, – это напрочь заслонило всё остальное. Но едва она подошла к своему двору, всё это сразу отошло на второй план. Сразу, как только у неё скрючились пальцы. Свете стало уже казаться, что она научилась определять место, с которого на неё смотрят. Теперь на неё глядели из угла двора, и она, на ходу выхватив ключи из рюкзака, пролетела два десятка метров до своей парадной и, отперев дверь, залетела внутрь. Дверь на доводчике закрывалась медленно, и она притянула её – так быстрее. Фу, тут, в парадной, она тревоги не почувствовала. Света через три ступеньки взлетела к себе на этаж. И совсем успокоилась только тогда, когда за нею закрылась тяжёлая дверь квартиры.
– Светка? Ты? – доносится из комнаты голос отца.
– Да, па, – нужно было побыстрее проскочить в свою комнату и переодеться, пока папа не увидел её новую одежду. Она потом отцу её покажет.
И ей это удалось, она забежала в ванную, мыть руки, а когда уже переоделась и натянула на руки перчатки, из кармана новой одежды выпали те самые таблетки с запиской на бумаге в клеточку, о которых она уже позабыла. Света спрятала их в карман стареньких домашних брюк, решила, что позже посмотрит, что там, а пока пошла к отцу.
– Ну, как дела в школе? – спрашивает папа.
– В школе? – девочка врёт отцу всё увереннее и увереннее. – В школе всё норм.
– То есть у тебя всё хорошо? – уточняет отец.
– Да, па, – «Сегодня Элегантная Дама по моему заказу убила одну сошедшую с ума, которая отравляла мне жизнь во сне, мне немного её жалко, но в основном я рада, что всё наконец разрешилось». – У меня всё норм.
– А я увидал у тебя на пододеяльнике пятнышки, это, по-моему, кровь. Ну, мне так показалось. Или это не кровь?
– Кровь, па, – Света опять врала. – Утром чихнула, и из носа несколько капель разлетелись, я постираю пододеяльник с отбеливателем, он будет как новый.
– Чихнула, и из носа пошла кровь?
– Ага, но совсем немного. Ладно, па, давай я здесь пыль протру, а ты пока поспи, тебе ведь скоро на работу.
– Поспать я, конечно, посплю, но сегодня на резку не пойду, – вдруг говорит отец.
– Не пойдёшь? – удивляется Светлана.
– Не пойду. Замордовался я последнее время, – говорит папа. – Ни дня, ни ночи не различаю, всё смешалось, уж не знал, как до февраля дотянуть, а тут ты со своими монетами – выручила. Теперь кредит погашен, теперь денег побольше станет, можно и пореже на резку ходить.
– Да? – Света, признаться, не ожидала такого. Девочка привыкла, что отца почти всё время нет дома, и она принадлежит сама себе. Но разве об этом можно сказать папе? – Супер, па.
Светлана идёт в ванную, набирает полведра воды, берёт тряпку, чтобы сделать влажную уборку хотя бы в маминой комнате. Отец встаёт и, стуча костылями, уходит в свою комнату спать, а девочка, поставив ведро, садится на его место, в кресло рядом с мамой. Она достаёт из кармана таблетки и бумажку в клеточку. Светлана вспоминает, как Аглая это выбросила, и ей стало казаться, что это было сделано так, чтобы Света всё видела. Девочка читает, что написано на таблетках: «Феназепам». Она никогда не слышала о таких таблетках. Если бы мама или папа такие лекарства принимали, она бы знала про них. В пачке осталось всего шесть таблеток. Ладно, что там в записке? Света разворачивает бумажку. Буквы маленькие, неровные, девочка едва разбирает слова:
«Я уже устала тебя ждать».
«Кого? Кого она устала ждать? Меня?», – думает Света и читает дальше.
«Жду тебя, жду, а ты всё не приходишь. Это уже третье моё письмо к тебе. Думала, что ты придёшь раньше. Ты не злись на меня… Ну, за то, что я на тебя нападала… Это не я, это голоса в моей дырявой голове. Они заставляли меня. От них нет спасения, только таблетки… Я уже пью в два раза больше, чем мне прописал врач, но всё равно они пробиваются, я их слышу… Они изводят меня, требуют, чтобы я кого-то убивала, а когда убиваю, они меня хвалят. Они просили убить тебя, но я сразу поняла, что ты меня от них освободишь… убьёшь меня тут или там… Мне всё равно… Вот только ты никак не приходила меня освобождать… Наверное, ты очень добрая… Ты не такая, как я. И не злись на меня за то, что я била тебя и кидала камнями, это мне приказывали голоса… Ты ведь меня понимаешь, ты ведь тоже слышишь их… Они звучат и звучат в голове, и с ними нельзя договориться. Ты тоже берегись своих голосов. Ну, ты ведь меня понимаешь… Я жду тебя всё время».
У Светы не осталось сомнений, что письмо адресовано ей, тут и про избиение, и про камни. Да, ей… Значит, Аглая ждала её? Ждала?
Девочка пребывала в растерянности. Аглая знала наперёд, что Светлана за нею придёт, возможно, она специально на неё нападала, чтобы Света скорее решилась с нею покончить.
«Лучше бы я попросила у Элегантной Дамы убить Мельника». Это да! Вот уж кого Свете точно не было бы жалко. С того самого момента, как она увидела его в суде, на который пошла с папой, её ненависть к Мельнику не ослабевала. Стоило только о нем вспомнить, и всё, кулачки сжимались сами. Ещё тогда этот упитанный, очкастый человек с короткими седеющими волосами вызвал своим поведением в девочке острую неприязнь и желание сделать ему что-нибудь плохое, которое не затихало и по сей день.
«Ну вы же врёте всё время!», – кричал ему папа, и Света верила папе, конечно, папе, а не всем этим судьям, и адвокатам, и полицейским экспертам. И с тех пор она была уверена, что все беды, случившиеся с её семьёй, – это заслуга этого гада.
«Может, потратить оставшегося жука на него? Интересно, Дама возьмётся за новое дело? А может, всё сделать самой?»
Светлана задумалась.
Глава 15
Теперь, после письма, ей точно было жалко эту сумасшедшую.
Света понимала: жить в её состоянии было нелегко. Но и у самой девочки жизнь была не сахар. Вот прямо перед нею лежала на медицинской кровати её мама. Ах да, точно: Владик.
Она достаёт телефон:
«Справочная служба двадцать шестой больницы».
«Владислав Пахомов».
«На операции»
На операции. Это какая по счёту, вторая? Третья? Девочка уже не помнит, она едва сдерживается, чтобы не заплакать. Вскакивает с кресла, хватает ведро, тряпку, ей нужно как-то отвлечься, ни в коем случае не плакать. Она начинает стирать пыль с приборов контроля, что стоят вокруг мамы, там всегда куча пыли, эти электрические ящики словно притягивают её. Ещё надо будет приготовить еду, ужин себе и папе. Но перед этим поменять постельное бельё, оказывается, папа заходит к ней в комнату, когда её нет дома. Это надо учитывать в будущем.