Коварный искуситель

Он умолк.

– Вы не должны себя винить, и я нисколько не жалею о том, что сделала: и сегодня поступила бы точно так же. Вы наш лев.

Белла не кривила душой – что бы ни произошло, какая бы судьба ни ожидала их всех, он так и останется для них львом – символом шотландского рыцарства.

Она долго смотрела ему вслед, а потом и сама пошла к лесу. Ей оставалось только молиться за него и надеяться, что король знает, что делает.

Белла шла по тропинке, горестно вздыхала, а когда подняла взгляд, вздрогнула, неожиданно очутившись лицом к лицу с пиратом. Сердце испуганно екнуло. Не в состоянии отвести глаз, она была поймана, завлечена в ловушку одной лишь силой его взгляда. Она успела забыть, как пристально он умеет смотреть: его взгляд буквально впивался в нее, жаркий и пронизывающий.

Она покраснела, тревога опалила ее кожу огненным дыханием, точно лесной пожар. К собственному огорчению, Белла поняла, что ее реакция на пирата не изменилась, хотя нет: стала даже сильнее.

Но не только собственная чувствительность встревожила Беллу. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять: он слышал ее разговор с королем. Пират был в ярости. И более того: в его глазах горел такой дикий огонь, что ей немедленно захотелось обратиться в бегство, – но Белла давным-давно научилась не выказывать собственной слабости. Умение держать себя в руках помогло ей выжить в замужестве: стоическое подчинение и безразличие, а не слезы или страх. Мужчина может подчинить себе ее тело, но силу духа – никогда.

Гордо подняв голову, она заставила себя двинуться ему навстречу, ничем не выдав яростного волнения своего сердца. Их глаза продолжали безмолвную дуэль.

– Графиня, – произнес он с легким поклоном.

Белла не сомневалась, что слышит насмешку в его голосе, но сделала вид, что это ее не задело, и, напротив, надменно повела бровью.

– Удивлена, что вы все еще здесь.

Макруайри улыбнулся, но она почувствовала, что ее замечание уязвило его сильнее, чем он был готов признать.

– Просто жду более выгодного предложения.

Она знала, что он пытается ее спровоцировать, и все-таки стиснула зубы. Попытка побороть его злость презрением не удалась. Лахлан Макруайри – это вам не Бьюкен. У него нет слабых мест. Несколько слов и холодный взгляд – это не вызов. Но она не позволит ему запугать ее.

– И сколько же в наши дни стоит наемный меч? – смерив его взглядом, спросила Белла.

Он не отвечал долгую минуту, по-прежнему не сводя с нее взгляда.

– Больше, чем вы можете заплатить.

Ответ прозвучал слишком резко, и она не поняла, отчего он грубит, но возникло ощущение, будто совершила ошибку: ткнула острым, пробив кажущуюся неуязвимой защиту из насмешки, и высекла искру. Будто он, как и она, умело прятал свои чувства, которых, как ей раньше казалось, у него нет. Но когда он резко повернулся и зашагал прочь, ей осталось только удивляться. Если ему на все наплевать, тогда зачем так злиться?

Как буря, ворвался Лахлан в палатку, которую делил с несколькими воинами, и, не обращая внимания на Гордона, принялся забрасывать свои пожитки в кожаную суму. Приторачивая ее к седлу, он не обращал внимания на жгучую злость, от которой вскипала кровь. Еще чего! Разбираться в чувствах не было времени. Нравится ему или нет, но ему придется вести отряд. Нужно сосредоточиться на том, как сделать дело. Чем раньше все закончится, тем скорее он сможет вернуться к своему клану и перестанет страдать из-за нее.

Но он никак не мог стряхнуть с себя наваждение от увиденного в лесу.

Снова и снова вспоминал: выйдя из наспех устроенной конюшни, он сразу увидел, что Изабелла и Брюс стоят рядом. И эта сцена – ощущение близости между ними – поразила его как удар в солнечное сплетение.

Неприятными были уже сами ее слова, но то, как она упрашивала короля, и вовсе привело Лахлана в бешенство. Изабелла и Брюс держались точно любовники. Ее полные роскошные груди, способные соблазнить даже монаха, легко касались груди короля. А как она держала его за руку, запрокидывая голову, как умоляла! При взгляде на эти нежные, чуть приоткрытые губы любой мог думать лишь об одном…

Видит Бог, с того дня в лесу Лахлан вообще не мог думать ни о чем другом. До сих пор его терзали воспоминания, как увидел ее обнаженной. Ясно, что он по-прежнему томился по ней, и четыре месяца на островах ничуть не помогли. Стало только хуже, и эта вспышка ревности может служить тому доказательством.

