Идефикс. Часть первая.

Стоило овациям ослабеть, на подмостках появился управляющий театра. Он учтиво поблагодарил зрителей, огласил имена ведущих актёров и напомнил о бале в честь премьеры. А после, с напыщенной помпезностью, пригласил на сцену драматурга и при виде мужчины, вышедшего из-за левой кулисы, сердце Мэри рухнуло в ноги под потрясённый возглас Грейс.

На нём был всё тот же расшитый сверкающим стеклярусом сюртук. Белокурые волосы лежали на прямой пробор, обрамляя лёгким завитком безупречное лицо. Глаза, как и в первую их встречу, блестели самодовольным превосходством, а губы ехидно улыбались, словно драматургу был известен секрет, который никогда не постичь собравшимся в зале почитателям его творчества.

___________________

[1] Капельдинер (от нем. Kapelldiener) – «служащий капеллы», также контролёр-билетёр и просто билетёр.

[2] Лорне́т – разновидность очков, где пара линз удерживаются с помощью рукоятки, а не посредством зажима в области носа. Модный аксессуар конца XVIII – начала XIX веков, по функции соответствующий театральному биноклю.

Акт первый. Глава 6

По окончанию спектакля желающих насладиться светской болтовнёй, танцами и игристым вином, собрали в главном холле театра. Большая часть зрителей разъехалась по домам, но и без них вестибюль пестрил лицами, сияющими в предвкушении развлечений.

Небольшая часть струнного оркестра разместилась справа от центральной лестницы. Официанты наводнили залу. Лакеи заняли свои места у входа и выхода. Газовое освещение приглушили, зато в канделябрах зажгли свечи, отчего огромное помещение вестибюля стало казаться значительно меньше и уютнее. Но располагающая к праздному веселью обстановка никак не повлияла на душевное состояние Мэри. Подавленная истиной открывшейся в финале спектакля девушка отчаянно упрашивала Эрин позволить ей и Николасу покинуть сборище. Мачеха была непреклонна и пристыдила падчерицу, заявив, что та нисколько не щадит чувства Грейс, для которой сегодняшний вечер безмерно важен.

Встретивший взглядом с младшей сестрой, Мэри заметила в отражение каре-зелёных глаз панику. И пусть Грейс держалась вполне уверенно, много улыбалась и без стеснения отвечала на вопросы новоприобретённых знакомых, тонкие пальчики, нервно теребящие рюши платья, выдавали волнение дебютантки с головой.

Решив отринуть собственные тревоги в угоду интересов сестры, Мэри согласилась остаться, но намеревалась держаться в стороне от общего веселья. Спустя полчаса истошно колотившееся в груди сердце поутихло, но как только управляющий театра появился у парадной лестницы, пульс молодой графини вновь сорвался в галоп, а корсет стал до невыносимого тесным.

Мистер Рид дал отмашку оркестру. Музыканты немедля заглушили струны, после чего мужчина прокашлялся в кулак, заговорив, как всегда, громко и торжественно.

– Дамы и господа, неподражаемый гений трагикомедии, сэр Уильям Уэйд!

При упоминании заветного имени леди Мильтон съёжилась, точно от холода, и попятилась назад, ютясь к стене. Аплодисменты, прокатившиеся волной по холлу, затмили собой фамилию виновника торжества, но та и без внятного оглашения звенела в голове девицы набатным гулом.

Уильям показался на верхней площадке. Возбуждение аристократии, в частности дам, стократ возросло, завибрировав в воздухе сплетением множества голосов и томных вздохов. Драматург не спешил присоединяться к гостям, наслаждаясь их нетерпением. Медленно преодолевая ступень за ступенью, он намеренно тянул время, упиваясь собственным превосходством. Любого другого мужчину Мэри непременно бы обвинила в чрезмерном тщеславии, но Уэйд был исключением из правил. Его выставленная напоказ гордыня, откровенное позёрство, кошачьи повадки, надменный взгляд и колдовская улыбка, казались леди совершенно естественными, неотделимыми друг от друга. И пусть она испытывала нечто близкое к разочарованию, ведь образ, сложившийся в воображении после прочтения воистину велики трудов драматурга, совершенно не совпадал с реальностью, графиня не смела отвести глаз, зачаровано наблюдая за своим кумиром.

