Рыжая на откуп

— Мне нравятся девичьи квартиры, — Агатес усаживается за стол и вертит в руках солонку в форме пятнистого щенка. — Они всегда уютные и чистые.

— Не всегда, — я достаю фарш и кидаю его в микроволновку на разморозку.

— Ладно, квартиры отличниц всегда чистые и уютные, — усмехается колдун.

Я закатываю глаза и принимаюсь за готовку соуса, не отвлекаясь на гостя. Чищу и режу луковицу, спелые и сладкие томаты и измельчаю зелень. Достаю сковороду из нижнего ящика и замираю, потому что сзади пристраивается Агатес и медленно поглаживает меня по ягодицам.

— Сядь на место, — я сжимаю рукоять сковородки.

— Нет, Рыжая, — руки гостя ныряют мне под футболку и стискивают грудь. — Теперь меня одолел другой голод.

— Агатес, ты же сам говорил, что больше никаких игрищ в горизонтальной плоскости, — я закрываю глаза не в силах противостоять горячим и уверенным ладоням.

— А мы сейчас разве в горизонтальной плоскости? — жарко выдыхает Агатес в ухо, неторопливо забирает сковороду из рук и отставляет ее в сторону

Я вздрагиваю от волны теплого и ноющего желания. Так-то, конечно, колдун прав — мы с ним сейчас в вертикальной плоскости взаимного вожделения.

— Не шумим, потому что твоей соседке рано на работу, — шепчет Агатес и медленно стягивает с моей попы штаны.

Я бесстыдно выгибаюсь в спине, упираясь ладонями о столешницу. Хочу почувствовать нахала внутри. Пришел в своих таких замечательных обтягивающих джинсах и провокационной футболке! Агатес подразнивая и с нажимом проводит упругой головкой по чувствительной и зудящей от похоти промежности, и я глухо постанываю от нетерпения.

Толчок, и гость с хриплым вздохом прижимает ладонь к моему вскрикнувшему рту. Меня распирает изнутри колдунским естеством и мне кажется, что от любого неосторожного движения я разойдусь по швам, как туго набитая опилками кукла. Агатес медленно выскальзывает из меня, чтобы затем вновь ультимативно вторгнуться, вжавшись в мои бедра, но я и не хочу нежности. Грубые, резкие рывки, истерично дребезжащая посуда в ящиках и болезненная наполненность растягивают и рвут на клочки сознание.

Под писк микроволновки по телу прокатываются спазмы густого и теплого экстаза, и я с мычанием вжимаюсь в пах Агатеса, словно желая поглотить его вместе с мягко пульсирующим внутри утробы членом. Колдун с судорожным стоном наваливается на меня, душит в объятиях и влажно с придыханием целует в ямочку под мочкой уха. Содрогаюсь от новой волны затухающего удовольствия, и парень оханьем выныривает из меня. Я едва слышно ойкаю, разворачиваюсь к гостю лицом и сдуваю со лба непослушный локон. Затем в порыве нежности целую Агатеса в губы, ласково повисая на его плечах, и искренне радуюсь тому, что гость не отталкивает меня, а отвечает нежной взаимностью. Объятия его мягкие и уютные.

Глава 13. Трусость Колдуна

Колдун заботливо возвращает штаны на мою голую пятую точку и невесомо касается щеки пальцами, внимательно заглядывая в глаза. Через несколько секунд задумчивого молчания Агатес выуживает из заднего кармана отполированный прозрачный камешек размером со спичечный коробок с тонкими белесыми прожилками и говорит:

— Горный хрусталь, Рыжая.

— Ты решил сделать мне подарок? — я изумлением поднимаю на него взгляд.

— Можно и так сказать, — он прищуривается. — Я заключу в него твою влюбленность ко мне и Карну.

— Я не влюблена, — я вся сжимаюсь под цепким взглядом колдуна и поскрипываю зубами от негодования.

Знаю, что лгать забитому чернилами подлецу нет смысла, но я сама себе не хочу признаваться, что все эти дни только и ждала, когда кто-нибудь из моих “хозяев” заглянет в гости.

— Твои просыпающиеся чувства прекрасны, Рыжая. Мне и Карну они невероятно льстят, но это будет слишком жестоко наслаждаться твоей безответной любовью, — Агатес слабо улыбается. — И как фамильяру, они тебе только навредят.

Отворачиваюсь и закрываю глаза, чтобы не видеть лица жестокого мудака. Не хватало мне еще расплакаться перед ним.

