Страница 11 из 12
Первая этика
Каждый из нас может найти объяснение тому, что он делает. Но почему наша совесть порой заставляет нас пренебречь этими рациональными рассуждениями? Откуда взялось понятие морали – свода нравственных норм, которые позволяют различать добро и зло? Эти правила поведения передаются из поколения в поколение, а свое начало они берут, вероятно, в глубокой древности. В мифологии некоторых народов установление моральных норм выделяется как одно из самых первых открытий человечества. В Книге Бытия это третье по счету в списке деяний Адама (после освоения языка и создания общества). Адам определил добро и зло, и это стало его важнейшим вкладом в историю.
Обратимся к данным археологических исследований, которые свидетельствуют о бескорыстном поведении древнего человека. Нас поражает альтруизм неандертальцев, но ведь мы можем упустить из виду другое объяснение поступков этих древних людей – так называемое quid pro quo[5]. Многие нечеловекообразные существа склонны к бескорыстному поведению, хотя ничего не знают об этических нормах. (Впрочем, животные иногда огорчаются, когда их порывы остаются незамеченными. Можно вспомнить историю о собаке, натренированной вытаскивать людей из-под завалов, которая впала в депрессию из-за длительного простоя в работе. Чтобы помочь псу прийти в норму, пришлось инсценировать ситуацию спасения.) Альтруизм иногда можно спутать с простым соблюдением приличий и следованием определенным правилам: иногда на оказание помощи ближнему толкает инстинкт самосохранения, а еще, помогая кому-то, мы можем рассчитывать на ответную поддержку. Соблюдать нормы поведения нас вынуждает личная заинтересованность, а «нравственность» – лишь прикрытие для получения желаемой выгоды. Зачастую мы ведем себя правильно в силу эволюционных предпосылок. Возможно, «эгоистичный ген» побуждает человека к альтруизму ради сохранения генофонда. Дошедшие до нас свидетельства способности древних людей различать добро и зло на самом деле имеют практическое обоснование.
Но до конца разобраться в этом вопросе нам пока не удалось. Хорошо и плохо, с философской точки зрения, – это понятия, позволяющие обозначить допустимый уровень соотношения между удовольствием и болью. Добро и зло, как считают скептики, – достаточно расплывчатые понятия, каждое из которых может служить эгоистичным целям. Даже те философы, которые возводят нравственность в статус добродетели, иногда признают, что зачастую за «правильным» поведением скрывается человеческая слабость. Добродетель, скорее всего, подобна всем другим великим целям – мало кому удается достичь ее в полной мере, но стремление к этому уже облагораживает душу. В результате мы имеем общество, способное на самопожертвование и верность. Мы сможем ближе подойти к пониманию образа мыслей древних людей относительно добра и зла и других категорий, если попытаемся глубже понять смысл некоторых фактов, дошедших до нас спустя 170 000 лет. Возможно, с точки зрения археологии это не такой уж и большой срок, но для того, чтобы попытаться обнаружить зачатки возникновения мысли в столь далеком прошлом, нужна определенная смелость.
О чем думал Homo sapiens
Чем дольше идея витает в воздухе, тем больше у нее шансов преобразовать мир. Однако чтобы идентифицировать самые продуктивные умозаключения, необходимо воссоздать или вообразить картину событий как можно более далекого прошлого. Распознать идеи столь давнего периода довольно трудно – во-первых, многие факты доходят до нас в искаженном виде, а во-вторых, зачастую сложно бывает разграничить идеи и следование инстинктам. Идеи возникают в сознании. Инстинкты укоренились там еще раньше – это врожденные, выработанные в ходе эволюции особенности поведения, которые, согласно некоторым теориям, первоначально представляли собой реакцию организма на изменение условий окружающей среды. Другой вариант происхождения инстинктов – их формирование из часто повторяющегося случайного опыта. Именно так, по мнению Чарльза Лэма, люди когда-то научились готовить, по неосторожности один раз уронив тушу свиньи в огонь. Дарвин точно так же описывал обстоятельства зарождения земледелия: «один старый мудрый дикарь» заметил вдруг, как из упавшего в почву семени пробивается росток.
