Уничтожитель

— Благодарю.

— Ты и в, ну, в обычной жизни — пилот?

— Да, я родилась по контракту с транспортной корпорацией Вахрамеевых. Гоняла технички вроде той, на которой улетел Ермак. То есть, Пахом.

Услышав псевдоним Володи, душа Стеши задрожала, но виду девушка не подала.

— Почему же ты тогда решила сотрудничать с…

— С террористами? Кирилл сам называл себя так. Они дали мне доступ туда, куда в обычных обстоятельствах я бы не попала.

— Куда же?

— В симуляцию полëта на Марс.

— Это для тебя так важно?

— Вот ты любишь свою работу? Официальную, я имею ввиду.

— Да как сказать. Нет, наверное. Я, скорее, принимаю еë, как часть себя. Я родилась такая, какая есть, с таким характером, такой внешностью, такой работой.

— А вот я летать люблю. До сих пор, когда судно отстыковывается от шлюза, у меня по коже мурашки бегают, так хорошо мне становится. Почти как хороший секс, в общем.

— Но ты же и так можешь летать. Ты же орбитальный пилот, верно?

— Верно. Не встреть я Кирилла в своë время, быть может, им бы я и осталась. Летала бы себе потихоньку от станции к станции, получая удовольствие от самого процесса. Со временем оно бы становилось всë более тусклым, я бы всë больше теряла чувствительность, и стала бы получать удовольствие не от самого полëта, а от воспоминаний о нëм. О том, как здорово это было раньше.

— Что же тебе предложил Кирилл?

— Корпорация Дымовых изучает возможность полëта на Марс. Пока в виртуальной среде. Кирилл дал мне «пиратский» доступ к тренировочным и научным симуляциям. Они сделаны для пилотов с учëтом всех наших имплантов, так что я не ощущала разницы между виртуальным полëтом и реальным. И вот что я тебе скажу: если обычный полëт, это почти как хороший секс, то полëт на Марс лучше любого секса.

— А в реальности ты попасть в эту программу не можешь?

— Нет, я же родилась по контракту Вахрамеевых, и на другую корпорацию работать не могу. Кирилл отлично понял, чем меня купить.

— И ты согласилась возить их в обмен на виртуальные полëты?

— Нет. С перемещениями по орбите они отлично справляются и без меня. Проще сделать ложный профиль для покупки билета, чем ложный профиль для пилота, ложный профиль для судна и ложное полëтное задание. У меня же нет зелëного рейтинга, и владеть челноком я не могу. Я могу только арендовать его у корпорации.

— Тогда зачем ты им?

— Я должна была убить Лаптева.

Лидия сказала это просто, как: «Я должна была поменять картридж в пищевом принтере». Стеша внутренне напряглась. Ещë один убийца в еë окружении, вдобавок к Демиду?

— Так они же сами на него напали? На Северодвинске?

— Нет, Лаптева-старшего. До него добраться сложно, поэтому они убили сына. Чтобы отец полетел с ним проститься. И в космосе я должна была столкнуть свой челнок с его яхтой. Задача отнюдь не простая, но я же — отличный пилот.

Лидия невесело усмехнулась.

— А ты сама уцелела бы при этом?

— Нет, скорее всего.

— Так как же тогда ты согласилась?

— Он пригрозил, что отрежет мне доступ к базам. И я подумала, особо терять мне нечего. В смысле, знаешь симы по старым произведениям? «Войну и Мир», например? Там у людей есть родители, братья, сëстры. Мужья, жëны, дети. Друзья. Они переживают друг о друге, кто сильнее, кто слабее. Всë это удерживало людей в жизни, как мне кажется. А что есть у нас? Родильный контракт с корпорацией да нейросеть, которая советует партнëров для секса и друзей исходя из каких-то своих алгоритмов. Когда у кого-то из пары начинаются проблемы, или он просто меняется, нейросеть советует разорвать связь, чтобы избежать токсичности. Мы, знаешь, как лошади. Раньше у людей были лошади, их держали в стойлах, использовали в хозяйстве, кормили овсом и выпускали побегать в загоне. Устраивали случки, если нужно было больше лошадей. Вот и мы так же живëм. Только у нас пищевой принтер с тысячами добавок, текстильный принтер для шмоток, принтер для всяких безделушек и виртуальная реальность. Но по сути — те же овëс и загон. И получается, что мы можем только наполнять время одобренными удовольствиями в дозволенном объëме. Ну вот я и выбрала удовольствие, которым хотела бы заполнить жизнь. А то, что жизнь при этом получится короче, не особо меня печалит. Уж больно удовольствие сладкое.

