Кольцо Олимпа

— Мадлин, моя земная Мадлин, — пробормотал он бархатистым шепотом, который почти обжег ее сознание родными нотками, и прижался губами к ее макушке.

Сердце трепетно сжалось, выплескивая в кровь все тревоги, ожидания, отчаяние, тоску и ясное осознание того, насколько он был ей дорог, насколько трудно сейчас его отпустить. Хотелось то ли смеяться, то ли плакать, то ли рассказать ему, как тяжело дались ей эти долгие дни разлуки в тревоге за его жизнь и в нескончаемой дороге по красной планете. То ли задать ему ту вереницу вопросов, которые не давали насладиться этим, возможно, последним мгновением счастья. Но все мысли совсем растерялись, и не хотелось ни говорить, ни двигаться.

— Эй-эй, — тихо прошептал Тротл, чуть отстраняясь, чтобы посмотреть ей в глаза, с трудом поднимая вторую руку и неловким движением оглаживая ее лицо своей теплой ладонью. — Мы со всем справимся. Верь мне.

И прекрасно понимая, в чем нуждалась Мадлин, поднял на макушку свои темные очки, чтобы она могла увидеть его взгляд, сейчас такой нежный и бережный, что у нее болезненно защемило сердце. Даже в этой густой пелене марсианской ночи она прекрасно различала его лицо. Прижатые к голове в доверительном жесте мохнатые уши, густая растрепанная челка, путающаяся отдельными прядями в коротких ресницах, мягко очерченные рыжие скулы, тонкие кофейные губы, немного потрескавшиеся от долгих мотаний по Марсу, но сейчас тронутые едва заметной улыбкой, редкие волоски почему-то оборванных местами палевых усов и темные, пронзительные глаза, что пристально смотрели на нее мириадами граней тех эмоций, которые осязаемыми волнами выплескивались из его сознания и тихой знакомой вибрацией прокатывались по всему ее телу.

— Спасибо за то, что ты мне передал, — наконец, смогла произнести Мадлин и потянулась к Тротлу, чтобы прижаться лбом к его лбу и ощутить жар, исходивший сейчас от его зажженных антенн, привычно отведенных к затылку.

Рыжий сделал шумный вдох, наслаждаясь этим моментом и обвивая ее рукой за шею, а потом тихо пробормотал:

— Их было два.

И настойчиво прильнул к ее губам, даря вслед за марсианским столь желанный земной поцелуй: нежный и мягкий, но долгий, глубокий, истосковавшийся, отчаянный, перемешавший в миг их вкус и дыхание и в сотый раз скрепивший их тягу друг к другу. Нехотя оторвавшись от Тротла, Мадлин еще раз взглянула в его глаза и горько произнесла:

— Я не смогу… Я шла, чтобы спросить тебя, как нам быть, чтобы принять любое твое решение. Но, кажется, я не смогу…

— Шшш, — мягко прервал ее Тротл, накрывая ее губы пальцем. — Я тоже этого не хочу. Но дай мне немного времени. Шансов почти нет, но у меня появился небольшой план.

— Какой? — выдохнула Мадлин, впитывая каждое его слово, пусть ненадолго дарящее надежду.

— Я подчиняюсь напрямую Стокеру, особенно сейчас, при угрозе Марсу, — тихо ответил Тротл, бережно поглаживая ее лицо и голову ладонью. — Я хочу все ему рассказать про то, каким стал, что я изменился физически и больше не смогу оставаться прежним, как все марсиане. Если он поймет и примет сей факт, то у него есть полномочия исключить меня и Винни из программы.

— Тебе это чем-нибудь грозит? — чуть сдвинула брови Мадлин, прекрасно понимая, что подобные вести сородичи Тротла могут воспринять весьма непредсказуемо: как его неучастие, так и его измененную физическую природу.

— Не думай об этом, — покачал головой Тротл. — Если и грозит, то не худшим, чем потерять нас. Но план пошел не по плану. Комендант Карабин решила не выпускать меня из карантина, хотя я давно уже не опасен, и поставила охрану. Ценный я, что ли? — и он невесело усмехнулся.

Мадлин опомнилась и оглянулась на разбитое окно, откуда выпрыгнул Тротл, на осколки стекла и его неестественно полусогнутую руку, которой он едва мог шевелить.

