Страница 22 из 23
– Шулер! Карманник! Как ты и тут умудрился смошенничать? Это просто невозможно!
– Умей проигрывать. Между прочим, не такую уж и потерю несешь, а ведь надо было… – Мечтательно затягиваю я, облокачиваясь о спинку скрипучего стула.
– Еще чего хочешь?
– Ничего. Дело открыть свое хочу.
– Начинается, – закатывает зенки тот. – Займись хоть чем-нибудь, влей деньги куда угодно, без разницы, только перестань молоть языком. Ну, давай без обид, ты что-нибудь делать начал? Нет конечно! Хотя месяца четыре назад задумался о бизнесе, так? Или целых полгода назад? Неважно, во всяком случае, ты уже на протяжении двух лет, как минимум, важно твердишь, что с нелюбимой работой нужно прощаться, но сам ведь не увольняешься. Где же логика? Почему же ты не прощаешься с нелюбимым делом?
И все сказанное сущая правда, на которую никакого толка дуться. Более правдивого не получить. А не пустослов ли я? Мечтатель без рук и ног, которому выпала на долю участь только фантазировать и философствовать, не нанимая рабочих для воплощения замыслов… Я не дулся на Бориса, умея стойко выдерживать стороннюю критику, считая, будто она только совершенствует, но… Я ведь действительно укрывался от изреченного постоянно. Прятался, где только можно, убегал от подобных мыслей, как старательно и отчаянно убегает жертва от профессионального киллера. А сейчас Борис, лучший и единственный друг со школьных времен, пустил пулю в лоб… Но я на него не злился, хотя настроение мое, конечно же, резко опустилось до траурно-печального.
– Да… Вся проблема в том, что я еще не придумал, чем заняться. Меня мотает из стороны в сторону даже с работой, ну, знаешь ведь. Сегодня я хочу быть банкиром, завтра психологом… Но я уже получил образование, и переучиваться, заново проходить весь этот студенческий ад, ни капли желания, тем более, за деньги. Мне эти деньги тратить надо на свое гнездо. А ты не знаешь, сколько стоит год обучения?
– И сколько? – С равнодушием откликнулся тот, залезая в телефон.
– Около двухсот тысяч. От института зависит.
– М-да, огромные деньжищи.
– А то, – по засохшим эмоциям я понимаю, что сумма эта его никак не задела, хотя получал он в месяц чуть меньше сорока… Собственно, с какой стати она должна его бросить в дрожь? У него ведь никакое учебное заведение ни при каких обстоятельствах не станет вытаскивать из кармана такие деньги, потому как… Ему не нужно образование. Ему не нужны никакие оплоты знаний, его не интересует ни интеллигенция, ни грамотность, к чему сам я тянусь, как подсолнух к солнцу. Даже когда я думаю, что нам следует порвать ради моего будущего, я, невзирая на все выписанные на бумажку его недостатки, все равно переубеждаю себя сохранить дружбу.
– Честно, я надеялся, что будет веселее… Так давно не виделись.
– Ну да.
– Разве ты не скучал по лучшему другу? – Шутливо нападаю я, на что он просто вздыхает, сводя тему на нет.
– Надо собрать карты. Только аккуратно. Не разлей ничего.
Мы ползаем по скрипучему полу, собирая разбросанную колоду. Противореча всем законам дизайна этой квартиры, старый паркет не такой уж и грязный, во всяком случае, когда мы обратно плюхнулись на свои места, я не заметил отпечатков пыли на брюках. Видно, тряпкой время от времени его все же увлажняют.
Когда бутылки опустели, я почувствовал, как в голову настырно полезла ностальгия, противостоять которой сил никаких. Может, дело вовсе и не в алкоголе, может, заманивает ее осознание, что вот-вот, спустя какие-то жалкие минуты, мне придется уйти, что я снова буду разделен с лучшим другом расстоянием на месяц или даже более, хотя спать и работать мы будем в пределах одного города. Как ни крути, но для меня этот худенький человек дорогое ходячее воспоминание школьных годов…
– Так не хочется ехать домой.
– Почему это?
Я пожимаю плечами, ничего поэтического от Бориса мне не добиться.
– Просто не хочется.
