Небесные ключи

— А в Шоре?

Гвидо улыбнулся.

— В Шоре все совсем по-другому, братец. Знаешь, южане считают, что малефики — особенные. Не в том смысле, что вознесенцы. Якобы у них есть душа, а у обычных людей — нет. Они ближе к богам, чем к людям, поэтому становятся жрецами и исполняют волю богов. А когда чувствуют, что силы покидают их, уходят на запад в Белый Грот, где впадают в кататонию молитвы, пока смерть не настигнет их. Многие малефики отправились туда, едва разверзлись небеса.

Какие-то сказки. Джо нахмурился. И пусть он знал, что не все разделяют религию Бринмора и отношение к малефикам, настолько разительные взгляды и так близко… Это казалось невозможным.

Он видел в Лиме, что способен сделать один-единственный необученный колдун. А сколько их было в Шоре? Черт возьми, почему южане еще не сожрали сами себя в агонии чёрного безумия?

Вопрос, конечно.

Резко захотелось выпить чего-то крепкого, сбивающего с ног. Вспомнился еловый грог.

Ключник сказал:

— И?

На что Гвидо пояснил:

— Почему вы здесь? Почему я… так грубо обошелся с Чонсой? Мы с оставшимися жрецами создали в этих подвалах маленький Белый Грот. Место максимально защищенное. Пришлось переоборудовать темницу, но что поделать? Зато здесь Чонса и подобные ей могут спать спокойно, не опасаясь, что навредят кому-то.

Джо вспомнил, что девушка почти не спала, когда они вышли из подземелий Южных склонов. Не смыкала глаз — лишь на минуту-другую — когда они держали путь к побережью от Ан-Шу. Чувствовала что-то? Знала? Лицо у Джо стало задумчивым, тёмным от работы мысли.

Одно он понял сразу, на лету и без пояснений Гвидо. Это было просто. Самсон был шорцем и служил императору в землях Бринмора. Это делало его шпионом и преданным слугой Константина Великого. Гвидо же был из Сантацио, но после захвата морской столицы Шором перебрался в Канноне — они переписывались с ним и один раз даже виделись. Но сейчас он был здесь и говорил о южанах как о помощниках в своих делах. Это делало его предателем Бринмора и врагом Церкви Вознесения, учитывая богомерзкие деяния.

Кажется, Джо был обречен на дурную компанию.

— Как вы сделали это?

— Кости мира. Известняк. Изолированные комнатушки, где они могут отдохнуть, не вызывая безумия масс.

— Чонса итак никому не вредила. Даже без твоего… белого гроба. Она в себе.

— Грота. И я думаю, что это из-за твоего происхождения. Ваше Высочество, — Гвидо хмыкнул.

Конечно, он знал. Было бы глупо полагать иное. Как знал Самсон. Как знает, должно быть, вся шорская разведка. Но Гвидо никогда не упоминал про это, а Джо не заострял на этом внимание. Разве значит это хоть что-то, кроме того, что жизнь Джоланта Мэлруда свернула не туда на самом своем начале?

Колючка покачал головой:

— Чонса не знает.

— Ей и не надо. Зачем? Только волновать её беспокойное сердце. Ей итак сейчас тяжело, — в словах Гвидо слышалась ирония, — однако я про другое. Про твою кровь, твою кость.

— Что это значит?

— Королевская линия Бринмора идет от Святого Мэлруда. Линия твоей матери, милейшей пантеры Небт — от легендарных небожителей Шора. Я потом дам тебе книжку о них. Возможно, именно из-за этой… смеси кровей тебя пытались убить. Твоя фигура путает планы кому-то. Если бы не шорская разведка… Если бы не твой дядя, они бы преуспели. Так сказал Самсон.

Джолант не знал про это. Он откинулся на стуле, пораженный услышанным. Конечно, он знал о пятерых святых Бринмора, спутниках самого Малакия. Колючка учился в школе при Церкви, там их имена складывали для запоминания в примитивную песенку:

«Жил да был Миколат,

Каждому он добрый брат,

У него был слуга -

Такде-светлый-голова!

Такде плакал, Такде выл,

Мэлруд его не любил,

Пришел Отис всех мирить,

Мэлруд Отиса стал бить.

Пришел Лоркан их лечить:

В мире, братья, будем жить!»

