Омега в наследство

По блестящему напольному покрытию зацокали каблуки – омега был в туфлях на шпильке, чего Майкл поначалу не заметил. Он почесал нос, подавляя желания спросить, что это за мода такая, когда омега, не являясь ни проститутом, ни стриптизером, носит каблуки в обычной жизни. Потом поднял голову, осматриваясь снова и не замечая еще кого-то в подобной обуви. Да уж. Ну и мода тут у них.

Глава 2

Род Аппель был известен своей верностью, честью, добропорядочностью вот уже в течение нескольких столетий. Разве только ранее омег не допускали на службу секретарями и домоправителями, а если в роду оставался работоспособным только омега, ему приходилось тщательно подбирать супруга, который бы согласился взять его фамилию и с гордостью продолжил дело нескольких поколений. Была у них в семействе пара случаев, когда честь рода пятнали, но от таких членов семьи быстро отрекались, вымарывая из семейного древа, и не упоминали о них, как о родне, никогда, не преминув рассказать потом детям об отступниках страшные сказки, в которых отщепенцы заканчивали жизнь в грязи и умирали в сточной канаве.

Аппели не каждому богачу присягали на верность, но уж если брались служить, делали это с достоинством и доблестью, утраченной позабытыми ныне рыцарями крестовых походов.Род Спенсеров был значительно моложе Аппелей, но куда влиятельнее и богаче, и удостоился чести иметь при себе одного из них – в чем-чем, а в людях древний род секретарей разбирался довольно неплохо, из поколения в поколение преподавая эту довольно сложную науку.

Валери скорбел вот уже вторую неделю. Не по роду деятельности, а по зову души. Он с детства знал, что ему придется служить в доме Спенсеров секретарем, и когда пять лет назад отец по состоянию здоровья отправился на покой, он принял эту должность из рук в руки с честью, и ни дня об этом не жалел. Глава семейства был достойным работодателем, в чем младший Аппель убеждался не единожды.Ричард, его наниматель и даже чуточку больше, скончался практически у него на руках. Их отношения были более теплыми и доверительными, чем у Спенсера с его старшим сыном, Гленом. Будучи в курсе всех проблем и событий, Валери по поручению хозяина отслеживал судьбу его младшего сына от второго брака, Майкла, но не предполагал, что жизнь повернется таким боком, что все нажитое мистером Спенсером внезапно перейдет в руки этого юного австралийского аборигена.

То, что здоровье Ричарда было не идеальным, знали все, но никто не ожидал, что смерть настигнет вполне еще бодрого и делового альфу так скоро. Шестьдесят девять лет ему никто бы не дал – он выглядел гораздо моложе своего возраста. Поэтому, когда Валери держал за руку работодателя, лежащего на больничной кровати после сердечного приступа, куда не явились его проведать ни Глен, ни третий, нынешний супруг Кертис, он похлопывал того легонько по ладони, успокаивая:

– Мистер Спенсер, вы выберетесь, вы здоровы как бык! Держитесь!

Но Ричард улыбался уголком рта и старался говорить четко, хоть ему это плохо удавалось:

– Присмотри за Майклом. Я недодал ему внимания и любви. Мне больше некому его доверить. Он хороший мальчик… Дай ему шанс. Мне не так жалко денег, как то, что эти акулы набросятся на Майкла, а он так похож характером на своего папу! Доверчивый и добрый…

Конечно, Валери кивал головой, подтверждая, что обязательно присмотрит. Но не думал об этом, не веря, что Ричард сдастся и покинет этот мир так глупо – какой-то там сердечный приступ не мог свалить такого мощного и целеустремленного альфу. Но, как оказалось, мог.

Хлопоты с похоронами, поминками, трауром, нотариусом, бумагами, деловыми партнерами и хозяйственными распоряжениями, отняли у него много сил и здоровья, а уж распоясавшийся после смерти отца Глен и совершенно не страдающий от вдовства Кертис, так и вообще вставляли палки в колеса, требуя от Валери невозможного.

Поэтому, когда пресловутый Майкл Спенсер прилетел в Нью-Йорк, Валери был удивлен, как сильно младший сын был похож на отца и как разительно при этом он отличался от Ричарда и Глена. Господи, от него, казалось, даже пахло австралийским навозом!

