Карга

Голос Нади погрустнел.

– Надюша, мы еще с тобой в Санкт-Петербурге споем! – Божена постаралась развеселить подругу.

Лицо Нади просветлело.

***

Перед сдачей спектакля Божена ночевала дома. Снилась сцена, но не Приморская, а в Санкт-Петербурге. Сначала приснилось, что прямо во время выступления потеряла голос. Потом Яков с большим букетом роз в руках. В голове прокручивались эпизоды спектакля – то ли во сне, то ли наяву.

По-настоящему уснула только под утро.

Утром написала старпому: «Яков, только без цветов!» В ответ получила «поцелуйчики» и пожелание удачи. Договорились, что сегодня он придет на генеральную, а встретятся они уже на следующий день, после официальной премьеры.

Перед спектаклем волновались все. Сначала что-то заело в движущихся декорациях. Потом в одной из хат не включился свет. Уже раздавались аплодисменты, а реквизиторы все еще разыскивали горшок с варениками.

Оркестр заиграл вступление. Занавес открылся.

Божена стояла за кулисами, ожидая своего выхода. Вдруг в горле предательски царапнуло. Она начала нервно покашливать. «Господи, спаси-пронеси!» – сделала пару глубоких вдохов и побежала на сцену. Отступать было некуда!

Мама и Надя сидели в зале – Божена на подсознательном уровне чувствовала их поддержку. Взяла первую ноту и не узнала собственного голоса. Как будто кто-то другой пел, а она только слушала. Голос показался хрипловатым, звук тусклым.

Встряхнула лентами, заставив себя перестать думать о голосе, и погрузилась в действие по Станиславскому – смотрела в зеркало на свое лицо, играла с длинными косами, кокетничая с Вакулой. В какой-то момент пришло ощущение полета. Удавались самые высокие ноты.

В третьем выходе, когда героиня печалилась о пропавшем женихе, почувствовала, что зал откликается теплой волной. Временами Божене казалось, что она поет лишь для Якова, которого она не видела, но знала, что он где-то тут, в зале, и тоже волнуется за свою Оксану.

Все артисты сработали слаженно. Прекрасные декорации, свет. Вакула летал по небу на Черте, превратившемся в крылатого коня. Зрители долго не отпускали артистов со сцены, аплодировали звездам театра и молодым артистам. На сцену несли букеты, корзины с цветами.

Впервые Божена почувствовала себя частью большого организма – творческого, уже не студенческого, коллектива. Когда на сцену вышел дирижер, настроение зала достигло апогея.

После спектакля начальство не скупилось на похвалу. Мама плакала от радости, Надя обнимала подругу. Божена даже пожалела, что запретила Якову прийти за кулисы.

– Принцесса, получил массу удовольствия от оперы! Ты была великолепна! Но, знаешь, что мне не хватило для полного счастья?.. – он позвонил, выдержав некоторое время, чтобы отзвучали аплодисменты и поздравления, и артисты сбросили напряжение.

– Что же? То, что Оксана не была стопроцентной брюнеткой? – Божена так и не решилась перекраситься. Рита Юрьевна с зав. оперной труппой Марией Андреевной, которая по каким-то причинам делегировала свои обязанности Рите, решили, что бывают и светловолосые украинки («Как Юлия Тимошенко», – сказала Мария Андреевна). Но все же, волосы перед спектаклем ей затонировали. И, хотя до «длинных черных змей», описанных Гоголем, было еще далеко, платок и венок с лентами отлично дополнили образ девушки-украинки.

– Нет! То, что она не надела подаренные мной черевички!

– Яков, Вакула бы этого не понял! – засмеялась Божена, вспомнив довольное лицо старпома той ночью, когда он принес ей пару жемчужных туфелек – они до сих пор стояли на тумбочке, как талисман.

– Принцесса, я начинаю ревновать к этому парубку!

– Еще один спектакль, милый, и я вся твоя!

– Боюсь, не дождусь, умру от тоски!

– Ты уж подожди, пожалуйста, не умирай!

– Ну, если ты просишь!..

– Прошу. Обещаешь?

– Точно так!

