Страница 5 из 8
Вишневский понимал, что эту шараду надо решить. Узнать все наверняка, чтобы не забивать голову ненужными мыслями. Поставить точку. Перечеркнуть. Выбросить уже из головы, в конце концов, все метания. А сделать это можно было единственно верным способом…
Надавив на дверной звонок, Артур почувствовал, что волнуется. Да, именно волнуется. Редко посещаемое и практически забытое им за ненадобностью чувство. Тем более из-за женщины! Еще чего! А ведь он долгое время ее даже не вспоминал, а теперь вот уже два дня из головы выбросить не мог. Почти тоже самое было тогда, четыре года назад. Они пять лет жили бок о бок и ничего, а потом ей за какие-то считанные дни удалось пробраться ему в голову, сердце и прочие органы. Да так глубоко, что долго избавиться от этой зависимости не мог.
Как она это делает?
Надавив еще раз на звонок, он услышал по ту сторону мелодичные трели и скрип половицы.
Дома же. Конечно, она дома, он все заранее пробил. Прятаться бессмысленно.
Отойдя на два шага от двери, криво улыбнулся, глядя в глазок. Знал же, что она туда сейчас смотрит.
— Я знаю, что ты дома, — поговорил он в пустоту. — Открывай. Я все равно не уйду.
В замочной скважине послышался поворот ключа, и на пороге нарисовалась Веснушка. В длинной футболке, открывающей стройные ноги и одно оголенное плечо. Рыжая копна волос свободно лежала за спиной.
— Ну привет, — проронил Вишневский и взялся ладонью за косяк. — Пригласишь?
— Ты что здесь делаешь? — прошипела она, обернувшись назад — из приоткрытой двери комнате лился свет и доносились звуки идущего по телевизору мультфильма. — Не помню, чтобы я тебя приглашала.
— Когда-то я что-то подобное уже слышал. Так что с войти?
— Ничего с войти. Я сейчас немного занята, — снова воровато обернулась, а потом вернула взгляд нежданному гостю и заговорила тише: — Валюша дома. Так что, может, поговорим в другой…
— Она моя же, да? — без предисловий спросил он, придавливая ее тяжелым взглядом. — Просто скажи, да или нет.
— Артур…
— Я знаю свое имя. Да или нет?
Вместо ответа она вытолкнула его за порог, и сама вышла следом, прикрыв за собой дверь.
— Пожалуйста, не кричи. У нас здесь стены картонные!
— Ответь на мой вопрос уже! — разозлился он, ударив ладонью о стену прямо возле ее головы. Она вздрогнула, но стойко не сделала и шагу.
— Растерял свою хваленую непробиваемость? Мельчаешь, Вишневский.
— Какого черта ты скрыла от меня дочь? — возмутился он и, не убирая руки, приблизился к ее лицу. — Ты должна была рассказать мне, что беременна. Обязана!
— И что бы это изменило? Что?! Ты бы бросил свою Америку, учебу, перспективы, вольную жизнь, ради ребенка, который тебе не нужен? Вот только не надо, ладно, — в голосе мелькнула обида. — Да, биологически она твоя, но по документам отца у нее нет.
Вот и ответ. Значит, все-таки точно его…
Артур сам не мог понять, что почувствовал в этот момент. И вроде бы морально он был к этому готов, но одно дело предполагать и совсем другое — узнать точно.
У него уже три с лишним года как есть ребенок. Человек, который носит в себе его гены, его черты. Обалдеть можно.
Ребенок, который носит чужую фамилию…
— Получается, она Игнатова?
— Игнатова.
— А отчество? Уж не Валентиновна ли? — не смог-таки скрыть в голосе сарказм. — Только не говори, что моя дочь видит, как ты таскаешь в дом какого-то…
— Давай ты не будешь указывать мне, что делать, хорошо? — задрав подбородок, не стушевалась она. — И вообще, откуда ты узнал про Валю? Ты что, рылся в моей личной жизни?
— Валю! — повторил он и, если бы в него с детства не заложили базовые основы хорошего воспитания, точно бы сплюнул. — Только не говори, что ты мою дочь в честь него назвала.
— Я назвала ее в честь бабушки. И если тебя это успокоит, с Валентином мы познакомились уже после ее рождения. Совсем недавно.
— Ты где его подцепила вообще? В консерватории? Или, может, в читальном зале библиотеки рядом сидели?
