Кольцо Олимпа

Тот раздраженно выдохнул и медленно, словно змея, приблизился к Тротлу, снова скрещивая руки на груди и сверля его тяжелым синим взглядом.

— Какая чудная история! — ядовито пропел он с корявым акцентом. — Ты мне предлагаешь сейчас все бросить и отправиться в Северный край, куда ехать дней пять, чтобы дать вам возможность спастись и остановить завоевание Марса? Только ради того, чтобы обшарить с десяток жалких поселений и никого там не найти? Потому что моей Ниоби там нет и не может быть! Ты держишь меня за идиота? Какого беса я должен вообще слушать твои грязные слова? А тем более им верить?

— Не надо верить, Мейсон, — тихо и твердо ответил Тротл. — Просто выслушай меня, — и он указал взглядом на свои скрытые под банданой антенны. — Я видел Ниоби неоднократно, когда мы присматривали за ней после войны и пытались отыскать тебя через нее. Не веришь словам, поверь моим воспоминаниям.

Мейс угрожающе зашипел и стянул с головы Тротла его бандану, швыряя ее на землю. Красные антенки распрямились над палевой челкой и запылали ярким светом. Но внезапно Мейс грубо ухватил их рукой, зажимая в кулаке и заставляя Тротла прикусить губу от боли.

— Я в эти игры больше не играю! Я больше не марсианин! Ты можешь сколько угодно включать свои антенны. Но мне нечем тебя слушать! Нечем!!! Понятно???

И, отпустив Тротла, он с остервенением сдернул со своей головы арафатку, обнажая огненную мохнатую голову с крупными ушами и густым жестким загривком почти морковного цвета, который обрамлял его макушку и спускался спутанными прядями на лоб. Но вместо привычных для марсиан красных антенн на его голове зияла грубая проплешина, в которой отчетливо виднелись две выжженные вмятины, покрытые почерневшими рубцами. Мадлин тихо ахнула, медленно осознавая, что, скорее всего, его антенки были выдраны с мясом прямо из головы, и смутно догадываясь, кто мог приложить к этому руку.

— Хочешь знать, какова была плата за мою услугу? — продолжил Мейс, все еще стоя перед связанным Тротлом. — Так вот она! Я перестал быть марсианином! Меня лишили принадлежности к этой расе и вышвырнули на Землю, в самый жаркий и суровый край песков, пустынь, бедности, строгих законов и бесцеремонных расправ с чужаками вроде меня. Туда, где за одно лишнее слово могут прилюдно казнить. Без гроша в кармане и возможности вернуться на Марс или хотя бы сбежать с Земли. Но я выжил. Я, как мог, скрывался под свободной восточной одеждой, чтобы никто не увидел мою внешность. Я на пальцах выучил арабский, я научился питаться можжевельником, хоть чертов организм поначалу не принимал. Ел убитых мною змей и пил сок алоэ вместо воды, которую порой было не найти. Я отыскал самую замшелую деревню, где смог незаметно для людей обосноваться и не привлекать к себе лишнего внимания. Я научился пасти вонючих баранов, научился их растить и продавать на мясо, чтобы скопить грязных людских денег. На всякий случай. Чтобы когда-нибудь сбежать. Но я никогда не был свободным. Потому что попади я снова на Марс, меня бы отправили под трибунал. И тот, кто меня вербовал в свое время, прекрасно об этом знал. И в этот раз меня просто поставили перед фактом: либо я помогаю уничтожить марсиан, либо меня им сдадут, и те уничтожат меня. А я, знаешь ли, почему-то не хочу умирать, как это ни странно. Так что пока марсиане живы, я не свободен. И все, чего я желаю, так это соскочить с крючка!

====== Глава 27 ======

Мейс сидел прямо на земле недалеко от связанного Тротла, по-восточному подвернув под себя ноги и с интересом изучал развернутый лист бумаги, на котором еще день назад Мадлин своей рукой вырисовывала копию схемы этой кальдеры. Его он без труда выудил из ее кармана, бесцеремонно обшарив ее одежду, едва узнал, что в их рюкзаках нет никаких следов нужного ему документа. Видимо, стальная схема осталась в кармане у Чарли, а ее обыскать никто не догадался. Сама же Мадлин в унынии сидела в паре метров от огненного марсианина, периодически пытаясь ослабить удавку, которую время от времени грубо натягивал удерживающий ее выродок. Но все ее внимание было приковано к Тротлу, который продолжал стоять в неестественной позе, вздернутый к кровельной рейке и неловко переступающий с ноги на ногу, явно не находя нужной опоры.

