За гранью

Алиса последовала за ней, но замешкалась у самого порога, нервно комкая полотенце.

«Если сейчас она скажет «До свидания!», я никогда ее больше не увижу» – мелькнуло в голове у Марка.

– Прощайте! – бросила девушка и захлопнула за собой дверь.

Оказавшись на улице, Марк против своей воли поднял голову и стал вглядываться в маленькие деревянные окошечки на втором этаже. Ни одна из тонких тюлевых занавесок не шелохнулась, только рассада лука и какой-то зелени на подоконнике провожала его.

«Это какое-то наваждение! Ведь я сам не понимаю, чего хочу от нее. Надо выспаться, а лучше взять отпуск на неделю и махнуть на море. Там все забывается и хорошее и плохое. Это роман только для двоих, короткий, но незабываемый», – думал он, садясь в машину и постепенно успокаиваясь. События сегодняшнего вечера начали тускнеть. Гельман даже не подозревал, что за окнами, на которые он только что так пристально смотрел, разговор шел именно о нем.

– Алиса, ведь с тобой действительно все в порядке? – спросила бабушка. Она уселась в свое любимое обшарпанное кресло и взяла в руки вязание.

– Конечно в порядке, по крайней мере, чувствуя я себя замечательно, – уверила ее внучка.

– Тогда зачем же он приходил? – поинтересовалась женщина, не поднимая глаз.

– Откуда мне знать! – в голосе слышалось неприкрытое раздражение. – В последнее время он постоянно появляется в моей жизни совершенно случайно и всегда эти встречи не к добру.

– Никто не встречается на твоем пути случайно. Все люди появляются с одной единственной целью: научить тебя чему-то, тем самым изменив твою жизнь. Запомни это! А к добру или нет, время покажет. Такой мужчина сделает тебя либо счастливой, либо сильной.

– Ты же сама всегда говорила, что с мужчиной жить нужно либо по большой любви, либо по еще более крупному расчету, – печально усмехнулась Алиса и присела на подлокотник старого кресла поближе к бабушке. Она всегда любила их разговоры по душам. Что бы ни случалось в жизни, Анфиса Павловна могла найти слова успокоения и поддержки. Воспитываясь в семье потомственных дворян и получив соответствующее образование, она не была при этом избалованной неженкой. После расстрела отца ее матери чудом удалось избежать лагерей и спешно покинуть Ленинград, оставив все свое имущество. Документы были уничтожены и женщина устроилась уборщицей на ткацкую фабрику, стараясь никоим образом не афишировать свое аристократическое прошлое. Алиса унаследовала от прабабки не только красоту, но и небрежную грацию: легкие завораживающие движения, не отточенные годами, а дарованные при рождении самой природой.

– Любви к кому? К нему или к себе? – тут женщина впервые оторвалась от вязания и с интересом посмотрела на внучку. – Мужчина должен тебя любить. Но и ты себя люби, уважай, цени, а то как он поймет, что не ошибся с выбором. А деньги, они что? Они ведь только его! И зарабатывал он свое богатство не для тебя, а для другой, ну, или, по крайней мере, для себя. Так что никогда этим не обольщайся. Важно то, что мужчина делает для тебя. Поэтому люби себя, чтобы он знал тебе цену!

– Почему ты заговорила об этом именно сейчас?

– Что-то мне подсказывает, что этот мужчина появился в твоей жизни неспроста.

– Опять твое сердце-вещун?

– Нет, скорее это опыт женщины, прожившей жизнь и знающей мужчин. Поверь мне, ценен не тот мужчина, который не отказывает тебе в помощи, а тот, что предлагает ее сам, не дожидаясь твоей просьбы.

Глава IV

Тот, кто не знал бедности, не найдет счастья в богатстве!