— А тебе-то какая разница, Вишневский, где я его подцепила? — она скрестила на груди руки и улыбнулась. — Тебя моя жизнь ну вот совсем не касается!
— Ты воспитываешь моего ребенка! Который видит как…
— Откуда ты знаешь, что именно она видит? — не дала даже договорить, бросившись на амбразуру, едва только речь зашла о дочери в таком ключе. — Ты понятия не имеешь, как мы жили все эти годы, не знаешь, через что мне пришлось пройти, как мы тут справлялись вообще, а теперь заявился и решил, что имеешь право стоять тут и указывать мне, что я могу делать, а что нет?
Глаза метали молнии, и та, что недавно просила сбавить тон, апеллируя тонкими стенами, сейчас сама говорила далеко не шепотом.
— Лучше уходи, хорошо? Живи своей красивой дорогой жизнью, меняй тачки и подружек, а в наши жизни с дочкой не лезь! Не было тебя столько лет и не надо! — на секунду ее голос дрогнул, но действительно лишь на секунду — собралась она на зависть быстро, даже он, который сызмальства привык держать себя в руках, мысленно поаплодировал ее железобетонной выдержке. — Пожалуйста, Артур, уходи.
— Посылаешь меня, значит, да? Прямо как тогда…
— Кто бы говорил, — горько усмехнулась она, и причину ее усмешки он не понял.
Ведет себя так, будто это он кругом виноват. Кинул ее, использовал, хотя на деле все было совсем наоборот.
Хотя это так по-женски, свалить свою вину на мужика.
— Значит, так, — подумав, принял решение он. — Я хочу, чтобы моя дочь узнала правду.
— Ни. За. Что! — отрезала она, и так твердо, что он малость обалдел.
Да кто подменил его Веснушку? Ту, скромную, робкую, милую?
Стоп. Он подумал его?
— Валюша знает, что папы у нее нет. И я не позволю травмировать ее психику! Сейчас ты появишься, поиграешь в отца, потом тебе надоест и ты испаришься, и что делать потом мне? По психологам ее водить? Она слишком впечатлительна.
— В смысле — нет папы? — опешил он. — Совсем?
— Совсем.
— И где я? Ты что, наплела ребенку расхожих сказок о том, что ее отец капитан дальнего плавания, который затерялся где-то в море? Или что там в этом случае говорят.
— Я сказала, что тебя просто нет. Вырастет, сама поймет. И наверняка примет мою сторону.
— Я не согласен.
— Мне все равно. И на тебя, и на твои слова.
Вот упрямая!
Он злился, негодовал, не понимал, какого черта происходит. Разговор пошел вот совершенно не по тому сценарию, что он себе придумал.
Он впервые очутился в подобной ситуации и оказался к такому совершенно не готов, хотя раньше думал, что ничто не сможет вывести его из равновесия. И даже понимая, что сказанное им сейчас вот совсем не добавит ему плюсов, он решил, что обязан скинуть с нее спесь и вывести разговор в то русло, что выгодно ему.
Конечно, он прекрасно знал, что все сказанное им будет полной профанацией, но был обязан проверить ее настоящие эмоции.
— Все равно на меня, значит… — тихо проговорил он и подошел к ней еще ближе. Убрал упавшие на грудь рыжие пряди и не без удовольствия отметил, как быстро забилась венка на ее шее и как тонкие предплечья покрылись мурашками. — Тогда я просто заберу у тебя свою дочь, — это прошептал уже на ухо. — Вот и все.
Где-то внизу бахнула металлическая дверь и послышались тяжелые шаги по ступенькам.
Она подняла на него округлившиеся глаза, в которых плескался настоящий животный испуг.
Она, та самая Веснушка. Без налета стервозности и напускной смелости. Он сделал ставку на не совсем честную игру и она оказалась верной.
— Ты не посмеешь.
— Еще как посмею, ты же знаешь. Ты сама отказалась со мной по-хорошему. А по-плохому я не люблю.
— Да как ты…
— Ты с самого начала повела себя неправильно, все решила за меня. Почему бы мне не взять реванш?
— Да она не нужна тебе! Ты хочешь сделать это мне назло, да? Скажи, что я права. А я права!
— А что тут у вас происходит? — раздался за спиной удивленный бас, и Вишневский раздраженно обернулся.