— Как ты? — спросила она, бережно прикасаясь к его запястью, над которым даже под плотным рукавом кофты угадывались очертания бинтовой повязки.

Тротл чуть поморщился и с явным усилием обхватил ее поврежденной рукой, вновь прижимая к себе, пусть и с трудом.

— Уже хорошо, — шепнул он и снова прильнул к ее губам, нежно прикусывая их и едва слышно рыча от удовольствия.

Мадлин была не в силах противиться его прикосновениям, вымученным и выстраданным объятиям и настойчивым губам, хоть сознание и кричало о том, что не место, не время, что нужно торопиться. И лишь звуки приближающихся шагов заставили ее отпрянуть и вспомнить о том, почему за их спинами валялось разбитое стекло.

— Боже мой! Беги, Тротл! Пока еще есть время! Найди Стокера!

Но рыжий лишь тепло улыбнулся ей и, еще раз проведя длинными пальцами по ее лицу, спокойно ответил:

— Поздно. Но я что-нибудь придумаю. Не переживай.

И с этими словами он отодвинул девушку себе за спину и развернулся на прыгающий по кустам кактусов и стене дома луч мощного фонаря торопливо подошедших к ним охранников, за которыми следовали Винни и Модо. Мадлин отступила на шаг, чтобы не мешать мужским разборкам, и лишь напряженно наблюдала, как встревоженные и немного растерянные марсиане стали задавать Тротлу какие-то вопросы, на что тот отвечал коротко и спокойно, осматривать выбитое окно, кому-то спешно звонить по телефону. Братья же первым делом подошли к рыжему и встали рядом с ним, готовые защищаться даже от своих сородичей плечом к плечу.

Мадлин никак не могла понять, почему Карабин понадобилось дольше нужного удерживать Тротла в лазарете, да еще и присылать к дверям охрану, словно он был коварным и опасным преступником. Дело же явно не в укусе выродка. Или, может быть, после их утреннего разговора комендант решила, что долг долгом, а от землянки его нужно держать подальше? Тогда бы и ее заперла для верности, чего уж, а еще лучше отправила бы с провожатыми до соседнего портала, ведущего в Азию, и никаких проблем.

Однако долго теряться в догадках ей не пришлось, ибо уже через пару минут весьма неспокойного разговора между марсианами во внутреннем дворе появилась сама Карабин, как и прежде одетая в штаны, плотную темную кофту и облегающий жилет. В столь поздний ночной час она явно еще не ложилась спать и выглядела собранной, нахмуренной и очень недовольной. Это было ясно по тому взгляду пылающих зеленых глаз, которым она обвела присутствующих, едва подошла ближе, и строгому требовательному вопросу, обращенному к Тротлу.

— Я бы тоже хотел знать причину, почему меня там заперли, — спокойно ответил он ей на английском, на что та удивленно приподняла свои черные брови.

— Я вижу, за годы жизни на Земле ты забыл родной язык, — холодно произнесла она, скрещивая руки на груди. — Хорошо, мне не сложно и на земном. Я приняла такое решение, потому что сочла его правильным как комендант Сэто.

— Я в чем-то нарушил порядки поселения? — голос Тротла звучал все так же ровно, но за бархатистыми нотками засквозила твердость и непримиримость.

— К сожалению, — кивнула Карабин и откинула со лба черную прядь шерстяных волос. — Вы все их нарушили. Но я ограничилась данной мерой только по отношению к тебе, как к командиру, полагая, что в ответе должен быть главный по старшинству.

— И что же мы сделали? — вступил в разговор Винни, чьи красные глаза все еще пылали раздражением и невыплеснутым возмущением, которое так и билось пенистыми волнами в его сознании. — Примчались на Марс по первому приказу Стокера, мотались десять дней по половине полушария, громили чертовы излучатели, от которых сами чуть не сдохли, а теперь мы, видите ли, нарушители? Мне интересно, чего??? — и Винни показательно развел руками, озираясь по сторонам темного и спящего дворика, погруженного в тишину и умиротворение облачной ночи.

— Я тоже не возьму в толк, Карабин, — добавил хмуро Модо, прищуривая свой единственный и сейчас неодобрительно сверкающий глаз. — И суток не прошло, как мы приехали в Сэто, где нам велел остаться Стокер, половину из которых торчали вместе с братом в лазарете. А вторую половину сидели в приюте и никого не беспокоили. Что ж не так?