Страница 242 из 243
- Пусть у нас останется, Па! – заныла Сашенька.
- Я бы оставил, Мила ругается, - ответил папа.
- Я уговорю! – горячо начала Саша.
- Не уговоришь, - отрицательно качнул головой папа, - пошли, велик поставим на место. А ты не задерживайся! – обратился папа ко мне. – Рука ещё не зажила, встретишь ещё каких ни будь дураков!
- Папа, если его побьют сегодня, я навсегда у него поселюсь! – пригрозила отцу Сашенька. Папа промолчал, увёл дочку.
Я развернулся и поехал домой, вздыхая о потерянной возможности ещё поспать в объятиях дорогого мне существа.
Размечтался, еле успел резко затормозить, когда какой-то незнакомый мне пацан хотел сунуть в спицы переднего колеса дрын.
Я, не сдерживаясь, треснул ногой по его руке, послышался треск, то ли дрын треснул, то ли рука, не стал разбираться, соскочил с велика и бросился на его товарищей. Пацаны дураками не были, сдриснули в разные стороны. Пострадавший тоже сбежал.
Ругаясь последними словами, вновь оседлал велосипед и поехал дальше.
Что за пацаны? Не видел я их здесь, не первый раз ездим по этой дороге! Случайно или не случайно встретились?
До моего дома больше никто нехороший мне не встретился, и я успокоился. Завёл велик в стойло, поднялся домой.
- Набегались? – с улыбкой спросила мама. – а где Сашенька?
- Папу встретили, - со вздохом ответил я, - отобрал. Хотели записку написать и смыться. Да они нас перехитрили.
- А сам говорил: «Не буду искать!» - рассмеялась облегчённо мама. – Раздевайся и в ванну! – приказала она мне, пытаясь шлёпнуть по попе, но я увернулся. А то пыли было бы много.
- Всё в стирку!
- И себя? – спросил я.
- В первую очередь! Потом несёт за метр! – смеялась мама. Она что, радуется, что я без сестрёнки пришёл?
Когда ванна набралась, мама зашла, отмыть меня от боевой раскраски и грязи.
- Откуда у тебя на спине синяк? – заметила она. – Прямо на шестом позвонке!
- Мы играли! – напомнил я.
- Играли они! – возмутилась мама. – Поломаете спины, инвалидами на всю жизнь останетесь!
- Мама, да брось ты! Это же не дубинка была, так, палка!
- И кто это тебя? Можешь не отвечать, догадываюсь. Интересно, за что?
- Мама, - решился я, - мне надо с тобой поговорить.
- Мне тоже, - согласилась мама, - вставай, оттереть надо всего, надо же, где только столько грязи на себя набрал? Одетый, вроде, был? Или раздеваетесь там?
- Иногда раздеваемся. Если в индейцев… Ай! Нельзя по попе бить! – хныкнул я.
- А то что? – удивилась мама.
- Сотрясение яичек сделаешь, рожать не буду, - насупился я.
- Ремнём можно? – серьёзно спросила мама.
- Ремнём? Ремнём можно, - вздохнул я, подумав.
- А тут у тебя что? Как ты рожать собираешься, если до сих пор не открылось?
- Мам, больно! – согнулся я.
- Странно, - задумчиво сказала мама, разглядывая мой писюн, - операцию, наверное, надо сделать…
- Мама, не надо! – испугался я, отнимая у мамы своё самое дорогое.
- Почему это «не надо»? – удивилась мама.
- Само должно пройти, это детский фимоз, мне говорил уже доктор.
- Смотри, тебе жить! Потом не обвиняй маму, что не досмотрела! – ворчала мама, продолжая отскребать жёсткой мочалкой мои ноги и руку. Вторую опять закрыли полиэтиленовым мешочком.
- Что с рукой? Когда на перевязку?
- К хирургу после всех уколов, а перевязать можно сегодня, - вспомнил я, потому что рука уже не беспокоила и не чесалась.
- Пойдём, перевяжем, потом укол поставим, - решила мама, нежно шлёпнув по попе, - прости, не могу удержаться! – хихикнула она. – Какая она у тебя загорелая! Голышом купаешься, что ли?
- Конечно! – промычал я, вытирая то, что мама не смогла вытереть.
- С девочками? – удивилась мама.
- Ну не с мальчиками же! – ответил я. – Мама, я нормальный мальчик! – вернул я мамино давнее определение Мишки.
