Страница 15 из 19
– Вас ждут великие свершения, Сестра.
Произнеся это, она бросила на столик колоду, и красиво упавшие карты накрыли расклад. Незнакомка встала и Аэрин поднялась вслед за ней.
Посетительница учтиво поклонилась.
– Из какого ты Ковена, и зачем пришла на самом деле?
Дава отвела взгляд, нервно вращая мундштук в длинных пальцах. Ответа не последовало.
– Ты изгнанница? – предположила Аэрин, уверенная в своей правоте.
И вновь молчание.
Незнакомка развернулась и вышла, без стука прикрыв дверь. Несколько секунд дава задумчиво смотрела на дверную ручку, а потом прильнула к окну. К ее удивлению, ни через минуту, ни спустя пять дава не появилась в ее поле зрения.
Выйдя на лестницу, Аэрин перегнулась через поручень и заглянула под марши, но и здесь никого не было. Куда она делась? Вернувшись в комнату, Аэрин распахнула шторы и задула свечи, наполнившие помещение мистическим дымом.
Кем бы она не являлась, но нападать не стала, – сделала вывод девушка.
Напрашивался вопрос о том, как же легко ее найти? Вот на столько, что дава, не принадлежавшая к местному ковену, чужестранка, стучится к тебе в съемную каморку, куда обычно приходят по записи? А если бы это была ликвидатор Круга? Тогда что?
Аэрин задрожала и обхватила ладонями предплечья, пытаясь неосознанно защититься.
– Мелисса! – охнула она, внезапно подумав о сестре, и кинулась к лестнице.
Безучастный ветер сдувал с дюнных вершин пыльные шлейфы и трепал волосы и одежду двух девушек, мнущихся перед входом в свой дом. После проведенной бессонной ночи прятаться внутри него не было ни малейшего желания.
– Я знаю, что надо делать, – медленно проговорила одна из них.
Вторая взяла паузу, надеясь услышать продолжение.
– Мне нужна лопата, – не объясняя свой замысел, Анна закинула орудие труда на плечо и посмотрела на подругу.
– Идешь со мной? – требовательно спросила она.
Марина нерешительно отвела взгляд.
– Давай, хотя бы не сегодня?
– Ты не поняла. Я не собираюсь разгребать заносы. Есть более важное дело.
Травница вздохнула.
– Далеко идти? Я хотела сходить…
– К берегу, – перебила Анна. – Послушай, сидя на камнях, ты ничего не изменишь.
Дава не стала дожидаться, пока подруга найдет в себе силы для борьбы и направилась к ближайшему опуску. Каждая секунда была на вес золота. Конечно, можно заниматься чем обычно, а затем снова вздрагивать от каждого скрипа в ночи. Анна разозлилась на Марину, не желающую что-то менять в своей жизни и продолжающую вариться в жалости к самой себе.
– Да и тьма с тобой, – девушка сплюнула хрустящий на зубах песок.
Не то что бы дава передумала спасать подругу. Разумеется, ее планы остались прежними, но внутри все сжималось от негодования. Как можно с таким равнодушием относиться к собственной судьбе? Или она ждет и надеется, что Смотрительница изменит решение? Ха! Не раньше, чем истечет срок ссылки Марины. И даже отбывание наказания, как показал сегодняшний разговор, не дает никаких гарантий свободы.
Неужели ей все равно? Или же она сломалась?
Анна не оборачивалась, но все-таки с надеждой вслушивалась в завывания ветра, надеясь услышать торопливые шаги за спиной и знакомый обиженный голос, просящий подождать. Увы, ничего подобного не случилось.
Съехав по крутому склону, Анна сориентировалась и по-мужски широко зашагала по направлению к краю деревни. Благодаря познаниям матери, им удалось утаить от Каристоля столь мощный Каф, что в случае обнаружения, его бы непременно предали огню. Подозревала ли о существовании оружия Смотрительница? Очень маловероятно. Ее знания были весьма ограничены, а чтобы предположить, чем могла обладать Анна, что ей досталось по наследству, необходимо прочесть не одну дюжину книг. Библиотеки здесь, конечно же, не было. Так откуда Смотрительница узнала бы о Каф, способном перемещаться самостоятельно? Следовать за давой на удалении, будто на привязи? Род, к которому принадлежала Анна, обладал множеством секретов, недоступных никому более. Этот факт, без сомнения, и послужил основной причиной, почему они оказались здесь, вдали не только от Каристоля, а от деревьев вообще.
