Макароны с Филеем

Пощупав брюхо возмущенного вторжением в его сон кота, мужчина убедился, что оно плотно утрамбовано изнутри, но поверить, что Филей сожрал кастрюлю супа и тридцать мясных блинов, он всё-таки не смог.

В этот момент на стекле панорамной двери, выходящей на террасу, Камышов увидел чей-то приплюснутый мокрый нос. Медленно проведя взгляд дальше носа, Алексей разглядел голубые глаза и виляющий хвост.

– Откуда у нас во дворе хаски? – опешил он, разглядев породу мохнатого соглядая.

– Какие ещё Каски? – отвергла его версию Алиса. – Это не Каски, это Макар, – на ходу окрестила она собаку в честь своей новой любви из соседнего дома.

– Какой ещё Макар? Это Робинзон, – тут же переименовала пса Анфиса, только что прочитавшая книгу Даниэля Дефо.

Теперь стало ясно, в кого исчез куриный суп. Но в вопросе кормления двойняшек ясность не появилась. Пришлось импровизировать.

Положив сытого Ивана в люльку, отец достал из верхнего ящика шоколадную пасту, нарезал чудом уцелевший батон, соорудил бутерброды и налил детям чай.

– Пап, ты готовишь намного вкуснее, чем мама, – похвалила его изобретение Анфиса.

– И намного быстрее, – присоединилась к комплименту Алиса.

Пока девчонки уплетали сладкий обед, Камышов вышел на террасу познакомиться с шерстяным гостем. Утилизатор супа приветливо завертел хвостом и кинулся целоваться, облизав мужчину шершавым языком.

– Чей же ты будешь, Макарон? – соединив оба имени, придуманных двойняшками, задумался Алексей. Он сфотографировал пса и выложил в интернете, надеясь, что его хозяин найдётся, и в следующий раз ему удастся попробовать свой любимый куриный суп.

Перекусив, близняшки, все в шоколаде, выскочили во двор. Пёс, булькая полным животом, принялся носиться и скакать вместе с ними на скошенной лужайке.

Из дома раздался возмущенный рёв. Иван внезапно соскучился по матери и известил об этом всех соседей. Но мать не услышала и прислала к нему колючего отца, что возмутило младенца ещё громче.

Пытаясь хоть как-то заткнуть в сыне вопящую сигнализацию, Алексей согрел ему ещё молока. Фокус частично удался. На минуту воцарилась тишина, нарушаемая лишь жадным чавканьем. Молоко исчезло в младенце, но тут же вернулось обратно, фонтаном выплеснувшись на чистую футболку папаши. А сигнализация перешла в истеричный визгливый диапазон.

Отец схватил вопящее чадо, переложил в коляску и начал неистово катать её по кухне. От непривычных скоростей и возникшей перегрузки ребенок замолчал. Но едва его вестибулярный аппарат привык к новому стилю вождения, снова врубил мощную голосовую атаку.

Алексей потряс перед его носом охапкой погремушек. Сын разноголосое дребезжание в лёгкую переорал.

Разбуженный какофонией Филей недовольно слез с дивана и поплёлся на второй этаж в поиске тишины, еле перетаскивая тяжелую сонную тушу с блинами внутри со ступеньки на ступеньку. На середине пути он притомился и лёг на межлестничной площадке, уже с интересом наблюдая за носящимся по дому с вопящим младенцем в руках хозяином.

Звонить жене значило доказать свою отцовскую несостоятельность. Да и чем она могла помочь из далёкого городского бассейна? Только подколов потом не оберёшься.

Камышов вставил в рот сына пустышку, и за долгое мгновение тишины соседи по улице во главе с ним перевели дыхание. Однако вскоре Иван прочухал обман, и соска вылетела из младенца, ударив наклонившегося к сыну папашу прямо в глаз.

– Какой меткий ребёнок, – не успел восхититься Камышов, взвыв и потирая раненый глаз, потому что в следующий миг в кухню ворвалась запыхавшаяся Анфиса.

– Пап, там Алиса утонула! – деловито оповестила она подбитого отца, скача на одной ноге.

– Что? Как утонула? Кто позволил ей тонуть? Она же умеет плавать! – бросив орущего младенца в коляску, схватился за голову Алексей. – Где там? Веди меня туда немедленно!

– В пруду, – уточнила дочь и бросилась вдогонку за выбежавшим в огород отцом.

Не помня себя, Камышов пронёсся через березовый лесок и выскочил на берег водоема, чуть не уронив попавшуюся ему под ноги утопленницу.

С девчонки стекала вода, платье прилипло и волосы сосульками висели вдоль лица. Рядом скакал такой же прилизанный мокрый пёс, облизывающий капли с ног утопленницы розовым языком.

– Как ты посмела утонуть? – с ходу наорал на неё перепуганный отец. – Я что, зря тебе бассейн целый год в городе оплачивал?

Алиса виновато ковырнула голой пяткой песок и шмыгнула носом.

– Я руки хотела от шоколада помыть и поскользнулась, – оправдалась она.

– А Макарон почему сырой? – не успев отвернуться от встряхнувшегося пса, спросил обрызганный Камышов.

– Какой ещё Макарон? – удивились близняшки.

– Ну, вот этот Макаро-робинзон, – ткнул отец в собаку дрожащей рукой.

– Какое вкусное имя, – облизнулась проголодавшаяся после купания Алиса.

– Макарон эту дурину спасал, – махнула на истекающую водой сестру Анфиса.

Схватив дочерей за руки и благодарно взглянув на пса, Камышов ринулся обратно через лесок на не смолкающие вопли сына.

– Из двора ни ногой! – строго пригрозил он близняшкам. – Макарон, следи за ними, – приказал он псу и вбежал в дом.

Узрев перед собой снова не мать, ребенок набрал воздуха и выдал новую композицию. Алексей даже начал уже привыкать к оглушительным звукам, как вдруг вспомнил, что ещё одна дочь до сих пор не встала.

– Как можно спать в таком дурдоме? – раздраженно воскликнул он, врываясь в комнату подростка. Но кровать старшей дочери встретила его заправленной пустотой.

– Где Алина? – вскричал он, выбежав на террасу.

Чумазая Анфиса уже почти высохла на солнце, и хаски тоже. Двойняшки загадочно переглянулись, но не вытерпели, и секрет старшей сестры стал достоянием болтливой гласности.

– Она с мальчиком уехала кататься на мотоцикле, когда ты спал, – перебивая друг друга, выложили запретную тайну близняшки.

Схватившись за сердце, отец, как тургеневская девушка, приготовился лишиться чувств, но потерять связь с реальностью значило оставить вертихвостку в лапах неведомого ловеласа на опасном драндулете. И он устоял.

– Что ещё за мальчик? – переорав визжащего сына, он встряхнул близняшек за плечи.

– Это Лёха Трубадуров из рядошной деревни, – охотно сдала кавалера сестры Алиса.

– «Из рядошной» – так не говорят, балда! Правильно говорить «из соседней», – Анфиса завистливо шлепнула шуструю доносчицу поливальным шлангом. Сама она плохо запоминала имена реальных поклонников, в отличие от книжных персонажей.

В кармане Камышова зазвенел телефон.

– Ну, как у вас дела? – заботливо спросил в трубке голос жены.

Младенец словно почувствовал близость матери и замолчал.