Карга

Пока обнимались на перроне, знакомились – чуть не забыли про краба. Божена вернулась к проводнице.

– Самое главное чуть не забыли, – улыбнулась она, спуская пакет с крабом по ступенькам в руки подруги, которой он предназначался.

Фаня, согнувшись под тяжестью подарка, поставила пакет на землю. Заглянув внутрь, одобрила со знанием дела:

– Шикарный экземпляр!

Решили, что родители Божены прогуляются до дома пешком – они жили на Амурском бульваре, недалеко от вокзала. Отвезут маму Риты Юрьевны, а потом уже поедут на новую квартиру Фаины – на Пушкина.

– Мамочка! – Божена обняла маму, потом отца, отметив про себя, что вид у обоих родителей уставший. Как Ева? Малышка?

– Все хорошо, доченька, – мама едва сдерживала слезы радости.

– А, может, все-таки, поедете к нам? – спросил отец.

Надя обратила внимание, что подруга больше похожа на маму, но глаза – точь-в точь, как у отца – живые, синие, с золотыми искорками.

– Вечером обязательно приедем! С подарками!

Отвезли маму Риты Юрьевны, проехав почти до Северного микрорайона. Божена, сидя рядом с Фаней на переднем сидении, всю дорогу смотрела в окно – Хабаровск, как и Владивосток, был ей родным домом. За пять лет тут многое изменилось.

На заднем сиденье говорили в основном о театральных постановках – Василий поддерживал беседу с Надей.

Приехав на квартиру Фаины и освежившись с дороги, сели за стол. Фаня умела встречать гостей. Любила застолье, шум, большие компании.

– Как там Ритка поживает? Не сильно вас плющит? – спросила Фаня после первой.

Надя прыснула, уж больно подходящее словечко применила хозяйка.

– Еще по одной, и я на работу, – сказала Фаина. Василий, наливай!

– Фаня, ты работаешь сегодня? – удивилась Божена, ведь та изрядно «накатила».

– Мне это только на пользу, и флейта звучит лучше!

– Как же запах?

– Протру мундштук спиртом. Никто не поймет, откуда запах. Дезинфекция, слыхала про такое? Боженка, ты что, как первый раз замужем? Надя, она всегда такая зануда?

Надя, сама удивившись маленькому сабантуйчику перед работой, не нашлась, что ответить.

– Фаня, может, по третьей? – спросил Василий, разливая водку «Регион 27» и остановившись перед хозяйкиной рюмкой.

– Плесни на посошок! С приездом, девчонки! Рада вам, честное слово! – четыре рюмки радостно дзынкнули. Придется сегодня машину не брать! – Фаина встала и, сделав какой-то заковористый жест прощания, что отдаленно напоминало танец Шехеразады, удалилась из кухни.

– Боженка, приходите в колледж ближе к обеду! – крикнула уже из прихожей.

Оставшиеся за столом стали закусывать фаршированными яйцами, приготовленными Фаней собственноручно. Краба она придержала на вечер.

– Девочки, я вас оставлю. Понимаю, что с дороги вам надо отдохнуть, – Василий поглядывал то на одну, то на другую, обе казались хороши. Если будете уходить, ключ в дверях.

– Похоже, Василий тут, как у себя дома, – после того, как он ушел, сказала Надя. Ее лицо непривычно раскраснелось от трех рюмок.

– И не только он, Надюша! Фаня – такой человек. Не переносит одиночества.

***

Вечером у Фаины состоялся большой сбор. Девушки принарядились – не зря же тащили багаж. За раздвижным столом в гостиной разместилось человек двадцать. Звучали тосты, шутки, начались танцы.

«Ничего не изменилось со студенческих времен, – заметила Божена. Люди новые, а атмосфера – студенческая! Фанин кавалер неотразимо хорош и безнадежно молод для своего преподавателя».

– Пойдем на кухню, покурим, – шепнула ей, проходя мимо стола, Фаина.

– Я же не курю! – Божена не сазу поняла, что Фаня зовет ее не для этого.

– Василий, оставляю Надю на тебя! – Божена пошла вслед за хозяйкой. Не давай ей скучать!

– Не волнуйся, Боженочка! Она в надежных руках! – Вася очищал для Нади грейпфрут.

На кухне было дымно, хоть топор вешай.