Для получения ответов на многие вопросы, которые касаются зарождения идей, нам не хватает конкретики. Откуда вдруг у человека возникла мысль научаться говорить и писать? Может, у некоторых наших предков появилась необходимость в изобретении языка, то есть системы символов, разработанной для обозначения отвлеченных понятий? Или человек по природе своей склонен к символическому выражению своих мыслей? Или дело в том, что символы есть продукт коллективного бессознательного? А может, язык оформился сам в результате склонности человека общаться жестами? Разве тот факт, что мы облачаемся в разные одежды и украшаем свои дома, не свидетельствует о том, что когда-то до этого додумались наши предки, нуждавшиеся в удобстве и уюте, тепле и безопасности? Некоторые привычные понятия и особенности поведения пришли к нам «естественным» образом из глубины времен.
Следующая задача данной главы заключается в том, чтобы попытаться разобраться в происхождении некоторых идей, опираясь на полученные артефакты и данные антропологических исследований образа жизни ранних земледельцев. Так мы сможем сформировать список основных идей этого периода.
Противоречивые символы
Мое предложение обратиться за ответами в такое дальнее прошлое может вызвать недоумение, поскольку большинство людей уверены в том, что история развития мысли берет свое начало где-то в I в. до н. э., в Древней Греции.
Несомненно, Древняя Греция периода VIII–III вв. до н. э. внесла довольно большой вклад в развитие человечества. Имена древнегреческих мыслителей вполне могли бы возглавлять списки наиболее значимых деятелей всех времен и народов наряду с евреями, британцами, испанцами, флорентийцами эпохи Раннего Возрождения и, например, уроженцами городов Манчестер XIX в. или Чикаго XX в. Однако древние греки были далеко не первыми мыслящими людьми. Представители Homo sapiens появились на Земле за 200 000 лет до образования Древней Греции, и в этот огромный отрезок времени появилось множество идей, в том числе гениальных.
В поиске надежных источников традиционно возникает желание обратиться к моменту зарождения письменности. На это есть три причины, и все они выглядят не очень убедительно.
Во-первых, люди полагают, что лишь письменные свидетельства способны сохранить и передать идеи. Но в основном народы, населявшие нашу планету в прошлом, предпочитали устное творчество. Идеи увековечивались и другими способами: археологи обнаруживали их в найденных при раскопках фрагментах и останках, психологи извлекали их из глубин бессознательного. Иногда антропологи обнаруживали присутствие идей в унаследованных от предков традициях современных народов. Конечно, зафиксированные в письменном виде факты – самые надежные, но значительная часть событий прошлого относится к периоду до изобретения письма. Проигнорировать этот период было бы непростительной ошибкой. Мы можем, по крайней мере, попытаться проанализировать особенности мышления людей в дописьменный период на основании имеющихся в нашем распоряжении данных.
Во-вторых, существует предположение (которое раньше разделяли жители Западного полушария) о том, что «примитивные», или «дикие», люди жили в полнейшем невежестве, не создавая практически ничего интересного и полезного. Прелогическое мышление сдерживало их развитие. «Для примитивного сознания, – писал в 1910 г. Люсьен Леви-Брюль, один из основателей современной антропологии, – все вокруг есть чудо, и оно не случайно; поэтому все вероятно, реально и закономерно». Но сознание не бывает в буквальном смысле примитивным: у всех человекообразных существ сходный мыслительный аппарат, развивавшийся в течение долгого периода; все они думают о разных вещах, но обладают похожими способностями мыслить разумно, постигать истину или ошибаться. Примитивность не есть характеристика нашего далекого прошлого – этим словом можно описать и умы некоторых современных индивидуумов, которые отреклись от своих корней или пренебрегли чувствами и потребностями ближних.
5
«Одно вместо другого» (лат.). – Примеч. пер.