Кольцо Олимпа

— Доверься мне, хорошо? — и Мадлин осторожно сняла с него очки, видя его воспаленные, болезненно прищуренные глаза. — Ты все поймешь.

Он посмотрел на нее долгим расфокусированным взглядом и, наконец, молча кивнул, расставляя колени, чтобы она могла устроиться между ними. Мадлин, подвернув ноги под себя, пересела ближе и начала бережно растирать его запястья, сетуя про себя, что рукава куртки давали такой ограниченный доступ, а снять ее сейчас не представлялось возможным. Она сделает все необходимое, только бы он поскорее пришел в себя.

— У меня вряд ли получится установить полный контакт, — бросил Тротл, с раздражением ощущая свое бессилие. — Даже обнять тебя не могу. Тебе может быть больно…

— Плевать! — Мадлин решительно помотала головой и продолжила свое занятие.

Она прекрасно знала, что Тротлу было намного больней. Не столько в теле, сколько в душе. И все, о чем она сейчас исступленно мечтала, это дать ему облегчение, знание, понимание того, что ничего плохого с ней не случилось, и долгий допрос за стенами барака был лишь вынужденным спектаклем. Мейс действительно хотел помочь. Он тоже рискнул своей жизнью ради того, чтобы, пусть и запоздало, но искупить свою чудовищную вину. Чтобы перехитрить Карбункула и его выродков. Чтобы использовать тот единственный шанс, который у них оставался. Сделать то, во что они и сами до конца не верили, пока спасительное сияние высшей и сильнейшей защиты Марса не объяло планету, избавляя ее от всех инородных врагов.

И Мадлин терпеливо ждала, когда сможет донести все это до уставшего, измученного и самого важного мужчины на свете.

====== Глава 29 ======

— Это что же получается, все самое интересное по спасению Марса произошло без нас? Пока мы валялись в этом склепе, связанные и беспомощные как весенние гусеницы? — пыхтел Винни, нервно прохаживаясь туда-сюда перед бараком напротив все еще сидящего на земле Тротла, который только-только обрел способность шевелить пальцами рук.

— Да уж, — озадаченно вздохнул Модо, привалившись плечом к каменной стене и прикладывая к ободранной ссадине на виске смоченный в воде бинт. — Мы там вообще не понимали, что творится. Хотя многое слышали, и картины нам рисовались далеко не такие безобидные, как вы нам сейчас рассказали.

— Не говори, — покачала головой Чарли, разминающая руки и ноги после нескольких часов плена. — У меня в голове вообще плохо все это укладывается. Мы, конечно, лоханулись со стронцием, но по этой рабочей схеме все было слишком непонятно. А уж тем более, кто мог знать, что древние марсиане действительно имели в виду олово, которого на Марсе не существует. Но вот защита планеты от всего противоестественного и угрожающего ее обитателям… Похоже скорее на чудо, — и она все еще с опаской оглядела пространство кальдеры, усыпанной бездыханными телами выродков.

— В нашем случае это и есть чудо, — тихо ответил Тротл и снова попытался согнуть все еще непослушные и ноющие руки, что раз за разом вызывало лишь болезненный выдох сквозь зубы и досаду на самого себя. — И если бы не множество факторов, все закончилось бы крахом. Благодарите Мадлин и… Мейса.

— Еще чего! — раздраженно нахмурился Винни и, приостановившись, с неприязнью передернул плечами, словно хотел сбросить с себя саму эту идею. — Я не стану даже разговаривать с этим отродьем! То, что он вроде как помог нам запустить кальдеру, не означает, что он на нашей стороне! В конце концов, у него тоже были веские мотивы избавиться от подчинения Карбункулу. Но вовсе не ради спасения марсиан и все такое! Он в очередной раз пекся о своей гнилой шкуре. И я не удивлюсь, если на каком-нибудь инопланетном счете его ждет хорошенькая сумма за сотрудничество с психопатом.

— Честно говоря, я тоже ему не доверяю, — устало опустился на землю Модо, щуря единственный красный глаз. — Уже однажды он нас всех предал и спустя несколько лет вновь появился здесь с точно таким же заданием. И выполнял его весьма охотно, насколько я понял из всего, что слышал через эти каменные стены.

— Я пообещал Мадлин его выслушать, и я это сделаю, и у меня к нему не меньше обоснованных вопросов, — твердо отозвался Тротл, коротко вздохнув. — Принимать решения будем после.

