Холодная любовь Альвы

– Какие? – наконец собравшись с мыслями, отозвался Алистер.

– Вечная жизнь, например, – ответил незнакомец, несколько призадумавшись. – Плен в царстве мертвых, проклятия, любовь. Да много всего. В общем так, ты жив, и за это когда-нибудь тебе придется сказать спасибо, а может, и пожалеть об этом. Решишь сам, но пора вставать и принять пищу, что сподобил нам Великий Кенонис.

Алистер слегка потупил свой взгляд, услышав незнакомое имя.

– Непонятно, да?! Это приглашение отобедать с моей семьей!

– Вы убили их всех? – тяжело вздохнув, произнес Алистер, вставая с кровати. – Но ведь Амелия! Она ничего не сделала дурного, мы же с ней просто потерялись, и все.

– Амелия?! – удивился странный человек. – Да я лично никого не убивал. А из твоих слов понял, что ты говоришь о какой-то девушке… Так у нас вообще давно не было таких в дальней чаще. Люди в наших краях – большая редкость. Может, ее кто и убил, но не один из нас.

С трудом, ощущая невыносимую боль в ноге, Алистер побрел за незнакомцем. Усевшись за причудливый стол, сделанный из куска массивного дуба, пропитанного прозрачной смолой, они долго молчали. Алистер чувствовал себя очень неловко в чужом доме Он просто старался исполнить то, что от него хотели, собираясь с мыслями о случившимся.

Красивая нагая хозяйка подавала не виданные ранее яства и постоянно подливала сладкий напиток из кувшина. На столе было много разнообразных мясных рулетов, завернутых в листья необычного растения, жареные грибы и что-то похожее на хлеб, только светло-зеленого цвета.

– Вы сказали: давно не было у вас в дальней чаще, – разорвал тишину Алистер. – Кто же вы такие тогда? Люди из того одичавшего племени, о котором говорят в нашем поселении?

– Не знаю, о каких дикарях тебе рассказывали, – с набитым ртом отвечал собеседник. – Но мы-то точно не дикари. Едим, спим, разговариваем на человеческом языке, разве это признак одичалой жизни?

– Простите, не хотел вас обидеть, – сказал Алистер, – просто я все не могу прийти в себя.

– Я тайный смотритель священного леса седьмой династии Эльвов, глава дневных Стражей и верный последователь правителя Тайеритона, наследника природы. Зовут меня Минелтор, а это моя первая и единственная жена Эльлисдан, она Дриада – хозяйка сердца дерева и моего сердца. Повелительница растений.

Алистер замер от ответа, который явно не ожидал услышать.

Поначалу ему казалось, что это и вправду немного изменившиеся люди, жившие, как отшельники. Но нет, это были ни на кого не похожие лесные существа, живущие своей полноценной жизнью бок о бок с людьми.

– А медведи? – несколько осторожно спросил он, засовывая в рот деревянную ложку с едой.

– Да что ты заладил про медведей?! Ну, медведи как медведи, иногда не медведи. Ты думаешь, я вот так тебе все расскажу?!

– Нет, просто хотел знать…

– Я тоже хотел знать! – всполошился Минелтор, оставив прием пищи. – За что вы атаковали наш лес?! Ты хоть имеешь представление, сколько Эльвов вы уничтожили?! Сколько погибло жен и матерей нашей расы, когда какой-то идиот искал свою дочку?! Конечно же, ты не знаешь! А может, ты скажешь, сколько жизней ушло на то, чтобы построить твой некрасивый бревенчатый дом?!

– Дом?! – растерявшись, сказал Алистер, не зная, как угомонить хозяина – О каких жизнях вы говорите? Мой дом построен из деревьев, а не из живых существ…

– Успокойся, милый, – впервые отозвалась жена Минелтора, – не держи на него зла. Откуда же ему это знать?

Она взяла его за руку, сказав это нежнейшим голосом, напоминающим пенье птиц на рассвете.

Говорила, что боль, которую он испытывает, не что иное, как сила, которая с каждым разом проникает в его тело, делая его могущественней. Сказала, что кто-кто, а их гость точно не виноват в его бедах.

