Страница 12 из 28
Начать решили с поисков солонки. Все-таки, где осталась она, мы примерно знали.
И тут в небе промелькнула большая тень….
Глава 17. У каждого свои страхи…
Эля
Над нами промелькнула серая тень и на дерево села большая птица с чёрной головой и ярко-оранжевыми крыльями. Увидев нас, она пристально посмотрела на меня, наклонив голову вбок и вперив в меня свои красные глазки-бусинки, а потом открыла клюв и….
Это был самый противный звук, который я когда-либо слышала в жизни, что-то среднее между звуком бормашины стоматолога, скрежета острого предмета по стеклу и орла мартовского кота весной. А птица продолжала горлопанить на весь лес. Появилось желание прикрыть уши руками, но аука тихонько шепнул мне, чтобы я ни в коем случае не двигалась и не показывала, что оры птицы мне пришлись не по душе.
Не знаю сколько длилась эта «песня», но наконец птица замолчала, и мы все выдохнули с облегчением. Даже Ромашка, который сидел и спокойно слушал ее крики, словно они его и не волновали вовсе, и всего в паре метров от нас не орала раненым маралом возомнившая себя соловьем певунья, когда она все-таки замолчала, еле слышно проговорил:
— Ну наконец-то, еле вытерпел… — и почесал ухо.
И тут птица захлопала крыльями и вниз упало ярко-оранжевое перо, после чего она поднялась вверх и скрылась за облаками.
— Радуйся, тебе жар-птица перо подарила, — выдохнул аука. — Это редкий дар, береги его.
— Так это была жар-птица? — мои глаза округлились и полезли на лоб.
Совсем не так представляла я себе сказочную красавицу из детских сказок. И уж тем более не представляла, что она так ужасно поёт. Поэтому сейчас переводила взгляд с медведя на Демьяна, думая о том, что они шутят, но оба выглядели вполне серьезно.
— А почему тогда она не светится и не горит огнём?
— Ну они и не светятся обычно, только в особую ночь — в ночь на Ивана Купалу ее крылья загораются волшебным огненным светом и она освещает ночной лес, чтобы нечисти все было видно и можно было спокойно веселиться и резвиться..
— А уж выдержать ее пение и за это получит перо добрый знак, — кивнул головой медведь.
— А почему она вам по перу не подарила? Вы же тоже слушали вместе со мной?
— У нас уже есть. Каждый кто перо жар-птицы получил хранит его как оберег. Хороший это знак, получить такой подарок, к удаче. Так что как придёшь домой, спрячь в сундук и пусть оно там лежит. Да никому о нем не говори, а то украдут. Желающих завладеть таким редким даром вокруг полно.
— Поняла, — проговорила я, подбирая оранжевое перо и пряча его за запазуху.
После того как мы встретили жар-птицу идти стало веселее. Аука и Ромашка рассказывали мне о том как в своё время получили в подарок свои перья волшебной птицы. Так, смеясь и болтая, мы дошли до болот и вскоре я лазила по невысоким кустам черники и клюквы, что росли вокруг болота.
— Осторожнее. Ты только снова не увязни, — бросил мне в спину медведь и принялся объедать ягоды.
— Лучше бы помог, — буркнула я, заглядывая за трухлявый пенёк.
— Я и так тут с тобой вожусь, вместо того, чтобы мёдом липовым лакомится, исхудал весь. Вон, одни рёбра под мехом. Так хоть ягод немного поем, — вздохнул медведь и принялся дальше есть чернику.
— Чем я быстрее отсюда уйду, тем быстрее ты сможешь вернуться к своему меду.
— И то верно. Ладно, помогу. Но только по доброте душевной, — согласился Ромашка и начал принюхиваться.
— Вот, она точно тут была…. не пойму….- фыркнул он, тряхнув головой и снова жадно втягивая воздух. — Ну- ка обожди…
И зверь, принюхиваясь и водя головой из стороны в сторону, направился к высокой сосне.
— А вон и она.
Он указал лапой вверх и среди коричневой коры и зелёной хвои я увидела рыжий пушистый хвост и свою солонку в лапах у белки.
— Отлично! — выдохнула я, понимая, что с каждой секундой выход из леса становится все ближе и ближе: — Миш, слазий наверх, забери у белки солонку пожалуйста, а?