Могла ли прежняя Смотрительница предупредить преемницу о существовании тайного Каф? Наверняка имелись инструкции, предписывающие постоянный поиск неразрешенной к использованию древесины. Опять же, надо знать, где искать. Ни один обыск ни на одном из этапов по пути следования осужденных дав, не принес результатов. Не имея поводов для беспокойства, Смотрительница и не принимала в расчет угрозу прямого противостояния. Для нее Анна была молодой и гордой выскочкой, которую следовало поставить на место. Ее беззащитность была очевидной для любого неискушенного взгляда.
– Тварь! – прошипела дава и вспышка ярости затмила окружающий мир.
«Неужели она думала, что я ничего не замечу?» – эта мысль крутилась у нее в голове, не давая покоя.
Письмо запомнилось ей так, как будто оно до сих пор было перед ее глазами.
Отогнав видение, Анна втыкала лопату в дюну, опираясь не нее и взбираясь по крутому склону. Оказавшись на вершине, дава осмотрелась, выискивая ориентиры в постоянно меняющейся картине окрестностей. Ей не потребовалось много времени на поиски. Время от времени она навещала сакральное место и помнила, куда надо идти.
Продолжив путь, девушка подняла платок, защитив лицо от ветра, но ее глаза, блестящие над неровным краем, горели внутренним пламенем. Куда подевались сомнения? Где былая неуверенность? Перед ней было решение всех проблем. Видят Луны, настал тот день, когда приходится прибегать к крайнему средству. Она могла бы остановиться прямо сейчас, смириться с судьбой, с несправедливостью и жестокостью обличенных властью. Увы, уповать на милосердие и мудрость венценосных не приходится. Каристоль начнет задумываться о реформах только когда столица захлебнется в протестах, и пламя пожаров взметнется выше дворцовых крыш. Махаши сложит полномочия не раньше, чем остро заточенные вилы упрутся ее живот.
В этих стылых и безжизненных землях сурового края люди быстро грубеют телом и душой, забывая о нежности и любви. Благодаря усилиям матери Анне удалось избежать превращения в волка-одиночку, но изменения все-таки произошли. Незримо меняя ее изо дня в день, неприветливый северный берег закалил характер молодой давы.
Здесь! Анна воткнула лопату и принялась за работу. Отбрасываемый ею песок неохотно оседал, и некоторое время летел по ветру, прежде чем с шорохом осыпаться на землю. Поднятая пыль оседала на нее, но она игнорировала ее, ожесточенно втыкая лопату, словно добивая врага, лежащего пред ней.
Еще была возможность отказаться от плана, но она зашла слишком далеко, чтобы отступать. Никто не проявит к ней сострадания. Не войдет в положение. Не согласится с ее позицией. Ей скажут столько же раз, сколько удастся спросить – ты сама во всем виновата. Ты не пошла законным путем. Но слово закона пустой звук для тех, кто обладает всей полнотой власти и богатством. Им нет дела до блага общества. Им нет дела до справедливости. Их интересует лишь сохранность своего статуса, и возможность творить все что вздумается. Даже если Круг решит сместить Махаши, сколько времени пройдет перед тем, как новый председатель разберется в произошедшем? Да и не узнает он об этом, пока на местах сидят Смотрительницы, упивающиеся мелким, но абсолютным влиянием.
Долгожданный стук заставил ее замереть. Утерев рукавом пот со лба, Анна отбросила инструмент и, упав на колени, стала разгребать песок руками. Очень скоро на свет появилась старая широкая половица, на которой осталась свежая отметина от удара. Еще одна, добавившаяся к нескольким другим – и последняя. Приподняв доску, дава схватила края видневшейся парусины и, упираясь ногами и выгибая спину, вытянула спрятанное в земле сокровище.
Стряхнув вездесущий песок, она развернула сверток, и на солнце показались полированный дуб длинной изогнутой рукояти, матовый кованый каркас, защищающий наполненный мутной жидкостью сосуд, и потрепанное кожаное седло. Анна прикоснулась к Жасси, с трогательной заботой погладила древесину и сердито смахнула набежавшие слезы.