– Ты прости его, юный Алистер, он ведь не хотел тебя обидеть, просто иногда случаются страшные вещи, не подвластные нам. И крики – это всего лишь неспособность удержать отчаяние в себе. Ты же тоже потерял человека, который тебе был дорог. Амелия – ведь так ее зовут? – придвинувшись, говорила она. – Я чувствую твою боль, эта боль намного сильнее, чем та, которую испытывает тело. Эту боль нельзя заглушить, прикладывая целебный листок к оголённой ране. Эти раны лечат нужными словами, и ты их услышишь, Али.

Благозвучный голос Эльлисдан успокоил обоих. Она назвала его Али, так его называла Амелия.

Он сидел молча, размышляя над услышанным, а Минелтор вышел на улицу, поблагодарив Великого Кенониса и свою жену.

Жилище Минелтора располагалось не в чаще леса. Дом стоял посреди зеленой лужайки с небольшим озером, наполненным кристально чистой водой, возле которого разгуливали существа, похожие на лошадей, с костным выступом на голове.

Солнце будто играло с этим озером, поблескивая своими лучами. Песня воды приманивала к себе подойти. Я ощутил легкий прохладный ветерок с капельками росы. Где-то вдалеке за холмом послышалась музыка.

«В этом месте просто не могло быть горя и разочарования», – думал я.

Я отправился на звук чудесных песен, в надежде найти умиротворение. Мне хотелось собраться с мыслями. Что делать дальше, было непонятно. Возвращаться домой в общину? Исключено. Как я могу прийти один и рассказать, что всех мужей и отца Амелии растерзали огромные медведи, подчинявшиеся тем существам, за чьим столом мне пришлось отобедать? Да и возвращаться было не к кому. Отец умер, когда ему едва стукнуло тридцать. Он был кожевенных дел мастер. Дубильные вещества отравили его легкие и сожгли дотла. Все знали, что он умрет рано… Дед, как и он, скончался раньше, чем седина засеребрилась в его прядях.

Мать умерла несколько лет назад от неизвестной хвори. Ее страдания были очень сильны: кожа горела изнутри, она бредила, говорила невозможные вещи. Она была не единственным пекарем, кого сразила эта хворь, но никто не знает, откуда она берется.

За холмом виднелась зеленая долина, окруженная густорастущими деревьями.

– Неужели такая красота была у людей под носом? – подумал я.

Ветер нес меня все ближе и ближе к ней.

Это не могло быть правдой! Мне казалось, что вот-вот и я проснусь в том жутком лесу, в котором мы заночевали с Амелией.

– Эх, Амелия… Где же ты сейчас? Показать бы тебе эту красоту. Ведь, когда мы встретимся, ты мне не поверишь. Скажешь, что я снова все выдумал.

Внизу холма, на желтеющем пятачке травы, сидели существа, не похожие ни на кого виденного мной раньше. Маленькие остроухие девочки с разноцветными волосами и прозрачными крыльями, черноволосые и седовласые мальчики с острыми ушами. Это они играли ту фантастическую музыку, что простиралась за холм, к дому Минелтора.

Я прошел мимо них стараясь не отвлекать от этого дива. Они увидели меня и тихо, еле заметно кивнули одобрительно головами. Возможно, эти существа никогда не наблюдали людей, но повели себя очень достойно и учтиво.

Я не знал, куда идти. Просто шел, не имея никакого пути. Меня будто заманивала невиданная сила, толкала вперед в свои объятия.

Наконец пришлось остановиться. Чудесная поляна очертилась густо посаженными деревьями, за которыми не проглядывался солнечный свет. В мой взор упало одно не совсем обычное древо. Оно было старым и искореженным, среди молодых и величественных стволов. Кажется, это была береза. Ее потесанная береста отваливалась прямо на моих глазах. Из сухих трещин ствола вытекала красная жидкость, очень похожая на кровь. Казалось, дерево кровоточит. На земле была огромная лужа этой жидкости, словно береза наплакала кровавыми слезами.

«Почему они не срубят его? – размышлял я. – Оно ведь портит весь образ этой чудесной поляны. Оно не обычное, но пугающее. Как сильно мы, люди, отличаемся от них…»

– А ты бы убил свою дочь, Алистер? – услышал я тихий, поникший голос у себя за спиной.

– Дочку?! – спросил я, обернувшись.

– Это моя малышка Кетиллин, – выдыхая, говорил Минелтор. – Она умирает уже много тысяч лет, и мы никак не можем ей помочь. Ее бездыханное тело давно поглотила земля, а тотемное дерево не отпускает ее сердце и душу.