Страница 2 из 13
– Не понимаю, – наконец нарушил молчание Клим, который уже согласен был говорить даже с домофоном.
– Сложно объяснить. Мир стирается кусками и тут же сам, как может, заделывает дыры.
– Не понимаю, – опять произнес Клим, но теперь это было не непонимание вообще, а вполне конкретное. – Что стирает, и что заделывает?
Ответа не последовало. Юноша продолжал оглядываться вокруг. На пустых стенах были развешены цирковые афиши и постеры с героями комиксов, что было не типично для их семьи. Напротив, неизвестно откуда взявшегося, огромного экрана располагался угловой потертый диван, а рядом с ним – невысокий, но достаточно большой стол причудливой конструкции, на котором стояла фоторамка и множество спортивных кубков. В фоторамке каждые две секунды менялось изображение, и было ощущение, что этот ритм не в состоянии изменить ни один вселенский катаклизм. На снимках его, Клима, обнимали крепкие мужчины с улыбками кинозвезд и экстравагантного вида женщины.
– Твоих родителей уже нет. А тебя воспитала, насколько я вижу отсюда, труппа передвижного цирка.
Клим уже не мог этого терпеть, ему нужна была помощь. Он схватил второй ботинок и выскочил за дверь.
– Я закрою сама. И можешь не благодарить, – донеслось из домофона.
Оказавшись на улице и поймав на себе удивленные взгляды прохожих, Клим обул вторую ногу и зашел на движущуюся часть тротуара. Но просто ехать ему было сейчас недостаточно, поэтому он быстро шел по движущейся ленте, обгоняя неспешно бредущих, стоящих или даже сидящих на ней прохожих.
Тротуар нес его между полупрозрачными небоскребами, как по дну призрачного ущелья. Пока для отделок зданий не стали применять оптоволокно, люди в городах чувствовали себя зажатыми в каменных колодцах. Теперь же, не заглядывая вовнутрь зданий, можно было увидеть то, что находится за ними. Не покрывались оптоволоконным материалом только некоторые строения особой значимости, например: церкви и мечети. Поэтому почти с каждой точки города через полупрозрачные дома можно было увидеть несколько культовых сооружений.
Над улицей, по которой быстро двигался Клим, кружила погруженная в свои мысли ворона. Но внезапно ей пришлось совершить резкий маневр в сторону, чтобы не столкнуться с бесшумно летящей тенью. И птица еще не успела выровнять свой полет как мимо, в опасной близости, пронеслось еще несколько теней. Ворона закружилась и чуть было не врезалась в дом, на выступе которого в конце концов села, чтобы перевести дух.
Возбужденный и растерянный Клим ворвался в здание, которое и снаружи, и внутри напоминало пчелиные соты. Он не понимал, что происходит, но чувствовал, что необходимо что-то предпринять. Юноша вскочил на ленту, серпантином поднимающуюся вверх.
– Что ты собираешься делать в таком состоянии? – раздался голос Антонины Васильевны из гаджета в нагрудном кармане.
– Просто еду к маме, – ответил юноша, который хотел было сразу отключить гаджет, но передумал.
– Ты про женщину-змею или цыганскую гадалку? Родителей, которых ты знаешь, в этом новом мире нет, и никогда не было. И самое странное во всем этом, что ты их еще помнишь.
– Как я могу забыть родителей?!
– Очень немногие люди помнят предыдущий мир. Для всех остальных твоих знакомых – ты приемный сын Братьев Гусевых. И всегда им был.
Клим проезжал мимо бесконечных галерей из персональных офисов. Не все они прятались за защитным экраном, что позволяло заглянуть в мир небольших офисных боксов. В каждом из них было установлено, как минимум, два больших экрана. На одном – рабочие документы и программы, на другом – видеосвязь с коллегами, с которыми можно общаться, наблюдать за их поведением, рассматривать, как они организовали свой бокс, как они одеты и как сегодня выглядят, в конце концов. Сами стены, как правило, были увешены символикой компании, в которой работал владелец бокса. Но, несмотря на эти общие черты, каждый офис нес на себе отпечаток личности своего владельца и был совершенно индивидуален.
