Страница 19 из 25
Полумаг негромко усмехнулся, но этот звук странным образом был слышен даже на самом дальнем краю поляны.
- Я сделал только самое необходимое. И пожалуйста, не кричите - я вас прекрасно слышу. Вы, я полагаю, тоже… Кстати, больше не называйте меня Кирстану. Мое имя Курт.
- Кюрт? - переспросил лама. - Разве не так зовут твоего импа?
- Не Кюрт мое имя, а Курт. Я весьма ценю ваши организаторские способности, уважаемый лама, но, боюсь, ваш слух оставляет желать лучшего.
- А что ты сделал с Пагмасом? - крикнул кто-то из толпы. - Куда ты его дел?
Курт-Кирстану театральным жестом хлопнул себя по лбу, словно вопрос несказанно удивил его.
- Куда?.. Мне казалось - на таком расстоянии его увидит даже слепой.
Лама Го так яростно затряс головой, что крупные капли пота с бритого чела полетели во все стороны и попали в лицо Глину Тану. Маг, впрочем, никак не отреагировал.
- Уж не хочешь ли ты сказать, - с угрозой проговорил лама, - что башня - это и есть макроимп?
- Разумеется, нет. Пагмас перед вами, но, в отличие от макроимпа, Пагмас не является живым существом. Очевидно, произошла некоторая путаница в названиях… Впрочем, это не удивительно за столько-то столетий!
- Послушайте, молодой человек, вы должны объясниться! Во-первых, как и куда…
- Почему я должен вам что-то объяснять? Среди вас есть некто, способный ответить на все ваши вопросы, если только Шломо Леви приехал в Зен-Лу, как и собирался. Эй, Шло-омо?! Ты где-е?
- Я здесь, - отозвался израильтянин и, встав во весь рост, помахал рукой. - Но я… На данный момент я затрудняюсь что-либо объяснить. Как ты сумел проникнуть внутрь Энергетической Станции, не говоря уже…
- Я имел в виду вовсе не тебя, дорогой друг. Ответы на вопросы уважаемого ламы должен дать древний поэт, которого ты таскаешь в своем мешке.
- Поэт? Какой поэт?!
- Ты же наверняка привез с собой копию Стернза?
- Разумеется, но…
- Как-нибудь на досуге расспроси его, кем он был в прошлой жизни. Уверяю тебя - ты услышишь много интересного.[4] Впрочем, я отвлекся. К счастью для меня, Древние проектировали Энергетические Станции таким образом, что их довольно легко перемещать с места на место. Я, однако, должен заметить, что эту Станцию выдернул из земли и привел сюда не я.
Глин Тан неожиданно вышел из своего ступора. Вскочив на ноги, он погрозил полумагу кулаком. Его смуглое лицо сделалось лунно-белым, и только на щеках горели два алых пятна.
- Что тебе от нас нужно?! - выкрикнул Глин Тан тонким голоском. - Почему ты похитил наш Пагмас? И зачем тебе понадобилось уничтожать плоды вдохновения и многих месяцев тяжкого труда? Неужели только затем, чтобы посмеяться над моим… над нашими несчастьями?
- Вовсе нет, мастер Тан. Поверьте, ваши огорчения не доставляют мне никакого удовольствия. Сейчас я здесь только потому, что мне нужно сделать еще одно дело…
Кирстану взмахнул руками, и в ту же секунду в кронах окружавших поляну деревьев раздалось хлопанье множества крыльев, странно похожее на аплодисменты. Тысячи радужных попугаев разом взлетели с ветвей и ринулись в прямоугольное отверстие у подножия башни. В первое мгновение Винкас испытал странную, иррациональную радость; потом у него в груди словно щелкнул какой-то невидимый переключатель, и он ощутил внутри себя пустоту, какой никогда прежде не чувствовал. Откуда-то издалека до него донеслось собственное изумленное восклицание, которое эхом повторили ближайшие к нему маги.
- Панкс?!..
Вопрос был излишним. Винкас и так знал, что имп покинул его. И для него это было куда более удивительным, чем летающая Энергетическая Станция. Панкс всегда был его частью. Куда же он мог отправиться? И как?..
- Я уверен, вы меня извините, - с издевательской вежливостью проговорил полумаг, - но я должен посетить Уэстморленд и другие места, чтобы довести свое дело до конца. Что и говорить, работы предстоит много, но, к счастью, у меня есть прекрасное средство передвижения. Прощайте, господа.
Он поклонился и отступил назад. Огромные двери сомкнулись, и башня, чуть заметно качнувшись, заскользила прочь, словно выходящий из дока корабль. Удалившись на некоторое расстояние от обрыва, она внезапно ускорилась и вскоре исчезла из виду.
Винкас физически ощущал, как его покидают последние крохи магической силы. Больная нога, о которой он успел забыть, напомнила о себе ноющей ломотой. Кажется, и разгладившиеся было морщины на его лице снова сделались глубже. В растерянности Винкас огляделся по сторонам. Мокшананда, сидевший неподалеку, на глазах превращался в некое подобие сушеного яблока. Мария Джиннетти, напротив, выглядела теперь совсем юной - сейчас Винкас не дал бы ей и пятидесяти. Девчонка, по принятым среди магов стандартам. Несомненно, она пользовалась «косметическими» заклинаниями, чтобы прибавить себе солидности. Вот Мария повернулась, чтобы взглянуть на него, и ее лицо отразило самое настоящее смятение. Неужели она так потрясена видом его старческого лица? Или, как и он, тоже лишилась своего импа? Только потом Винкасу пришло в голову, что у Марии могла быть еще одна причина для беспокойства. Почти все маги, которых он знал, жили в непосредственной близости от Энергетической Станции. Привычка постоянно получать энергию превратилась у них в болезнь - зависимость от магии, которая была сродни пристрастию к некоторым видам толченых грибов.
Усилием воли взяв себя в руки, Винкас перевел взгляд на сцену. Лама Го остался крупным мужчиной, но он больше не производил го-роподобного впечатления, как прежде. Казалось, силы вовсе оставили его, колени ламы подогнулись, и он опустился на помост, часто моргая и теребя завязки своего серебряного плаща. Глин Тан тоже изменился. Он стал ниже ростом и заметно полнее, а его странные, почти без белков глаза экзотического ядовито-зеленого цвета потускнели и сделались зеленовато-оливковыми. Тяжело вздохнув, Глин Тан опустился на доски рядом с ламой.
Повинуясь внезапному порыву, Винкас поднялся и, тяжело припадая на больную ногу (которая, к счастью, еще слушалась), подковылял к помосту и вскарабкался наверх. Выйдя на авансцену, он поклонился ламе и Глину Тану и повернулся к публике. Перед ним было целое море испуганных лиц, и Винкас почувствовал скованность, знакомую каждому актеру или оратору, который впервые выступает перед большой аудиторией. Старый мастер никогда не испытывал ничего подобного даже в юности и был почти парализован приступом «сценической лихорадки», но постарался справиться с собой. Винкас знал, что кто-то должен успокоить этих людей именно сейчас. А раз никто не спешит взять на себя ответственность…