В сей вечер Уильям Уэйд был нарасхват. После того как маэстро спустился к гостям, вдоволь потешив своё Эго восторженными возгласами поклонниц, его тотчас взяли в оборот особенно предприимчивые господа. Он много улыбался. Курил необычной формы трубку из слоновой кости, напоминающую мундштук с маленьким напёрстком на конце. Пил, в основном джин. К закускам не притрагивался, но лишь от того, что приходилось без конца отвечать на вопросы страждущих.

Сей ажиотаж, безусловно, играл Мэри на руку. Остаться незамеченной в обществе, где никому нет до тебя дела, значительно проще. И всё же, ужасно страшась встречи, леди беспрерывно следила за перемещениями поэта по залу, дабы ни в коем случае не столкнуться с ним лицом к лицу.

– Мэри, вот ты где! – из толпы вынырнул Николас, загородив собой обзор. – Идём, потанцуем.

– О нет, – сбивчиво отозвалась графиня, приподнявшись на носочки, чтобы не упустить драматурга из виду.

– Кого ты там высматриваешь? – обернувшись по направлению её взгляда, поинтересовался Ньюмен.

Опасаясь разоблачения, Мэри схватила джентльмена за руки, завладевая его вниманием.

– Никого! Точнее, Грейс. Да, я не могу отыскать Грейс.

– О, не стоит волноваться, твоя сестра танцует уже третий танец, – улыбнулся Николас и, склонившись к девушке, заговорщически шепнул, – ваша матушка безмерно счастлива.

Бросив взгляд в указанную Ньюменом сторону, Мэри заметила миссис Мильтон. Она вела беседу с неким представительным джентльменом близкого к ней возраста. Подле них стоял молодой юноша, безотрывно следящий за танцем Грейс, и пышная барышня с раскрасневшимися от шампанского щеками. Выглядела Эрин более чем довольной.

– Виргинская кадриль! – объявил распорядитель и Николас, перехватив руку графини, потянул её в центр бальной, где пары уже готовились пуститься в пляс.

– Ты ведь любишь кадриль! Пойдём скорее, пока осталось место на паркете!

Растерявшись, девушка сделала несколько торопливых шагов вслед за другом, но вовремя осознав, что происходит, остановилась, резко отняв руку.

– Стой, Николя! Не думаю, что это уместно…

Ньюмен обернулся, глядя на Мильтон озадачено.

– Брось, ты никогда не отказывалась танцевать!

– Никогда, кроме сегодня, – вымученно простонала леди.

Николя оглядел спутницу с придирчивым недоверием, в то время как она испугано озиралась по сторонам.

– Леди Мильтон, вы ничего не хотите мне рассказать? – спустя некоторое время осведомился джентльмен.

– Нет… – потерянно протянула Мэри, выглядывая из-за плеча собеседника, ни на секунду не забывая об Уильяме Уэйде.

У выхода в комнату, где театралы расставили карточные столы, мелькнул силуэт высокого мужчины с копной светлых волос и тотчас скрылся за дверьми.

– Я наблюдаю за тобой весь вечер, ты явно чем-то обременена, – продолжал наседать Николас.

Раскрывать правду приятелю графиня не желала. От того и решила уйти от вопроса весьма банальным способом, пока интересующая её персона покинула пределы главного зала.

– Мы танцуем или болтаем? – горделиво вскинув бровь, ответила Мильтон.

Ньюмен, в миг позабыв о своих тревогах, радостно улыбнулся и повёл партнёршу к выстроившимся в ряд парам.

Мэри любила улыбку Николя, она была всегда безмерно искренней и тёплой, на щеках появлялись прелестные ямочки, а глаза юноши становились стократ ярче. Засмотревшись на сие, греющее душу, великолепие, невольно погрузившись в воспоминания о детстве, графиня не обратила внимания на даму и джентльмена, замыкающих фигуру через две пары от них. И лишь когда зазвучала музыка, перевела взгляд на мужчину, с которым ей должно было совершить первые четыре проходки.

Воздух в лёгких замер на испуганном всхлипе, голова закружилась, леди слегка пошатнулась. Но Ньюмен, уже двинувшийся навстречу девушке в сиреневом платье, не заметил сего. Зато на состояние Мэри обратил внимание сэр, ставший причиной её потрясения. Он вопросительно повёл бровью, вглядываясь в стремительно тускнеющие глаза девицы, и чуть заметно кивнул в знак приветствия. Светлые волосы, мягкими волнами упали на плечи, скрадывая острые скулы. От волнения сердце Мильтон совершило кувырок и застучало где-то у яремной впадины.