Страница 11 из 16
– А ты не говори, – перебила меня подруга. – Что, если это он выпал к тебе умирающим? И ты умирала, и он. И ты использовала свою кровь, чтобы создать самую сильную из возможных привязок, чтобы твой компаньон мог зачерпнуть твою магию и исцелить себя?
– Если потребуют показать, как я впитываю магию Вилли, то…
Тут Гамильтон осекся и продолжил уже совсем другим тоном:
– То это даже пойдет на пользу нашему вранью. Всем известно, что от передозировки чуждой энергии компаньоны могут умереть. А я, будучи на грани жизни и смерти, взял столько сил у Вилли, что теперь мой организм не способен принять и грана людской магии.
Я прикусила губу и медленно кивнула. Вранье может сработать. Гамильтон стремительно линяет, как только пытается ухватить крошку моего ядовитого дара. Иногда мне кажется, что с помощью моей силы можно плавить металл. Или, что скорее, растворять его напрочь!
– Мне только одно непонятно, – тихо сказал Марон, – почему ты умирала?
Гамильтон вздрогнул и засуетился, притворяясь, что блоха кусает его за самое мягкое и объемное место. А после… Я не ответила, а Марон не повторил вопрос.
Потом мы еще целый час повторяли эту историю. Да так, чтобы у Тины получалось:
– Ой, да там ерунда вышла. Мина рухнула с крепостной стены, а Гамильтон в очередной раз воевал. Вот и встретились два одиночества.
Марон же предпочел более нудную фразу:
– Вы же знаете о том, как пегасы оказались в нашем мире? Никто их не призывал, они прошли сквозь разрыв. Что интересно, разрыв из чистого мира-сателлита может произойти где угодно, хотя бы даже и на дворцовой кухне! Вот и Гамильтон вышел у подножия крепостной стены замка Фоули-Штоттен. Он был ранен и думал, что это его личный портал на тот свет!
Гамильтон решил ссылаться на то, что он не обязан общаться с людьми. А я предпочла коснуться духовно-кровной связи, которая раньше была весьма и весьма распространена. Мол, жизнь за жизнь, кровь за кровь. Гамильтон останется в этом мире ровно столько, сколько я проживу. И если меня убьют, то он сможет задержаться ровно на то время, что ему понадобится для кровавой и безжалостной мести.
– Пришло время выбирать новое платье. – Тина хлопнула в ладоши. – Насколько я помню, с сегодняшнего дня мы начинаем активно ждать прибытия Правителя и начала отборной гонки!
– Знаете, – опасливо произнес Марон, – я все же предлагаю ждать Правителя не слишком активно. А то мало ли что… Безвластие не идет на пользу ни стране, ни народу. Так что вы тут спокойно и неспешно готовьтесь, а я пойду посмотрю, послушаю.
Друг легко одернул одежду, и та покорно сменила цвета. Теперь его будет трудно отличить от прислуги, но при этом никто не сможет сказать, что он украл их форму. Вам просто показалось, понимаете?
Когда-то давно мы так поступали на практике. Нас расквартировали в доме мелкого дворянчика, и ему очень уж хотелось чего-нибудь эдакого с магически одаренной девицей. Так он нас за весь месяц от прислуги отличить и не смог. Хотя там не только наша заслуга, но есть и красного крепленого вклад.
– Зеленое с золотом или сиреневое с серебром? – задалась вопросом Тина.
– Зеленое, оно легче.
– Ага, значит, сиреневое, – кивнула сама себе подруга и тут же в ответ на мое легкое, но вредное проклятье пояснила: – Легкое платье оставь для испытаний. Никто, знаешь ли, не скажет заранее, что и как с вами будут делать.
– Тут ты права, – кивнула я. – Одно дело – проиграть на своих условиях, а другое – опозориться из-за неудобного платья.
Сегодня я заплела волосы в пару десятков тонких косичек, из которых собрала одну вычурную косу. Спасибо Делии, практически с каждым платьем в комплекте шли ленты для волос.
– Ничего не видно, ничего не слышно: коридор опутан заклятьями тишины разной степени мастерства, – это Марон прислал голосового посланника. – Исследую дворец дальше. Ох, этого я видеть не хотел.
Нам с Тиной немедленно захотелось узнать, что же там такое, но, увы, моя подруга не умела посылать голос.
