Отец подруги купил меня

После того как выпила таблетки, Мирон оставил меня одну. Вот только облегчения я от этого не испытала, потому что за жалкое мгновение коварные мысли окружили меня со всех сторон, будто колючие стены, грозящие сдавить в любую минуту. И самое страшное, мне не отбиться от них.

Я думала, что подписала документ на оказание разовых услуг (которого, как оказалось, просто нет существует). Но в итоге мой автограф теперь сверкает на договоре об официальном трудоустройстве на должность танцовщицы, а в случае, если я увольняюсь раньше времени, должна выплатить неустойку в размере баснословной суммы, которой у меня не появится, даже если я продам свое тело на органы. Это не считая того, что ублюдок так и не выплатил мне всю обещанную за первую ночь сумму…

Я попала в самое настоящее болото и теперь не знаю, как выбраться. Ни денег, ни возможностей. Стоит только подумать, что я снова окажусь в том чистилище, как мои внутренности пробирает от заметной дрожи. Не хочу…

А потом даже не замечаю, как мои мысли сдувает в сторону серого волка. Моего спасителя. Или нет?

Ухожу под воду и спустя мгновение резко выныриваю с шумным вздохом, проводя ладонями по мокрым волосам.

Мне совершенно неизвестно, что будет меня ждать, когда я выйду за дверь, но внезапная забота этого мужчины все же побуждает меня довериться ему, если после случившегося такое вообще возможно. Потому что я слишком часто доверяю свою жизнь тому, кому доверять не стоило. Как и свои решения. Правда, ругать себя за это уже поздно.

Не знаю, сколько времени я провожу наедине с собой, но вода уже порядком остыла и теперь мне хочется как можно скорее выбраться из нее и оказаться в кровати. Заснуть и забыть все, будто страшный сон, по крайней мере, я очень на это надеюсь.

Набрав полные легкие воздуха, я не без труда выбираюсь из ванны и дрожащими руками тянусь к приготовленному для меня полотенцу, прежде чем начать аккуратными движениями промакивать пострадавшее тело.

Внезапно вижу свое отражение в большом панорамном зеркале, его сложно не заметить, потому что оказывается, ванная комната состоит из многочисленных зеркал, украшенных живыми цветами. Но окружающая меня красота меркнет на фоне моего тела…

Подойдя ближе к зеркалу, я невольно прослеживаю пальцами одну из отметин на груди. Я похожа на карту вселенной с млечными путями. Даже боюсь представить, через сколько все это заживет и как мне придется скрывать отметины моей тайной жизни от Аси. Как вдруг вспоминаю указание Мирона и перевожу взгляд на баночку с лечебной мазью.

Взяв в руки, неуверенно открываю ее и подцепляю кончиком пальца, после чего наношу на уже посиневший след от кнута. Зажмуриваюсь, потому что немного жжет, но уже через пару минут привыкаю к дискомфорту и теперь смелее наношу лекарство на увечья, не упуская и пострадавшие соски, которые, кстати, болят сильнее всего. Однако в следующую секунду я замираю как испуганная лань, потому что позади себя замечаю мрачную фигуру Мирона.

9

ВАРЯ

– Что вы… – дыхание перехватывает, когда Мирон собирает мои мокрые волосы в хвост и аккуратно убирает их через плечо. Почему он так нежен со мной? Это чувство совершенно неуместно рядом с этим волком. Я скорее поверю, что это очередная извращенная игра.

Черт возьми, как же все сложно, невольно я снова возвращаюсь к чудовищным воспоминаниям, но мозг все еще окутан странным туманом, из-за которого у меня даже временные провалы в памяти, потому что я не помню, как оказалась подвешенной в той комнате, и пришла в себя только от резкого жжения на коже. Даже с первыми ударами не издавала ни звука, но тот ублюдок это исправил.

– Прекрати дергаться, я не собираюсь причинять тебе боль, – вздрагиваю, когда слышу голос Мирона, у него он слишком зычный и хрипловатый, но звучит очень приятно, особенно в сочетании с тем, что он говорит. – Для тебя это не очевидно?

Нет, для меня не очевидно. Мне вообще ничего не ясно в этой никчемной жизни.

– Мне кажется, это неуместно… – набравшись смелости, бормочу себе под нос. Он такой большой и, кажется, даже немного злой?