Хотя это никак не должно было сказаться на его отношении к наследнику имущества мистера Спенсера, но почему-то, видя Майкла первый раз лицом к лицу, он ощутил неприязнь. И только его обещания мистеру Спенсеру присмотреть за сыном, заставляло улыбаться, стоя с водителем, держащим табличку, в зале аэропорта. О да, Майкл был симпатичным молодым альфой. Но на вкус Валери – слишком смазливым. Такие мальчишки обычно ничего не умеют по жизни, кроме одного, что удается им несомненно и без усилий – профукать деньги. Он понимал, строго разглядывая своего нового хозяина, что строит слишком поспешные выводы. Однако одно то, что двадцатидвухлетний юнец унаследует дело всей жизни Ричарда Спенсера и промотает – по желанию или незнанию, что без разницы, – весь огромный капитал, который его отец неимоверными усилиями создавал и приумножал, и который в конечном счете убил его, не позволяло относиться к возникшему на горизонте мальчишке заведомо иначе, чем к транжире и обормоту. Без нужных знаний, амбиций и огромной силы воли, на все про все ему будет достаточно полугода, чтобы развалить империю долларового миллиардера Спенсера. Валери понадеялся, что этого уже не увидит. Три обещанных месяца он отработает, а дальше мальчишка будет справляться сам. Плотину руками не заткнешь.

Валери это знание не просто удручало, а делало больным. Он знал, видел, принимал участие в работе Ричарда, пусть опосредованно, но все же… И тут этот мальчишка, пришедший на все готовое, с дебильной улыбкой осматривающийся в здании аэропорта. Больше всего выводила из себя именно эта улыбка – абсолютно беззаботного, не привыкшего думать о завтрашнем дне вчерашнего школьника, которому бы сейчас тискать омег на пикнике и играть в бейсбол. Заниматься серфингом, нырянием с аквалангом, чем там еще они занимаются в Австралии? Загорают? Этот вон какой загорелый, ни один солярий не даст такого ровного золотистого оттенка на гладкой ровной коже. Наверное, поэтому белые зубы на лице казались еще белее, а голубые глаза ярче, и разрез такой типичный, миндалевидный – Валери такие глаза не любил. С червоточинкой.

По этикету полагалось обращаться к нему не иначе, как «Господин», он ведь был Спенсером, но Валери не мог пока заставить себя делать это. Какой он ему господин?

Майкл прибыл не один, вместе с багажом он забрал собаку, и глаза у существа, прыгнувшего в машину вперед хозяина, были еще голубее, чем у него. Действительно, лучше питомца было не подобрать – такая же жизнерадостная разгильдяйка, и пасть открывает так, словно тоже улыбается без перерыва. Два сапога – пара.

– Сейчас мы едем в нотариальную контору, затем в фамильное имение – особняк с бассейном, гаражом на десять мест – все они заняты автомобилями господина Ричарда, теперь… – Валери вздохнул как можно менее раздраженно, – …вашими автомобилями. Также в особняке есть зона отдыха на крыше, терраса и сад. Как долго вы планируете пробыть здесь, чтобы я успел ввести вас в курс дела и передать все необходимые знания? Вы также унаследовали бизнес отца по изготовлению солнечных панелей. Чтоб вы понимали, эти автономные системы электропитания обслуживаются его же фирмой. Как и ветровые генераторы – на этом он и сделал свой капитал.

– Я пока не знаю, сколько я тут задержусь, – ответил Майкл, усаживаясь на заднее сиденье ожидавшей их машины и с интересом изучая кожаный салон.Валери расположился у самой дверцы, которую захлопнул за ним водитель, сдвинул колени, ставя ступни рядом, носок к носку, и замечая, как взгляд Майкла тут же устремляется на туфли. Предвосхищая стандартные вопросы, которые ему задавали все новые знакомые альфы, Валери пояснил:

– Я ношу каблуки с пятнадцати лет. Потому что мне так удобно, и я чувствую себя вполне комфортно, если не задавать мне вопросов по этому поводу. Продолжим. После того, как вы вступите в право наследования и примете все бумаги от доверенного лица, мы с вами начнем знакомиться с фирмой, и по факту знакомства со всей структурой изнутри, вы решите, что вам делать дальше: продать свою долю – шестьдесят пять процентов – соучредителям, либо продолжать дело отца.