Он действительно пообещал. Как только он немного оклемался после освобождения и парой слов объяснил выпущенным из барака друзьям, что с ними все в порядке, и Мейса пока убивать не нужно, он подал знак Мадлин, что готов слушать. Она осторожно прильнула к нему, стараясь не задеть случайно его плечи, и обвила руками за шею, зарываясь в спутанный и пыльный загривок на затылке. Прилепившиеся к ее макушке антенны в этот раз действительно болезненно обожгли ее, сколько Тротл ни старался удержать их энергию, которая металась по их телам, словно спущенный с привязи табун диких лошадей. Слишком слабым был контакт между ними, и слишком поврежденными оказались его красные передатчики, покрытые наливающимися гематомами.

Но Мадлин понимала, что иного выхода не было, и старалась терпеть, сконцентрировавшись на всех своих воспоминаниях прошедших часов и той важной информации, которую Тротл должен был узнать и понять. И он честно слушал все, что рождалось в ее голове. Слушал и постепенно успокаивался. Мадлин ясно ощущала, как тело его начало медленно расслабляться, отпуская в наступающую ночь тяжелое, темное напряжение, сковывавшее каждую его клеточку болезненными тисками все это время, а дыхание перестало быть таким поверхностным и хриплым. И по мере того, как он понимал, что девушке действительно никто не причинил вреда, и все, что он слышал и видел, было разыграно лишь для спасения Марса, он тихо выдыхал. Выдыхал и пытался поверить в неожиданные факты. Что Мейс на самом деле честно сделал все, чтобы довести непростое дело с кальдерой до конца прямо на глазах у следящих выродков и прикрыть Мадлин от любых выстрелов.

Когда он, наконец, отлепил от нее антенны, девушка чуть отстранилась, чтобы видеть его уставшее, измученное лицо, которое неосознанно обхватила ладонями, и выжидательно замерла. Он поднял на нее почти невидящие графитовые глаза и рассеянно моргнул.

— Спасибо, что все объяснила, — тихо шепнул Тротл. — Я поговорю с ним.

И, не в состоянии пока прикоснуться к ней, он медленно потерся мохнатой щекой о ее ладонь, тем самым передавая ей свое облегчение. А Мадлин впервые за эти часы вымученно улыбнулась и, прежде чем вернуть ему очки, почти невесомо прикоснулась губами к его все еще кровоточащим губам.

Все время, пока освобожденные пленники приходили в себя, Мейс отрешенно и задумчиво сидел у края разлома, подогнув под себя ноги, словно потерялся в своих мыслях, глядя рассеянным взглядом в уже подкравшуюся ночную тьму и слушая отдаленные раскаты грома, который несся дальше за стремительно летящей по планете сухой грозой. И лишь все еще заметные зарницы да рассеянные лучи расставленных фонарей позволяли разглядеть его закутанную в черный балахон и намотанную на голову арафатку фигуру. Мадлин прекрасно понимала, что ни Тротл с братьями, ни марсиане не простят своего предателя. Но где-то в глубине души ей хотелось, чтобы и у Мейса с не самым чистым прошлым и непростой судьбой был шанс хотя бы на жизнь.

Тротл с явным усилием, тяжело и медленно поднялся с земли и неровными шагами направился в сторону жерла, сцепив все еще затекшие руки. Приблизившись к Мейсу, он долго что-то говорил ему. По едва долетающим звукам и мелодично выпеваемым гласным было понятно, что он снова перешел с ним на марсианский, мало заботясь нежеланием Мейса разговаривать на этом языке. Тот молча выслушал его и, кивнув, встал на ноги, стягивая с себя пестрый платок. Он покорно склонил огненную голову, и по его заметно опустившимся плечам было очевидно, что он сделал глубокий выдох. Тротл наклонил в ответ свою голову и прикоснулся все еще черными и травмированными антеннами к его изуродованной макушке. И марсиане замерли.

Мадлин казалось, что сеанс телепатии длился бесконечно долго. Видимо, у Тротла накопилось слишком много вопросов к тому, кто так расчетливо и хладнокровно подставил его ради чудовищной смерти, уготованной своим же сородичам, кто слишком искусно разыгрывал сцены жестоких допросов, кто слишком внезапно решил помочь тем, кого должен был по приказу свыше замучить и уничтожить. Но и сам Мейс, судя по всему, хотел донести до командира все то, что привело его к роковому решению, к той роли, которую он взял на себя, к той последующей жизни, которая ждала его в неблагополучном и непростом краю Аравийского полуострова, и к тому выбору, который он сделал сегодня благодаря сказанным Мадлин словам.