Роберт! Имя короля так легко слетало с ее языка. Так можно обращаться к любовнику.

Неужели правда то, что он слышал?

Ему не хотелось верить слухам. То есть насчет Брюса он вполне мог допустить – за королем числился целый выводок бастардов, – но вот от нее… нет, она совсем другая. Лахлан начинал по-настоящему восхищаться графиней, что с ним случалось редко, но увиденное настораживало: что, если Бьюкен был отчасти прав, обвиняя жену в супружеской неверности? Якобы она рискнула всем, что у нее было, чтобы короновать Брюса лишь потому, что была его любовницей.

В условиях наложенного на Шотландию интердикта нечего было и думать, чтобы папа римский дал разрешение развестись. Тем не менее Бьюкен дал жене отставку. Развод a mensa et thoro, по принципу «ночлег и стол», позволял супругам жить раздельно, но не заключать новый брак. Единственный способ – признать недействительным прежний брак, и если найти веское тому основание, их дочь могут объявить незаконнорожденной.

Так неужели все правда? Возможно, это объясняет, почему она так рисковала, чтобы короновать Брюса.

Лахлан стал заталкивать в мешок скатанный плед, который служил ему походной постелью, да так яростно, что палатка затряслась.

– Какого лешего ты творишь, Змей?

Лахлан быстро огляделся по сторонам – нет ли кого поблизости? – прежде чем ответить.

– Ничего! А ты, Гордон, следи за языком. У нас, между прочим, особое задание.

Каждый из горцев, входивших в ряды Шотландской гвардии, имел прозвище, поскольку официально ее не существовало и настоящие имена никто не должен был знать. Тем не менее слухи о тайном воинском братстве множились, и Лахлан понимал: сохранить в тайне их настоящие имена будет нелегко, но необходимо. Это не только придаст их отряду флер таинственности, но врагам будет труднее их обнаружить, а значит, поможет сохранить им жизнь.

Лахлан удивился, когда Брюс нарек его Змеем. Возражать, однако, вряд ли стоило, поскольку в этом прозвище было больше правды, нежели насмешки. Сначала его пустил в ход Тор Маклауд, оскорбительно намекая на мерзкий, змеиный норов Лахлана. Прозвище, однако, подходило ему как нельзя лучше: подобно скользкой змее, он умел вывернуться из любой ситуации и бесшумно нанести смертельный удар, а также проникнуть сквозь любые стены и уйти незамеченным, – исключительно полезный талант, если нужно захватить пленного или раздобыть сведения.

Его норвежские предки щеголяли прозвищами вроде Эрик Кровавый Топор или Торфинн Проломи Голову, поэтому Лахлан решил, что Змей – не так уж и плохо.

К несчастью, Гордон продолжал гнуть свое, невзирая на его предостережение.

– Не понимаю! Я думал, тебе тошно ходить под началом Маклауда и ты будешь рад, что можешь командовать сам.

Гордон прав: Лахлан терпеть не мог, чтобы им кто-то командовал, особенно Маклауд. Мало кто мог сравниться с Лахланом на поле боя, но вождь Шотландской гвардии был как раз одним из таких. И все-таки нежелание исполнять чужие приказы не означало, что он готов взять на себя ответственность за женщин короля.

Графиня полагала, что он презрел свой долг, отказавшись возглавить клан, и это действительно так. После того как сорок четыре воина последовали за ним прямо в смертельную ловушку, потому что он оказался таким идиотом, что поверил собственной жене, Лахлан отрекся от статуса вождя клана в пользу младшего брата.

Он был ослеплен вожделением, вот и проглядел тревожные признаки, когда молодая жена начала от него отдаляться. Избалованная вниманием – себе же во вред, – красавица Джулиана пожалела, что поспешила выйти за него: вождь клана, он был незаконнорожденным и не имел земельного надела, который подкрепил бы его титул. Когда подвернулся более состоятельный поклонник, она убедила своего брата, Джона из Лорна, будто Макруайри замыслил его предать. И вместо маленького отряда Макдоналда, на который предполагалось совершить неожиданный налет, Лахлана и его людей в бухте Кентра дожидалась добрая сотня англичан.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.