Сид: начало

– «Столь продолжительные»? – зацепился за это словосочетание я,. – Сколько я пробыл в капсуле?

Елена открыла было рот, чтобы ответить, но передумала. Немного поколебавшись, он произнесла следующее.

– Это вам лучше узнать у вашего непосредственного руководителя, – Елена еле заметно вздохнула. – Но для начала вам нужно прийти в себя. Я уже вызвала санитаров.

– Тут и санитары есть? – удивился я. – Зачем вам вообще санитары?

– Семен Михайлович, мы проводим исследования технологий, которые испытывают на людях. По регламенту у нас должен быть медблок с определенным персоналом, – будто ребенку, терпеливо пояснила Елена.

– Как хорошо, что подобный регламент присутствует… – произнес я, осторожно ощупывая руку.

– У вас что-то болит? – заметила мои движения Елена.

– Вылезал из капсулы… получилось неудачно. Упал, – Я поднес руку к глазам.

На предплечье расплывался внушительный синяк, чернеющий прямо на глазах. Перелом? Нет, боли в неподвижном состоянии почти не чувствую. Трещина, возможно… Это хорошо. Еще одного перелома с долгоиграющими последствиями я бы не выдержал.

В помещение чуть ли не ворвались двое крепких мужчин в медицинских халатах и масках. Они сноровисто закатили внутрь помещения каталку и с легкостью погрузили меня на это средство передвижения, не потревожив при этом ни больную ногу, ни поврежденную руку. Вот они, профессионалы.

– Здесь приберутся к вашему возвращению, – произнесла Елена мне напоследок, и меня увезли из комнаты с вирт-капсулой.

Последнее, что я увидел в ней – как Елена подключала к капсуле какие-то приборы. Я ехал по однообразным коридорам и думал. Судя по реакции Елены – мой случай крайне необычный. И мне стоит прояснить некоторые детали прежде, чем продолжать заниматься основной работой. Было бы неплохо пообщаться с теми людьми, которых запустили на территорию нового рейда раньше меня. Необходимо установить, были ли условия их появления такими же, как у меня, или нет. Или игровой искин подбирает для каждого человека уникальные стартовые данные?

Когда я подписывал контракт, у меня уже были подозрения, что мне не будут раскрывать все карты сразу. Сначала проверят на профпригодность, оценят общую лояльность, и только после этого будут постепенно приоткрывать необходимые завесы. Вопрос лишь в том, как долго будет длиться эта проверка. Но это меня пока что волнует слабо. Основная задача – изучение окружающего мира игры. И я эту задачу провалил основательно. Вместо этого главного занятия я только и делал, что искал себе поесть. Впрочем, как оправдание можно использовать то, что это необходимость моей формы существования. Это был не мой выбор… А, начальству всегда плевать на подобные оговорки. Их интересует результат, а не ситуация.

За такими размышлениями я не заметил, как оказался в медблоке. Знаете, это оказалось типичным больничным кабинетом с небольшими отсеками для «легких» пациентов, разделенными занавесками. Медбратья оставили каталку со мной возле стены, и быстро удалились. Даже заговорить не попытались. Будто у них еще сотня больных где-то ожидает перевозки… Впрочем, скучать мне не дали. Ко мне тут же подошел врач, лицо которого было закрыто медицинской маской.

– Итак, Семен Михайлович, верно? – уточнил он зачем-то и, не дожидаясь ответа, принялся за осмотр.

Он осмотрел мою кожу, посветил фонариком в глаза, заглянул в рот, измерил температуру, взял на пробу кровь… Короче, он много чего изучил на неполные пять минут. При этом он все время что-то приговаривал спокойно-одобрительное, что у меня совершенно не откладывалось в голове. Я просто терпел и ждал. За время моей вынужденной ущербности в плане подвижности у меня уже выработался определенный защитный рефлекс на врачей и их привычки. В конце концов, врачи тоже люди, и они так же привержены более-менее схожим поведенческим моделям, как и большинство людей. Как ни странно, такие врачи-говоруны встречались мне достаточно часто. Им не нужен был ответ (да они, по сути, и вопросов не задают), просто разговор помогает им сосредоточиться. Пускай даже и односторонний.