– Фанька, у меня голос сядет! – Божена открыла окно. Увидела освещенные окна соседнего дома. Там, этажом выше, на такой же кухне, обнимались двое влюбленных.

– Ты сама садись, а то упадешь! – похоже, Фаина хотела сообщить ей что-то про своего нового ухажера – вид у нее был загадочный.

– Рассказывай, дорогая! Я хорошо знаю это выражение твоего лица!

Но та не спешила с ответом:

– Не стала по телефону…

– Да говори уже! Замуж выходишь? По глазам вижу! – Божена с улыбкой поглядывала на подругу.

Фаня – сбитая, как сливки, взбитые в крепкую пену или в тугое суфле, упругая – только тронь, и брызнет соком. Она еще немного поправилась, но без стеснения носила обтягивающие кофточки, короткие юбки и делала это с каким-то только ей присущим шиком.

Когда Фаня волновалась, то всегда закладывала за уши свои пепельные волосы, стриженные под каре. И тогда становилась похожей на тролля. Вот и сейчас уши выдали ее волнение.

– За Андрюшку? Не знаю еще. Молодой слишком. Хотя перспективный, – Фаня затянулась и выпустила дым колечками – так из знакомых девушек умела только она.

– На флейте играет?

– Больше на нервах, – она снова затянулась.

– Красавчик! – Божена присела рядом с подругой, обняла ее за плечи. Ну, что? Не томи уже!

– Из Петербурга плохие новости…

– Что случилось?

– Леонид…

Божена насторожилась, никак не ожидала, что речь пойдет о нем. Потихоньку она стала забывать его – старпом вытеснил Леонида из сердца брошенной девушки.

– Что с ним?

– Инсульт!

– Какой инсульт? – слово «инсульт» никак не вязалось с молодым, здоровым парнем, к тому же, военным.

– Ишемический, – Фаина продолжала бросать медицинские термины в задымленное пространство кухни, вдруг сузившееся до размеров тревожно забившегося сердечка Божены. Если бы геморрагический, то…

– Фаня, перестать говорить загадками. Он жив?! – девушка отстранилась от подруги и ждала ответа, глядя ей прямо в глаза.

– Жив. Но парализован. Лежит.

– Почему ты мне не позвонила? – Божена встала и нервно подошла к окну. Влюбленные в окне напротив продолжали обниматься. Глотнув воздуха, она обернулась к подруге, которая тушила сигарету в мандариновой кожуре, не обнаружив пепельницу на привычном месте.

– Не хотела, чтобы ты все бросила и полетела в Питер. Знаю я тебя, мать Терезу.

– Когда это случилось?

– Три дня назад.

– Я полечу! – решительно заявила Божена. Нужно выхаживать. Все зависит от правильного ухода, я знаю! Особенно в первое время.

– Там без тебя есть кому выхаживать. Ты забыла?

– Да, действительно, вылетело из головы.

– Еще и Дана Викторовна приехала! – Фаня говорила о матери Леонида.

– Ты можешь мне рассказать, как это произошло?

– Знаю только, что его нашли на улице. Сначала думали, пьяный. Потом кто-то из туристов вызвал «Скорую».

– Почему из туристов? Ничего не понимаю!

– Туристы шли на экскурсию в Летний сад.

– Стоп! А он что там делал?! – Божена почти кричала.

– Откуда я знаю, что он там делал?! – в ответ закричала Фаина. Лежал! «Скорая» приехала, забрали. Оказалось – инсульт!

– Родственники что говорят?! Дана Викторовна, я так понимаю, двоюродная сестра твоей мамы? Или отца? Раз Леня тебе троюродный!

– Что ты орешь? Возьми себя в руки! Не троюродный он мне!

– Как? Ты же говорила…

– У нас общий отец.

– Так, значит, Леня тебе родной брат?!

– Единокровный.

– Как это?

– Если общая мать – дети называются единоутробными, а если отец – единокровными.

– Но у него другая фамилия, отчество. Ты – Зевеева, он – Рыбаков.

– Дана не стала записывать его на отца. К тому же, она почти сразу вышла замуж, и отец дал согласие, чтобы ее муж записал ребенка на себя.

– Почему ты мне никогда об этом не говорила? – Божена тяжело опустилась на стул около раскрытого окна.