- Нормальный! – чмокнула мама меня в макушку. – Даже слишком!
- Как это, «слишком»? – не понял я.
- С девочками уже не только целуешься. Любовью занимаешься, в такие детские годы! – пояснила мама.
- Не занимаюсь я с ними любовью! – с трудом понял я намёк, покраснел, как помидор. – Об этом только поговорить с тобой хотел!
- Почему не с Сергеем? – удивилась мама.
- Он же не девочка! – возразил я. – Нам ничего о девочках не говорят, не учат, как с ними обращаться. «Вырастешь Саша, узнаешь! Лучше пойдём-ка гулять!», - процитировал я Некрасова. – И как я это узнаю? Сразу, как только сравняется 18?
- Ладно, пойдём, перевяжем тебя и укол в попу поставим, может, дойдёт что-нибудь, - посмеялась мама, - можешь не одеваться.
А я и не собирался.
Грязную повязку не стали разматывать, по моему совету, просто разрезали.
Шрам уже принял не такой страшный вид, покраснения и посинения исчезли, только кожа бледная. Не загорела.
Сергей осторожно вымыл мне всю руку перекисью, потом смазали Димкиной мазью и перевязали.
- Мне кажется, скобки пора снимать, - заметил Сергей, - а то врастут, придётся вырезать, - я немного посопел, потом решил пойти к хирургу после похода к Вите. Там Димка подскажет, что делать.
Шприц уже был готов, Сергей поставил мне укол и оставил наедине с мамой.
- Спрашивай, что хотел узнать? – села мама, напротив меня, на стул. Я уселся на диване в позе лотоса, успокоился и начал разговор.
- Мама, Сашенька всё время просит порвать ей… эту…
- Девственную плеву, - подсказала мама.
- Да! А до этого мы договорились, не раньше 16-ти лет. К тому же, договорились, что никому не даст, пока я не сломаю ей… её.
- Решение вполне разумное, - подумав, сказала мама, - ты, наверное, думал, что Саша поумнеет к тому времени, или найдёт себе парня?
- Примерно так я и думал, - кивнул я.
- Что же случилось? – поторопила меня мама.
- Я не пойму. Иногда думаю, после этого она сможет с Костиком делать это, после этого уже ничего её не удержит, а с другой стороны, кажется, что ей не терпится стать взрослой, узнать, каково это, делать, как взрослые. Вот я и хочу узнать у тебя, каково это? Лучше, чем просто сверху ласкать? Мне, к примеру, и этого хватает.
- И что, не хочется проникнуть глубже? – заинтересовалась мама.
- Хочется, - не стал скрывать я, - но, когда упираюсь в перегородку, Саше становится больно, а мне и так хорошо.
- Понятно, - серьёзно кивнула мама, - бережёшь сестрёнку. Правильно делаешь, рано ей ещё. Честно говоря, я думала, что ты давно уже с ней по-взрослому. Давно бы запретила вам эти игры, если бы… - замолчала она.
- Если бы могла запереть меня или её? – усмехнулся я. – Нам надо ходить в школу, на тренировки, гулять. Даже на пустыре можем сделать всё, что хотим, да, мама?
- Да, вас не удержишь. И так держали 10 лет вас отдельно. Лучше бы вы надоели с детства друг другу!
- Близнецы редко надоедают друг другу, - возразил я, - мы же дополняем один другого. Ладно об этом. Мама, ты не ответила на вопрос…
- Отвечу. Девочка инстинктивно хочет, чтобы ты проник до самой матки, хотя внутри нет никаких нервных окончаний, только снаружи. Так сперматозоидам легче проникнуть в матку и оплодотворить яйцеклетку. То же самое происходит с мужчинами, хотя вам проникновение гораздо приятнее, чем нам. Понимаешь? Мощный инстинкт продолжения рода, а не наслаждение! Наслаждение вы получаете и без этого.
- Но у меня ещё нет ничего, - промямлил я, краснея.
- Может быть, поэтому ты не теряешь голову. Умница!
- А если Сашенька потеряет голову? Найдёт кого-нибудь? – посмотрел я маме в лицо.
- Тогда она потеряет тебя, - грустно ответила мама, - ты никогда ей не простишь предательства, я чувствую. В тебе характер отца, и мой, то есть, ещё хуже, чем у нас.