— Чего?! Тебе надо ты и лезь…. А то отведи-приведи-найди — залезь…
— Ну Ромашка, пожалуйста. Я лазить по деревьям не умею и высоты боюсь.
— И я не умею, — вздохнул аука. — Но хочешь попробую? — и он посмотрел на меня своими большими зелёными глазками.
Взглянув на крохотные ручки Демьяна я поняла, что вряд ли у него не то, что забраться наверх, а вообще ухватится за сосну вряд-ли получится. Поэтому я поблагодарила за предложенную помощь кроху и снова принялась уговаривать залезть наверх медведя.
— Даже не проси. Тебе надо, сама и лезь, — буркнул Ромашка и повернулся ко мне спиной, давая понять, что разговор закончен.
— Как знаешь.
И я, засучив рукава и подвязав подол сарафана, принялась карабкаться на дерево.
Правда как быть потом, когда я доберусь до макушки, я пока ещё не придумала, решив действовать по обстоятельствам.
На самом деле мой план был прост. Я должна была забраться наверх и увидев меня, белка, испугавшись, начала бы убегать. А так как сделать это с солонкой в лапах у неё не получилось бы, то зверёк выпустил бы ее из лап, и тогда та упала бы вниз, где я ее спокойно подобрала бы.
Правда лезть по абсолютно голому стволу без сучков и веток за которые можно было зацепиться оказалось куда сложнее чем я думала.
Пару раз, забравшись на пару метров вверх и не удержавшись, я съезжала по стволу вниз, отчего все руки и ноги были в царапинах и горели огнём. Хорошо хоть они были не глубокие.
Аука каждый раз, когда я падала вниз прикрывал глазки, медведь качал головой, и даже белка с интересом наблюдала за моими попытками, не думая пугаться или куда-нибудь убегать.
Рассматривая очередные царапины я не выдержала:
— Тебе сложно что-ли? Ты же медведь, тебе на сосну забраться плёвое дело! Уже давно сидел и ел бы свой мёд! И я бы не мучалась почем зря!
— Не могу я! И все!
— Ты медведь или кто? Опять правила? Так я солонку с собой принесла, она моя! Тем более, что и найти ее ты мне помог, значит можешь помочь забрать у белки!
— Нет таких правил… Я просто это….. Высоты боюсь…,- смущенно произнес Ромашка.
От такой новости я даже опешила и неверяще уставилась на медведя, вспоминая фильм о живой природе, где показывали как бурые медведи лихо взбираются на высокие деревья, а потом так же легко спускаются с них,
— Да бывает…Ничего…ты бы сразу сказал да и все. Я и сама высоты боюсь, а ещё воды и жуков, — постаралась я утешить медведя. — А ещё пауков и змей.
— Да не утешай. Я привык к тому, что все смеются: мол как так, ты медведь, а по деревьям лазить не умеешь…
— Ну и что. Зато у тебя куча других достоинств.
— Правда? — Ромашка поднял голову и с надеждой посмотрел на меня.
— Конечно! Во-первых, ты умеешь разговаривать. По деревьям все медведи лазить умеют, а вот говорить…Ты такой один! Да и нюх у тебя отменный. Смотри как ты быстро нашёл солонку.
— Ну что правда то правда, — гордо выпятил грудь бурый мишка.
— Вот видишь. Ты одно сплошное достоинство, — улыбнулась я и продолжила. — А нам нужен новый план. Надо испугать белку, чтобы она побежала и бросила солонку.
— Эт мы мигом, — и Ромашка, подойдя к дереву, встал на задние лапы и утробно зарычал, обнажая клыки.
От такой картины стало не по себе и я отошла подальше за дерево.
— Не бойся, — заметив мой страх попытался успокоить меня аука, но видеть в пяти метрах от себя грозного хищника было то ещё зрелище.
— Я лучше тут постою, — сказала я, вжимаясь в ствол берёзы и думая о том, что сейчас было бы, окажись Ромашка не разумным говорящим медведем, а самым настоящим лесным хищником…. Шансов на спасение у меня бы не было…
— Ничего не выходит, — Демьян указал на по-прежнему сидящую ну ветке белку, сжимающую в своих лапках мою солонку.
— Может дерево потрясти?… — неуверенно проговорила я, сомневаясь, что даже у Ромашки хватит на это сил.
И тут белка, которой по — видимому надоело сидеть и смотреть на нас, прыгнула с этой сосны на другой и в прыжке воронила солонку.