– Отлично, Семен Михайлович, просто отлично… – врач поставил точку в анкете, которую заполнял. – Общее состояние на удивление неплохое.

– Что значит «на удивление»? – нахмурился я.

Врач, так и оставшийся для меня безымянным, несколько секунд молчал, изучающе глядя на меня.

– Вам ничего не рассказали? – уточнил наконец он. – Полагаю, раз меня не проинструктировали на эту тему, то особого секрета нет… Вы пробыли в состоянии глубокого погружения пять суток, Семен Михайлович. На данный момент настолько долгих погружений никто не делал.

У меня от прозвучавшей информации на секунду в глазах потемнело. Ух… Внезапное откровение. Я предполагал. Что сеанс оказался чуть более продолжительным, чем предполагалось изначально, но чтобы настолько…

– Ваша капсула оснащена некоторыми системами жизнеобеспечения, но для настолько долгого погружения она все же не приспособлена… – продолжал говорить врач.

– И меня… не попытались вытащить? – спросил я хрипло.

– Принудительное выведение из погружения чревато множеством осложнений, вплоть до полной потери самосознания, – врач развел руками в медицинских перчатках. – Мы отслеживали ваше состояние, и вмешались бы при возникновении острой необходимости, но…

– Можете не продолжать, – остановил его словесный поток я. – Ничего непоправимого не случилось. Жив, цел, орел… Кстати о «непоправимом». Док, я не очень удачно из капсулы на землю высадился…

Я продемонстрировал окончательно набухшую гематому. Доктор понятливо покивал.

– Да, я обратил внимание, – произнес он. – Перелома, скорее всего, нет. Но мы все же проверим рентгеном. Вы не против?

– Только за, – кивнул я.

– Тогда пройдемте.

Врач помог мне встать на ноги и крепко придерживал меня за плечо на всем протяжении пути до соседнего кабинета. Там оказался достаточно большой рентгеновский аппарат, которым быстро просканировали мою руку. Врач подвесил снимок с моей рукой на светящуюся изнутри доску и, внимательно изучив показал пальцем на какой-то участок кости:

– Вот тут небольшая трещина. В остальном все в норме. Она достаточно маленькая, так что, думаю, можно ограничиться ортезом и бинтами, – врач еще несколько секунд смотрел на снимок. – Да, так и поступим.

– Как скажете, Док, – вяло отозвался я.

Ну а что мне еще делать? Не лезть же поперек батьки в пекло, так? Он явно обученный специалист, знает, о чем говорит. Говорит, что надо так сделать – значит, будем делать так. У этого врача слова с делом явно не расходились. Проводив меня обратно в первый кабинет, он принялся за обработку моего повреждения. И, судя по сноровистости его движений, перелом он латает далеко не первый… Во время обработки травмы на пороге появился Андрей Николаевич. Быстро найдя меня взглядом он, как мне показалось, облегченно выдохнул, после чего направился к нам.

– Как наш новый сотрудник, Александр Сергеевич? – поинтересовался первым делом мой прямой руководитель.

– В общем и целом в порядке, – отозвался доктор. – Я бы рекомендовал ему хотя бы пару дней выходных, однако зная ваш, Андрей Николаевич, характер… Настаиваю на сутках отдыха. Дайте ему прийти в себя.

– Я учту ваши пожелания, Александр Сергеевич, – холодно произнес Андрей Николаевич.

В воздухе прямо-таки повисло напряжение. Видимо, друг друга эти двое недолюбливают. Крайне редкая в наше время открытая неприязнь. Сейчас больше принято друг другу козни исподтишка строить, незаметно…

– Общие результаты осмотра я вам перешлю, – Александр Сергеевич закрепил бинт на моей руке и сурово кивнул. – А вы, молодой человек, постарайтесь больше не получать травм на производстве.

– Вы это гравитации скажите, Док, – вздохнул я. – А что делать с потерей координации?

– Вам довелось продолжительное количество времени провести без движения. Временная потеря моторных навыков вполне естественна. Скоро ваш организм все вспомнит, – Александр Сергеевич уверенно покивал головой. – Впрочем, если вы настаиваете, могу выписать вам таблетки для…