– Напомнишь мне об этом, когда мой член будет глубоко в тебе.

Ох… мои щеки вмиг окрашивают все цвета красного, потому что Мирон произнес эту пошлость, глядя мне в глаза через зеркало. Гипнотизируя своими темно-синими льдинами, которые буквально грозят порезать в самое сердце. И мне хватило проявленной с его стороны дерзости, чтобы на мгновение забыться и испытать невинное смущение, опустив глаза в пол.

– Зачем вы забрали меня? – тянусь за полотенцем, чтобы прикрыться, но он не позволяет мне. Просто перехватывает руку и возвращает ее на место. Да, глупо стесняться его, мы же вроде как уже трахались. Но все же при данных обстоятельствах мне неловко. Во-первых, я теперь знаю, что этот мужчина отец моей подруги. Во-вторых, я больше не скрываю свое лицо. Я уязвима. И, в-третьих, он видел то, что сделали со мной и даже сейчас делает вид, что мое изувеченное тело его ни капли не смущает. Чего не могу сказать о себе, потому что не хочу, чтобы кто-то видел меня в таком состоянии. Я по-прежнему не получаю ответа и наконец поднимаю взгляд, чтобы увидеть лицо Мирона. Только я ничего не вижу, он, как и всегда, смотрит с непроницаемой холодной маской равнодушия. – Зачем вы спасли меня? – уже увереннее требую от него, крепко вонзая ногти в ладони.

– Не спрашивай. Не думаю, что тебе понравится ответ, – заявляет с холодной решимостью. И снова наступает тишина, во время которой он обводит взглядом каждый сантиметр моего некрасивого тела, а я неосознанно пытаюсь прикрыться руками. Но и это он мне не позволяет, опуская их вдоль тела. – Я не хочу, чтобы ты закрывалась от меня.

– Но я хочу, – закусываю губу, потому что сейчас огрызнулась. На что он только качает головой и молча берет баночку с мазью.

– Чем скорее ты поймешь, что твои «хочу» не имеют никакого значения, тем меньше будешь раздражать меня.

Раздражать? Ощущаю, как мои губы вытягиваются в «О». Ничего не понимаю. Точнее сейчас его поведение намного ближе к реальности, и все же мне бы хотелось понять, что происходит в голове Мирона. Потому что его нежность постепенно улетучивается, сменяясь привычной дикостью этого мужчины.

Внезапно с губ срывается шипение, когда он наносит мазь в область моих лопаток.

– Какого черты ты вернулась в клуб? – едва не рычит он, продолжая смазывать мне поврежденные участки кожи, а я лишь кусаю губы, любуясь тем, как мой волк заботиться обо мне. Грубо и в то же время как-то особенно. Складывается впечатление, будто я действительно раздражаю Мирона, но в то же время изредка вижу его взгляд, за которым скрывается какое-то понимание и сожаление. – Ты оглохла?

Вздрагиваю от резкого обращения.

– Я не возвращалась туда. – Чувствую, как хмурю брови. – После нашего милого общения в доме вашей жены, я собрала вещи и поехала к отцу, – мой острый язычок начинает работать быстрее мозга. Удивительно, как действует на меня этот мужчина. – Но не успела дойти до остановки, потому что меня насильно усадили в машину к Орлову.

– Хочешь сказать, он сам тебя забрал? – прищуривается Мирон, глядя на меня через зеркало так, будто я несу чушь.

– Да, хочу сказать, что меня забрали силой, надели латексное дерьмо и напичкали какой-то херней! – даже не замечаю, как начинаю раздражаться, а сжатые в кулаки руки уже дрожат. «Я не шлюха! Я не возвращалась туда!», хочется прокричать мне, но вместо этого молча кусаю губы.

– Блядь! – слышу резкое рычание за спиной, а потом на моих плечах уже оказывается мягкий махровый халат.

И как мне расценивать его ругательство?

– Прекрати кусать губы! – прилетает мне следом предупреждение. – Идти можешь?

Сделав обреченный вздох, я поворачиваюсь и, сильнее укутавшись в мягкую ткань, поднимаю взгляд на злого волка.

– Что теперь будет? – звучит жалко, но наверное я и выгляжу подобающе.