– Почему бы тебе не снять нормальную квартиру? Без придурковатых соседей…
– Потому что, – раздраженно перебиваю я, ненавидя эти бездарные философствования, – я не получаю столько, чтобы снимать, и жить нормально, и одновременно откладывать.
И в этом крылась правда. Во всех клиниках ассистентам платят мало, копейки, такие же, как и работникам кофеен, если не меньше. Чаще всего я воспринимал себя за уборщика нежели за сотрудника медицинской организации. Меня постоянно охватывал сжигающий заживо стыд, когда кто-то из пациентов случайно заставал меня по вечерам, за полчаса до пересменки, с ведром и шваброй.
– Это тебе легко говорить, ты живешь с родителями, ни за что не платишь, продукты не покупаешь, хотя все равно спускаешь свои двадцать…
– Тридцать шесть! – С явным достоинством поправляет тот.
– Тридцать шесть тысяч на непойми что.
Конечно же, он не ответит, получив, как пощечину, чистую правду, оспаривать которую примется разве что полный идиот, страдающий хроническим бездельем. Куда и зачем он девает деньги, я отказываюсь понимать. Сам же я, несмотря на более низкий, чем у друга, доход, откладываю, как минимум, половину от зарплаты с амбициозной мечтой сколотить невероятный капитал, который с одного прекрасного дня начнет работать на меня, обеспечивая во всем.
– Но я хотя бы не питаюсь дешевыми продуктами, сделанными из дерьма. Как их вообще есть-то можно? Как ты вообще еще жив? Их же делают из самых настоящих отходов! Помоев…
И тут меня передергивает. Бьет током. Этот болван, не смысля в бытие ни капли, лезет со своими дурацкими советами о том, как правильно жить! Да он ни дня без родительской опеки не провел, зато уже разбирается абсолютно во всем… Все эти бессмысленные разговоры вводят в состояние ярости. Сносит крышу… И появляется такое желание вывернуть все – весь мир, всю реальность – наизнанку, разломать все, что только находится в поле зрения… Это умничанье просто так нельзя оставлять! Как же вбить в его тупую башку самую простую истину? Или, может, попросту нагрянул момент уходить? Я вскакиваю на ноги и швыряю чертовы карты на пол. Плевать на эти бумажки, пусть сам теперь ползает и собирает! Однако алкоголь в крови дает волю разрушающим эмоциям. Я вдруг начинаю орать…
– Не учи меня жить! Без помощи родителей и всех родственников просуществуй! Посмотрю, что через месяц станешь жрать сам.
– Ну уж точно не дерьмо для свиней, – невозмутимо и с умным видом отзывается тот. – Ты состав хотя бы читал? Ты вообще знаешь, из чего оно сделано? Из помоев! Именно из помоев! Да я бы никогда в жизни такое не купил бы, даже если бы с голода дох!
Мерзкий запах пива неожиданно ударяет в нос кулаком. Теперь я злюсь на самого себя оттого, что пустился пьянствовать. Зачем? Ради какой цели задумана эта пьянка? Пустая потеря целого дня, который мог бы быть пущен на писательскую деятельность… Я принюхиваюсь в поиске любого другого запаха, пускай даже неприятного, лишь бы не чувствовать хмель…
Спорить дальше с Борисом – самоубийство. Ну что можно доказать тому, кто вовсе не умеет думать? Иногда я задумываюсь над причиной, которая удерживает нашу дружбу, заставляет не обращать внимания на столько проблем… Так какая же причина? Может, все дело в том, что дружбу вожу я с ним только оттого, что других хороших друзей у меня просто-напросто нет? Потому что боюсь остаться в полном одиночестве, когда не с кем поделиться новостью, когда просыпаешься, зная, что отправлять сообщения некому, когда, засыпая, вновь понимаешь, что все еще некому написать? Вообще-то, я только пару раз по неопытности купил дешевое и несъедобное… Впрочем, что уж оправдываться, конечно, продукты приходится брать не самые дорогие и, судя по ценам, не самые лучшие, но и не настолько уж и отвратительные. На моем столе каждый вечер мясо, почти каждый день я готовил некое подобие салатов… Единственное, в чем я себя ограничиваю, так это в сладком, потому как на него уходит невероятно много, хотя по природе своей я заядлый сладкоежка.
– Ладно, соберусь-ка я уже. Время позднее.