Великие Дома вели родословную от этих святых, из них сохранились только три династии. Королевская семья носила герб и имя Мэлруда, супругой здравствующего короля была Агата Отис из Сугерии, а последним в роду Лоркана был бездетный Феликс, глава малефикорума Дормсмута. К тысячному с лишним году после Вознесения это мало что значило, и уж точно не давало ничего, кроме гордости за своих предков и накопленного имущества.

Если честно, Джолант даже не знал, что его мать зовут Небт. Всё, что осталось от неё — вышитый валик подушки и окутанные туманом сны. Он не помнил ни голос, ни лицо, и знал только то, что её все считают шпионкой и убийцей. Якобы шорка околдовала сердце Калахана Мэлруда, чтобы убить и ослабить Бринмор перед вторжением своего брата Константина Великого, завоевателя. Дальше версии расходятся: одни считают, что её убили свои же за то, что она родила Калахану наследника, другие утверждают, что не обошлось без влияния загадочных церковных Всадников, тихих убийц на службе самого прелата.

Небт. Странное имя. Красивое. Он повторил его одними губами и едва заметно улыбнулся.

— Джо, разве не понимаешь? — Гвидо тоже улыбнулся, словно копируя Колючку, мягко и немного грустно. — Ты — живая Кость Мира. С моим умом, способностями Чонсы и твоим наследием мы победим. Верь мне, пожалуйста.

То, что говорил Гвидо, звучало соблазнительно и обнадеживающе.

Джолант устал. Джоланту было двадцать.

Ему была не чужда гордыня. Думать о том, что ты одарен лучшим образом и святой на какую-то унцию крови было приятно, особенно для такого истинно верующего, как Джо. И ему хотелось верить в сказки и то, что у человечества еще есть шанс.

Он стер сонливость из глаз и устроился поудобнее на стуле. Кивнул.

— Расскажи мне всё. Я попробую понять.

Гвидо просиял. Он вскочил тут же, обошел свою обитель быстрыми шагами, погасил лишние источники света, очистил стол от инструментов одним быстрым движением руки и поставил перед Джо пыльный сосуд с залитой сургучом пробкой, которую принялся снимать своим острым медицинским ножичком. И вещать, едва ли глядя на деяния своих рук. Джолант следил за ним с интересом, гадая, как быстро брат исполосует себе пальцы.

— Тито говорит, что малефики страшнее лесного пожара. Но знали мы о них мало. Даже об их способностях! Некоторые способны внушать людям страшные видения, управлять их рассудком, а также наносить урон, сходный с сотрясением мозга. Это на войне пригодилось, да… Некоторые малефики видят призраков, а другие ничего этого не умеют, зато способны ощутить «энергию» вещи и сказать, что с ней было. Вот так-то… Но шорцы не боятся этого. Знаешь, в каком-то плане они правы. У малефиков есть то, чего нет у обычных людей. Душа… «Душа одаренного» — это малефеций. И у обычных людей его нет.

Он сделал паузу на глоток воздуха.

— Это кровь богов. Шорцы называют её «ихор». Этот гумор невозможно увидеть смертному, невозможно создать искусственно или вырезать ножом из тела мертвого малефика. Её не сцедишь во флягу. Говорят, ихор возгорается от касания воздуха. Что бы ты не подумал, увидев всё это… — медик обвел рукой столы, реторты и острые предметы в металлических чашах-лотках, — Во-первых, сразу скажу. Малефики попадают на мой стол мертвыми. За всю свою жизнь я никого не убил. Пока мне не попался Тито. Это вторая правда: я начал вскрывать тела и исследовать их по указу прелата. И мои победы на поприще медицины начались с ошибки. Главная из них — то, что я связался с вашей Церковью Вознесения. Так вот, я начал в Бринморе, под присмотром лично Тито. В Йорфе.

Брови Джоланта взлетели. Он услышал «Йорф», вспомнил, у него заболела отмороженная нога и он перестал уделять так много внимания ковырянию Гвидо в сургуче. Колючка сфокусировался на его словах. Тем более что с пробкой скоро было покончено и Гвидо передал ему бутылку. Пить пришлось из горла. Все иные ёмкости, насколько хватало глаз Джоланта, были заняты кусками плоти в какой-то мутной жидкости. Он бы не стал их них пить, хоть прокипяти их Гвидо в святой воде.

— В Йорфе?

— Ну, братец, ты же ключник, — Гвидо рассеянно улыбнулся, — Неужели ты не знаешь маленькую мерзкую тайну вознесенцев?