Кейн (ЛП)

— Не вздумай бросить меня, Эйдин Коллинз. Ты мне нужна. Я люблю тебя, Куколка. Пожалуйста, останься со мной. Ты можешь это сделать, я прямо здесь, с тобой. Я и ты?

Я и ты.

Я услышала громкие сирены, затем много криков и суматохи. Мне не нужно было открывать глаза, чтобы убедиться, что теперь меня окружает множество людей — я чувствовала их присутствие.

— Сэр, пожалуйста, спасите ее. Умоляю. Пожалуйста.

Кейн.

— Она почти на тридцатой неделе беременности, не давите ей на живот! Не дайте умереть моим сестре и племяннице. Пожалуйста, спасите их. Пожалуйста.

Гэвин.

— Отойдите назад. Мы сделаем все, что в наших силах, но вам обоим придется отойти в сторону.

Вокруг стало шумно.

— Эйдин! — услышала я его голос сквозь облако тумана. — Не засыпай, Куколка.

— Эйдин! — это был Гэвин.

Я хотела ответить им обоим, действительно хотела, но просто не могла больше оставаться в сознании. Я позволила себе провалиться в темноту, но прямо перед моим мысленным пустым взором, увидела улыбающееся лицо Кейна, и это успокоило меня. Я просто надеялась, что если не проснусь, он тоже сможет каким-то образом обрести покой.

Глава 27

Слепящий белый свет.

Вот что меня встретило, когда я открыла глаза. Моим глазам потребовалось мгновение, чтобы привыкнуть к свету, но даже тогда, мне все равно пришлось часто моргать. Глаза довольно сильно щипало.

Я зажмурилась и попыталась поднять руку, чтобы потереть их. И нахмурилась, когда поняла, что не могу. На руке был какой-то провод, и я понятия не имела, что это такое. Я заставила себя открыть глаза и попыталась посмотреть вниз, но что-то на моем лице мешало мне видеть.

На носу и рту была маска.

Какого черта?

Я снова закрыла глаза, положила руку на кровать в поисках Кейна, но почувствовала только матрас, а затем поручень?

— Кейн?

Когда я заговорила, это больше походило на скрежет, и было чертовски больно. Я закашлялась, и это разрывало мне горло.

О Боже.

Что со мной не так?

— Эйдин, все в порядке.

Кейн?

Я открыла глаза и сфокусировалась, чтобы разглядеть его лицо. Он склонился надо мной, и мне показалось, что он только что проснулся.

— Где…

— Не разговаривай, детка, — перебил он меня. — Ты в больнице.

В больнице?

— Чт…

— В школе был пожар. Какое-то время ты была в ловушке, но теперь ты в безопасности. Ты в безопасности, Куколка.

Пожар в школе?

Я пыталась подумать о пожаре, но не могла.

Мой разум был пуст.

Я в замешательстве нахмурила брови.

— Ты не помнишь? — спросил Кейн.

Я попыталась хорошенько задуматься, но ничего не приходило в голову, поэтому я пожала плечами.

— Все вернется к тебе, — пробормотал Кейн.

Я кивнула и попыталась сесть, но вскрикнула, когда боль пронзила мою ногу. Я стянула одеяло с нижней половины тела и уставилась на ярко-синий гипс, покрывавший мою ногу от середины бедра до щиколотки правой ноги.

Какого черта?

Кейн сжал мою руку.

— У тебя были сломаны колено и голень. Тебе придется носить гипс в течение восьми недель, пока повреждения не заживут.

Я моргнула.

Что, черт возьми, со мной случилось?

Я осмотрела остальную часть своего тела на предмет каких-либо других признаков травм, и мой взгляд остановился на белой повязке, которая была обернута вокруг моей левой руки от локтя до запястья. Я уставилась на это, затем посмотрела на Кейна.

Он нахмурился.

— Ожоги второй степени. Тебе понадобится пересадка кожи.

Черт возьми.

Я проверила остальную часть своего тела, но больше ничего не увидела, поэтому посмотрела на Кейна.

— У тебя синяк под глазом и челюсть распухла, но это все. Все остальное в порядке.

Я медленно кивнула.

— Тебе больно?

На удивление — нет.

Было больно, когда я попыталась заговорить, но в остальном я была в порядке.

Я покачала головой.