А мой дар только-только начал просыпаться. Если заняться очеловечиванием магии, то мой дар ворочался, посылал всех к бесам и просил «ну еще пять минуточек».
– Что-то происходит, – встрепенулся вдруг Гамильтон. – Кто-то стучит во все двери.
Тина, забывшая про него, вздрогнула, а я только сощурилась. Послание невестам?
«Главное, чтобы не прямой посыл. Будет забавно, если мы будем первыми невестами, от которых отказался Правитель», – пронеслось у меня в голове.
Я ведь только недавно вспомнила, что обычно отбор невест затевает сам Правитель, а в нашем случае это была идея Совета Крылатых. Так себе воплощенная, кстати. Никакой интриги, одна Лилиана Морей и массовка.
Оправив платье, я выбралась из спальни в гостиную, где и увидела, как распахивается дверь и в нее буквально впихивают бледную и дрожащую девицу. Стук пошел дальше.
– Вас там много, что ли? – недоуменно спросила я.
– Д-да, – пролепетала девчонка. – Я воспитанница монастыря Божьих Сестер и прибыла поговорить с вами о наших Богах.
Я чуть не села, а Гамильтон фыркнул:
– Я помню других сестер. Они несли в руках корзины с бинтами и зельями, переступали через трупы, чтобы добраться до раненых. И да, до богов им дела не было.
– Да, – я не сдержала гордой улыбки, – наш монастырь всем монастырям монастырь. А от слов… В чем прок твоих слов, сестра?
– Я не знаю.
– Никто не знает. – Я открыла ей дверь. – Спасибо, что нашли для меня время.
Захлопнув дверь, я стоически проигнорировала сердитый взгляд Тины. Но подруга решила не довольствоваться малым и попыталась меня вразумить:
– Она же подневольный человек!
– Во-первых, оборотень, – поправила ее я, – а во-вторых, я тут тоже не свободная пташка.
Но еще мне просто было противно. Мать представила богам своего супруга до того, как вышел траур по отцу. И помогала ей в этом продажная столичная сестра. С тех пор двери нашего храма закрылись перед леди Фоули-Штоттен. Почему у нее осталась прежняя фамилия? О, потому что она вовремя передумала и не довела церемонию до конца. А то пришлось бы из обжитого замка съезжать в старый дом.
– В любом случае мое поведение можно списать на мое же задание, – я поправила косу, – быть хуже всех.
Подмигнув Тине, я вышла из гостиной и решительно направилась в сторону широкой мраморной террасы.
– Ты не туда свернула, – со мной рядом трусил Гамильтон.
– Откуда ты знаешь? – удивилась я.
– Когда твоя магия засыпает, я чувствую тебя так, как и положено чувствовать настоящему компаньону, – напомнил пес.
А я только вздохнула, понимая, что ему со мной нелегко.
Гамильтон вывел меня к террасе, где…
– Вы?! Что вы здесь делаете?
Это мы выдохнули в унисон, после чего он замолчал, но мне еще было что сказать:
– Как вам удалось так быстро вернуться из Иль-доратана?!
– Да уж не вашими стараниями, – усмехнулся мужчина. – Мне больше интересно, чем вы здесь занимаетесь.
– Уж прошу простить, – сощурилась я, – но вас это никоим образом не касается.
– Очень даже касается, – он уже не усмехался, а откровенно смеялся, – должен же я как-то подстраховаться!
– От чего?
– Вы, юная леди, совсем политикой не интересуетесь, да? Точнее, не интересуетесь внешностью политиков?
Я независимо пожала плечами:
– У нас дома целая портретная галерея, посвященная семье Правителя. Там есть портрет прежнего главы государства и нынешнего. Рисовал наш лучший художник.
«Лучший, потому что единственный», – добавила я про себя и поспешила продолжить:
– Правда, миниатюры были подпорчены, но к ним прилагалось словесное описание.
Мужчина заливисто расхохотался:
– Словесное?!
Гамильтон вел себя подозрительно тихо, но… Я никак не могла отвлечься от разговора с этим знакомым незнакомцем.
– Я не клоун, – сощурилась я и зажгла на пальцах искристые огоньки, – могу проклясть, да с условием – закаетесь выполнять!