Хотелось то ли кричать, то ли крушить, то ли против здравого смысла выхватить у выродка оружие и палить по врагам до тех пор, пока те, скорее всего, не прожгут в ней самой огромную дыру. Но сделать хоть что-нибудь, только не смотреть, как родной мужчина мучается в этих путах, не имея шанса даже на небольшую передышку. Мадлин прекрасно понимала, что, если они не найдут способ спастись, выжить им не удастся. Но даже осознание близости гибели не уменьшало ее исступленного желания хоть как-то помочь Тротлу. Потому что в прошлый раз ей этого не удалось. Неужели же история должна повториться?

Мейс, между тем, слишком уж пристально вглядывался в графитовые линии на бумаге, и Мадлин с тревогой подумала о том, что он запросто может найти там явственное обозначение Sr, которое никак не связано с заземлением последнего провода. И тогда он сделает еще что-нибудь ужасное с Тротлом. Она в отчаянии вновь перевела взгляд на рыжего и вопросительно подняла брови. Но тот лишь отрицательно и настойчиво покачал головой, призывая ничего не предпринимать. Несколько мгновений она боролась с охватившей ее паникой и здравым смыслом, а потом все же заговорила:

— Мейс, зачем ты издеваешься над Тротлом? Он же все тебе рассказал. Неужели нужно было проявлять такую жестокость?

Марсианин удивленно поднял на нее голову, теперь замотанную арафаткой лишь наполовину так, что лицо его оставалось открытым. Оно недобро скривилось, словно он услышал нечто раздражающее и неприятное.

— Глупая фатаатун открыла рот. Хотя я не разрешал. Сиди молча или отправишься туда же.

Мадлин немного выждала, оценивая степень опасности, и снова произнесла:

— Какой в этом смысл? Он же так долго не простоит!

И она с досадой поняла, что голос все же предательски дрогнул.

— Что за вздор? — буднично отозвался Мейс, продолжая рассматривать рисунок. — Командирчик почти в комфортных условиях. И сможет так простоять трое суток. Потом да, от жажды начнет бредить и терять сознание. Но я, кажется, вам столько времени для жизни не отводил. Не надоедай мне!

— Господи, где ты вообще жил, что стал таким жестоким? — тихо пробормотала Мадлин, лихорадочно соображая, как отвлечь Мейса от схемы и помочь Тротлу.

— Там, — и марсианин с раздражением опустил рисунок на колени, — где женщинам отрезают языки, если те ими болтают лишнее! Не играй с огнем. Для меня будет невелика потеря перерезать тебе горло. Разговорить Тротла я и без тебя смогу сотней способов, которых тебе лучше не видеть. Усекла?

И он, холодно кивнув выродку, снова уткнулся в рисунок. В следующее же мгновение тварь резко дернула удавку, заставляя Мадлин вскрикнуть и повалиться на землю. Черт, это было больно! Она прекрасно осознавала, что причинила лишнюю боль и Тротлу, который отлично все видел и не мог ничего сделать. Даже издать звук, ибо это лишь раззадорило бы их врага. Но сдаваться она не собиралась.

— А по звездам в тех краях ориентируются? — вновь заговорила она, едва продышалась и поднялась с земли, инстинктивно отодвигаясь от выродка.

Взгляд Мейса почернел. Его насыщенно-синие радужки налились кровавым ореолом, а тонкие неровные брови угрожающе сдвинулись. Однако едва заметный прищур выдал в нем задумчивую мысль, остановившую его метнувшуюся было к ножу на поясе руку.

— Что. Тебе. Надо, — сквозь зубы прошипел марсианин.

— Ну, просто на схеме есть всякие созвездия, я думала, может, там, в Азии, знают что-то больше о них. Потому что мы ничего не поняли.

Уж пусть лучше она будет нести бред, главное отвлечь Мейса от списка металлов. Ведь тогда беды не миновать! И первым достанется Тротлу, потому что он его обманул. И судя по всему, этот устрашающий марсианин был склонен к весьма жестоким расправам. Хотя вполне возможно, так проявлялась его реакция на то, что однажды сделали с ним.