— Хорошо, — сказал Кейн. — В капельнице обезболивающие и жидкость. Это поддерживало тебя со вчерашнего вечера. Ты здесь уже шестнадцать часов.

Я здесь уже шестнадцать часов?

— Ты в порядке? — спросил меня Кейн.

Я тут же покачала головой.

Я не знала, что со мной случилось и почему была так расстроена. Это заставляло меня чувствовать себя чужой в собственном теле. Мне это не нравилось.

Опустив взгляд на свои руки, я стала рассматривать их. Я так старалась вспомнить о том, что со мной случилось. Я помнила, как пошла в школу после уроков. Мне нужно было присмотреть за одним учеником. Один ученик. В моем классе. Один.

В одну секунду все было туманно и темно, а в следующую — образы заполонили мой разум.

Филипп.

Огонь.

Дым.

Калеб.

Мой ребенок.

Я до боли расширила глаза.

— Ребенок, — прохрипела я, а затем закашлялась.

— Полегче, дорогая, — успокоил меня Кейн и дал выпить немного воды. — Маленькими глотками, будет больно.

Я захныкала от боли, когда проглотила немного воды, которая была у меня во рту. Казалось, лава стекает по моему горлу.

— Вот так, — пробормотал он и продолжил поглаживать мою здоровую руку.

Я моргнула и подняла руки, хотя это было трудно, потому что мое тело ощущалось таким уставшим. Прижала руки к животу и с облегчением почувствовала, что он все еще огромный и твердый.

Я посмотрела на Кейна диким взглядом.

— Все в порядке, он все еще там.

От облегчения меня чуть не стошнило.

Я заплакала, и это расстроило Кейна.

— Куколка, — выдохнул он. — Вы двое в порядке, клянусь.

Я покачала головой.

— С ребенком все в порядке. Врачи не знают, были ли какие-либо повреждения из-за вдыхания дыма, но, насколько они могут судить, все выглядит нормально.

И тогда мои слезы потекли быстро и яростно.

Что, если у ребенка повреждение мозга из-за дыма, перекрывшего мне кислород?

Всевозможные кошмары заполонили мой разум, и ужас полностью сковал меня. Я не слышала, что говорил Кейн. Все потому, что я плакала.

— Детка! — взмолился Кейн. — Он в порядке, я обещаю, он в порядке.

— Что, если… мозг… поврежден?

— Не думай так, — прошипел Кейн. — Думай о хорошем. С ним все в порядке!

Я протянула руку и схватилась за горло, когда его пронзила боль.

Я закрыла рот, и по щекам полились горячие слезы. Больно… Боже, какая боль. Я никогда не чувствовала ничего подобного за всю свою жизнь. Как будто кто-то медленно водил пилой по моему горлу.

— Я позову медсестру, — сказал Кейн и вскочил с кровати. Он выбежал в холл и позвал на помощь.

— Она очнулась и ей больно. Пожалуйста, поторопитесь.

Я пару раз моргнула, а когда сосредоточилась, рядом со мной оказались две медсестры.

— Эйдин, Вы меня хорошо слышите? — спросила первая медсестра. — Не отвечайте устно, просто кивните: если «да» и покачайте головой если «нет». Вы поняли?

Я кивнула.

— Хорошо. Со слухом у Вас все в порядке? Кажется, будто Вы в туннеле?

Я кивнула. Слух в порядке.

— А как насчет груди, Вам больно, когда Вы дышите?

Я проверила это и сделала глубокий вдох, который привел к кашлю. Быстро указала на свое горло — единственную боль, которую я чувствовала.

— Ваше горло?

Я кивнула.

— Хорошо, у Вас болит грудь?

Я покачала головой.

— Хорошо, это действительно хорошо.

Медсестра посмотрела на Кейна и сказала:

— На всякий случай мы проведем курс гипербарической кислородной терапии. В больнице ее поместят в кислородную камеру под давлением. Это ускорит замену угарного газа кислородом в ее крови.

— Это безопасно? — спросил Кейн. — Она беременна.

Медсестра кивнула.

— Это настоятельно рекомендуется беременным женщинам, подвергшимся отравлению угарным газом. Не рожденные младенцы более восприимчивы к повреждениям, так что это будет хорошо, как для матери, так и для ребенка.