Дни полетели за днями. Пришел октябрь с его болезненной прохладой и промозглой сыростью. Он, как вор, пробирался сквозь щели деревянных окон и тоской по ушедшему лету холодил душу, проникая под кожу. Две сестры ютились на убогой кухоньке, греясь чаем с черничным вареньем. Алиса смешила Аврору, корча гримасы, а та весело смеялась, обнажая синие зубы. Бабушка задерживалась на работе. Это была уже вторая вечерняя подработка, с которой она возвращалась поздно и уставшая. Поэтому и настроение у Алисы в последнее время было паршивое: она не знала, чем помочь ей. Летом Алиса могла работать весь день, но с началом учебного года бабушка разрешила ей только помогать себе по вечерам. Да и работу молодой девушке без образования найти было не так-то просто. Это было время задержек зарплаты, массовых сокращений и роста безработицы. Бабушка не жаловалась, она трудилась на двух работах и была благодарна за то, что имеет такую возможность. Наверное, это больше всего и расстраивало Алису: ее благодарность за все. Девушку же душила обида и чувство несправедливости, а еще больше ощущение собственной бесполезности. Да еще вдобавок ко всему маленькая Аврора простудилась и старшей сестре пришлось ухаживать за ней. Надо сказать, особых хлопот она не доставляла. Аврора никогда не была капризным ребенком, но болеть жутко боялась. И теперь не отходила от сестры ни на шаг, послушно выполняя все наказы бабушки по домашнему лечению. Допив свой чай, девочка необычно рано отправилась спать. Алиса же уселась за шитье. Начальница Анфисы Павловны, узнав о ее таланте портнихи, заказала платье к новогоднему застолью. Алиса открыла тетрадку с записанными в ней размерами и разложила на столе выкройки. Под стук старой неубиваемой машинки Зингер, она погрузилась в работу. Это было единственное занятие, которое захватывало Алису с головой, одновременно отключая последнюю. Ни мыслей, ни переживаний, ни забот, все уходило на второй план. Девушка проворно крутила ручку металлического колеса, словно это был механизм закрывания пуленепробиваемой двери, за которой она могла укрыться от несправедливости мира. Эта старая машинка была единственной вещью в их убогом доме, которую Алиса боготворила, как икону, и берегла не меньше. Она была ее спасением от дурных мыслей и страхов, а также от постоянного безденежья. Алиса улыбалась и неотрывно следила за быстрым бегом машинной иглы. Она торопилась. Расчет был нехитрым: получив платье раньше озвученного срока, женщина не удержится и продемонстрирует его своим подругам, а те в свою очередь закажут наряды себе. Тогда на вырученные деньги они смогут устроить настоящий праздник, с салатами, фруктами и любимым лакомством Авроры медовым тортом, испеченным бабушкой.

На следующее утро Алиса проснулась рано, нужно было спешить в лес за грибами, а потом на рынок продавать, хотя в то небогатое время ими было никого не удивить. Бабушка с Авророй еще спали. Алиса бесшумно оделась и выскользнула из квартиры, знала, что бабушка будет ругаться, отпускать ее одну она никогда не любила. А Алисе было важно, чтобы та отдохнула, пока она пытается хоть чем-то помочь старушке. Вернулась девушка достаточно быстро с полной корзиной грибов, счастливая и довольная. Анфиса Павловна с Авророй о чем-то спорили в спальне.

– Я вернулась, – весело объявила Алиса, водружая на стол корзину.

– Алиса! – Ава уткнулась носом в ее ноги. Девочку сотрясали рыдания вперемешку с рычащим грудным кашлем.

– Что случилось?

– Меня заберут в больницу. Не отдавай меня! Не отдавай! – всхлипывал ребенок.

Алиса вопросительно посмотрела на бабушку, та протянула ей градусник. 39 и 7!

– Ты вызвала врача? – одними губами спросила Алиса, гладя сестру по голове. Лоб девочки горел, покрытый крупной испариной.

– Сегодня суббота, – женщина отрицательно покачала головой. – Я позвонила тете Свете. Помнишь нашу бывшую соседку? Она терапевт, но ее не оказалось дома, вернется только в понедельник. Я дала ей парацетамол.

Рыдания Авроры перешли в истерику, она начала икать и еще сильнее кашлять.

– Ава, послушай. Никто тебя не увезет в больницу. Ничего не бойся. Хорошо? – Алиса укрыла ее одеялом. – Поспи.

Аврора беспрекословно улеглась на подушку и закрыла глаза. Она будет послушной девочкой, только бы ее не забрали в больницу.

– Мне не нравиться ее кашель, – озабоченно произнесла Анфиса Павловна, когда они закрыли за собой дверь. – Она у нас такая слабенькая…