Оба премьерных спектакля прошли волнительно, но все получилось. На спектакле у Нади Божена с мамой и Василием сидели в зале. Божена подсунула Васе программку с фамилией Татьяны, которая сломала ногу. Он высматривал Надю в хоре девушек, вопросительно поглядывая на Божену – та молчала, сосредоточенно следя за представлением.

Когда на сцене появилась Оксана с черными, уложенными вокруг головы косами, Вася не сразу понял, что это его новая пассия. Но когда понял…

– Надежда! – выдохнул он и все сцены с ее участием, не отрываясь, смотрел только на нее. Божена искренне порадовалась за подругу.

– Роль удалась и той, и другой, – сказала Софья Николаевна, мама Божены.

Премьера еще больше сдружила девушек. Они были такие разные на сцене: Божена – фактурная, смелая, Надя – тонкая и нежная, но обе прекрасно пели.

– Фаина не смогла приехать? – спросила Василия Божена, когда эмоции немного улеглись.

– Она разве тебе не написала? – голос Василия не предвещал ничего плохого, но Божена все-таки напряглась.

– Нет. На приглашение ответила, что постарается приехать. Два места оставили – ей и Андрею.

– Да, Андрей этот… Не хочу портить такой чудесный вечер!

– Поняла. Позвоню ей позже. Не думала, что у нее так серьезно, – Божена не стала больше расспрашивать товарища, обрадовавшись тому, что нет дурных вестей из Петербурга.

– Теперь едем кутить! – Василий приглашал всех отметить премьеру. На Фонтанку!

– Во Владивостоке есть Фонтанка? – удивилась Надя.

– Мадмуазель, не Питер, конечно, но Фонтанная улица во Владике имеется! И водки там, хоть и без чижика-пыжика, выпить можно, это уж точно! – Василий был в ударе.

Компания в составе дебютанток, мамы Божены Софьи Николаевны, Василия и примкнувших к ним исполнителей ролей Черта и двух девушек, поехала отмечать премьеру. Встречу с Яковом пришлось перенести.

Глава 6. Холода

На побережье рано пришли холода. Мокрый снег с дождем наутро превратился в лед. Из-за наледи оборвались провода – многие районы Владивостока, в том числе Светланская, остались без света и тепла. На улицах разместились полевые кухни. Божена на время переехала к Надежде – при двадцати градусах мороза выжить в квартире без света и отопления не представлялось возможным.

– Боженочка, я в шоке. Таких зим в Петербурге что-то не припомню, – Надя радушно приняла подругу в студии на Фастовской.

– Дальний Восток, Надюша! – для Божены эта погодная аномалия не была из ряда вон выходящей.

– О-о-очень дальний! Летом поеду в отпуск в свои дожди! Давай вместе, а? – Надя присела рядом с подругой на раздвижной диванчик. Обе в спортивных штанах, свитерах, теплых носках. Перед ними на столике стояли кружки с чаем из пакетиков, банка меда. На белой, какой-то общепитовской, с облезлым ободком тарелке горкой возвышались любимые обеими девушками пышки из кулинарии, которые тут, во Владике, называли пончиками.

– Я подумаю! – улыбнулась Божена. Ей иногда очень хотелось поехать, чтобы своими глазами посмотреть на Леню. А вдруг – это только злая шутка? Хотя она прекрасно понимала, что такими вещами не шутят.

– Вместе проведем отпуск! Мои обрадуются!

– Знаешь, Надя, ведь там остался Леня.

– Так тем более! Будет повод увидеться! – Надя прекрасно помнила это имя и терпеливо ждала обещанный подругой рассказ.

– Рассказывать особенно нечего – нашел другую, пока я училась. Сама понимаешь – сплошные репетиции, занятия… – Божена кратко рассказала об измене, женитьбе и несчастье, которое с произошло с Леонидом.

– Инсульт?! Теперь понятно! Ты в Хабаровске об этом узнала? От Фаины? – Надя обняла подругу.

– Фаня – его сестра по отцу. Она нас познакомила. Мы вместе с ним приехали в Питер – я в Консерваторию, а он в институт МВД – перевелся из Хабаровска.

– Как же ты не заметила, что у него другая? Прости, если не хочешь, не отвечай! – Надя деликатно замолчала.