— Я совсем никому из вас не симпатична, как личность? Вы во мне видите лишь кусок мяса? — подрагивающим голосом спрашиваю я.

— Если бы мы не видели в тебе человека, — едва слышно отвечает Агатес, — то проигнорировали глас рока, Рыжая. Не явись мы тогда в кафе, в котором ты клевала носом за ноутбуком, ты бы зачахла, сделка бы закрылась и жизнь пошла бы своим чередом. Видишь ли, мы действительно пожалели тех остолопов, которые хотели детей, но такие просьбы обычно обходятся очень дорого, и Карн схитрил, положившись на волю случая. Он не думал тогда, что лес будет уничтожен, а на его месте разрастется город, в который вздумает приехать девочка-потомок его просителей на учебу. Источник учуял в тебе отголосок сделки, запустил необратимый процесс. Выбери ты любой другой город, ты бы сейчас жила и не знала ни о Лесном Боге, ни о Колдуне.

— Так это я виновата? — возмущенно охаю.

— Нет, Рыжая. Виноваты Карн и я, — Агатес цокает. — Тогда мы были очень самоуверенны и опьянены силой и властью. Это мы посмели пойти против судьбы двух бесплодных смертных.

— Но страдаю я, — горько усмехаюсь и закрываю лицо рукой.

— Твоя служба может быть не обременена обидами, ревностью и болью, — Агатес мягко отрывает ладонь от моего лица и заглядывает в глаза. — Мы можем наслаждаться друг другом без чувств…

Наотмашь леплю колдуну звонкую пощечину и толкаю его в грудь:

— Я тебе не животное, чтобы жить без чувств и эмоций! Да и откуда мне знать, что ты, мерзавец, не налажаешь? Высосешь вместе с моей влюбленностью чего-нибудь лишнего, а потом опять мне разгребать? Хочу и буду страдать от безответной любви, ясно?! Это мое право плакать в подушку! Урод чернильный! Засунь себе горный хрусталь в жопу и сядь за стол! Такими темпами я тебя и твоего рогатого дружка возненавижу и утоплю в Источнике, чтобы вы, мрази, наконец, воссоединились со своими любимками на том свете и сношали им мозги, а не мне!

Агатес открывает рот, чтобы утихомирить меня, и я рявкаю:

— Сядь и жди ужина! Иначе я тебе в глотку сырого фарша затолкаю!

Колдун пятится и бесшумно усаживается за стол, и Чуба на потолке что-то ехидно скрипит на своем паучьем языке. Парень вскидывает голову и зло хмурится, поджимая губы. Прежде чем вернуться к готовке, я выхватываю стекляшку из пальцев гостя, кидаю на стол и под возмущенный вздох давлю ее сковородой.

— Это ведь был артефакт…

— А могла была быть твоя голова, — я зло трясу увесистой сковородой перед колдуном.

Чуба спрыгивает на столешницу и с хрустом подъедает хрустальную крошку. Пока леплю мясные шарики, меня так и подмывает разрыдаться от обиды и жалости к себе, но татуированный урод не дождется моих слез. Не буду я плакать из-за старого колдуна.

— Приятного! — шиплю я и буквального швыряю на стол тарелку с фрикадельками и приборы. — Кушай, не обляпайся!

— Вот это сервис, — цокает Агатес.

— А это тебе, Чубочка, — игнорирую гостя и придвигаю крошечную плоскую соусницу с двумя фрикадельками к пауку. — Ешь, мой хороший.

Я встаю у раковины, облокотившись на ящики и скрестив руки на груди, и молча гляжу на Агатеса.

— Ты так и будешь стоять над душой? — гость берет вилку и недовольно смотрит на меня.

— Ешь, — цежу сквозь зубы.

Агатес с сомнением глядит на Чубу, копошащегося в соуснице, и накалывает фрикадельку на вилку, которой я хочу пробить ему глаз. Он неуверенно жует и одобрительно хмыкает. Когда колдун подчищает тарелку от мясных шариков, я закрываю глаза и меня передергивает от разряда бурлящей энергии — Агатес доволен и сыт. Чуба тяжело подползает к хозяину, и тот подсаживает его на плечо.

— А теперь проваливай, — я убираю грязную посуду в раковину. — И начинайте обдумывать следующее задание.

— Если ты у нас такая смелая, то тебя не смутят, например, просьбы удовлетворить своих господ орально? — насмешливо интересуется Агатес.

— Что, вам тяжело удержать член в штанах? — оглядываюсь на гостя.