Клим продолжал подниматься на ленте и пытался связаться с родителями, но все их контакты пропали. Он выскочил на нужной платформе и сразу остановился как вкопанный. Мамин бокс изменился.
– Убедился, что мир уже не тот? – спросила Антонина Васильевна.
– А он всегда не тот, – огрызнулся Клим и нажал кнопку громкой связи.
– Вас приветствует Константин Дружинин. Сейчас я отсутствую, но вернусь через 2 … 1 минуту. Если у вас что– то срочное – прикоснитесь еще раз.
Клим стал нервно прохаживаться рядом, собираясь дождаться Константина Дружинина.
– И что ты собираешься выяснить?
– Куда она переехала. Может быть, он знает. Возможно, они поменялись.
Внезапно что-то изменилось в окружающей обстановке. Боксы стали выше, а коридоры уже. Мимо проходила группа людей с планшетами, обсуждая конструкцию.
– Этой части здания изначально не было в проекте. Изменения внесены по инициативе Федора Игнатьевича, уже в процессе строительства, – говорил один из них.
– Если бы ты меня послушал и разбил кружку, то все это можно было остановить, – опять раздался голос Антонины Васильевны.
– Не понимаю.
– Это могло бы отвратить от нашего мира тех детенышей высших существ, которые сейчас его стирают.
Клим не успел сказать, что это объяснение ничего ему не объясняет. Подошел владелец бокса и открыл его, проведя рукой перед сканером.
– Извините, – бросился к нему Клим, – вы не знаете, куда переехала женщина?
– Какая женщина?
– Которая работала здесь до вас?
– Я не знаю, кто здесь был до меня, если честно. Да и давно это было.
– Как давно?
– Я здесь уже 8 лет, – и почему-то оправдываясь, добавил, – но я здесь временно.
Константин Дружинин немного подождал, ожидая еще вопросов от юноши, но не дождавшись, исчез в боксе, и дверь за ним закрылась. В этот момент по всему зданию прошла волна деформаций. Все опять немного изменилось, хотя никто из людей, кажется, этого не заметил.
– Похоже, пришло время и Федора Игнатьевича, – произнесла Антонина Васильевна.
Этаж, на котором находился Клим, вместе с офисами, начал распадаться и растворяться в воздухе. А люди, неторопливо кружась, как сухие листья, опустились на тротуар уже снаружи здания, которое лишилось значительной своей части. Удивительно, но как только ноги касались тротуара, люди продолжали движение, словно ничего не произошло.
Клим, после такого полета, который его здорово напугал, в растерянности стоял посередине улицы, не зная, как понимать происходящее, и в этот момент он услышал голос соученицы Лизы.
– Это ты дом развалил?
12.00
Дети продолжали идти в желтом тумане навстречу потоку видений, проплывавших мимо них. Стали попадаться парты и мониторы. Большинство предметов им были знакомы и однозначно ассоциировались с обучением, но некоторые вызывали смех.
– На этом учились тысячу лет назад, наверное, – сказала Вторая Девочка, показывая на интерактивную классную доску.
– Мы же не в своем мире, – откликнулся Мальчик, которому это приключение все больше и больше нравилось.
– Тогда, может быть, вернемся, – в очередной раз предложила Первая Девочка.
– Ты что?! Потом у нас пропадут желания, и мы уже не захотим опять сюда пробираться, – ответил ей Мальчик, кидаясь на узел из оранжевых нитей и разрушая их.
– И мы ведь здесь не просто так, мы учимся, – поддержала приятеля Вторая Девочка, протянув руку и наблюдая, как растворяется в пространстве еще одна мировая линия.
***
Клим с удивлением смотрел на Лизу, которая кажется тоже видела происходящие изменения, но при этом спокойно ела мороженное, стараясь не капнуть им на свой легкий красный костюм. Юноша уже начал привыкать к мысли, что все это представление – для него лично. Потому что другие люди на эти изменения никак не реагировали, и тем необычней были слова девушки.
– Ты тоже это видишь? – выдавил он из себя.
– Не слепая я.