Стеше нечего было на это возразить, и она, вздохнув, выдала:

— Да уж.

Потом, помолчав, добавила:

— И ты была готова вот так расстаться со всем… что тебя окружает?

— Я тебя уверяю, нас не окружает ничего ценного.

Стеша верила, в логике Лидии таился изъян, но обнаружить его не удавалось.

— В этом плане, — продолжила рассуждать Лидия, — твои мотивы мне так же непонятны, как и тебе — мои. Ты так упираешься ради возвращения обычной жизни, словно там остался какой-то, не знаю, клад.

— Я давно ещë, в детстве, составила себе план, к чему буду стремиться и куда хочу прийти. Наверное, он вырос из фантазий маленькой девочки, но с тех пор я шла только в одном направлении.

— И в каком же?

— Как бы объяснить. Представь себе, ты просыпаешься утром в просторной кровати посреди просторной комнаты. По углам стоят зелëные растения в горшках. Ты встаëшь, проходишь через гостиную в ванную комнату, набираешь полную ванну горячей воды. Лежишь в ней. Пар наполняет помещение, его клубы витают перед тобой, оседают на холодном зеркале тусклой плëнкой. Каждая клеточка твоего тела, живая, не бионическая, раскрывается навстречу ласкающему жару воды, и ты вся: от кончиков волос до пяток, — витаешь в этом блаженстве. Напарившись, ты идëшь на кухню, варишь себе ароматный, душистый кофе из натуральных зерëн, завтракаешь свежими, хрустящими от накопленной влаги овощами, берëшь с собой книжку, настоящую, бумажную, выходишь из квартиры и по просторной аллее с изумрудными полосками газонов с обеих сторон идëшь в парк. Там ты садишься на лавочку в окружении кустов сирени, лиловой и белой, они обволакивают тебя своим свежим, чистым ароматом, и ты читаешь книгу.

Лидия понимающе улыбнулась:

— Квартира на верхушке рыжего сектора. Заманчиво ты еë обрисовала.

— Да, но дело не только в квартире. Это, знаешь, как воплощение каких-то фантазий о жизни, о счастье. И вот к этому утру я и шла несколько лет. И тут, представь, мне говорят: «Стоп». И я думаю, глупо останавливаться на пути, по которому идëшь уже не первый год. Это всë обесценит. Вот и упираюсь.

Собственный рассказ, чудилось Стеше, остался витать по каюте. Его слова, подрагивая, летали в беспорядке и отскакивали от стен. Им было не место здесь, они принадлежали другому миру и попали сюда случайно, и стремились вырваться в привычный континуум, увлекая девушку своей энергией.

— А представь, — сказала Лидия, — что твоя мечта уже исполнилась. Что у тебя есть эта квартира, ты просыпаешься в ней раз за разом, лежишь в ванной, варишь кофе и всë дальше, как ты описывала. Но жить ты так можешь, например, месяц. А потом нужно будет умереть. Готова ли ты на такую сделку?

— Не знаю. Не могу сказать, можно ли насытиться мечтой за месяц?

— Вот моей нельзя.

— Тогда почему ты согласилась?

— Потому что моей мечтой нельзя насытиться ни за месяц, ни за год, ни за десять лет, ни за десять веков. Посади меня в кабину, отправь облететь весь Млечный Путь и спроси по возвращении, что я хочу делать? Я отвечу: "Летать!"

— В таком случае, раз для тебя нет разницы, сколько летать: день или год, не разумнее было бы полетать в этой симуляции денëк-другой и отказаться, когда под угрозой отключения от неë от тебя потребуют умереть?

— И потом вспоминать о Марсе? Да я заснуть не смогу, умру от голода, потому что аппетит пропадёт.

— Получается, Кирилл предложил исполнить твою мечту?

— Да. Разве могла я отказаться?

— Но ты же отказалась?

— Нет.

— Ты же сейчас не с Кириллом, ты с нами.

— Я согласилась лететь с вами, потому что Корней обещал дать мне доступ к симуляции.